Или ему хотелось бы весь запас наблюдений и идей, накоплявшихся у него при появлении на сцену известной личности, изложить в последовательном порядке, — и он расплывался в описании, пускался в резонерство.
Это назойливое вмешательство скудной и слабой мысли, это разъедающее резонерство является со стороны писателя грехом не только против эстетики, но и против его же босяков.
Этот же признак остаётся заметным и в философской истории, хотя в неё проникает уже сознание того, что мораль и резонерство не должны иметь места в историческом изложении.