Водная стихия казалась двойственным началом: с одной стороны, она несёт с собой разрушение, грозит человеку и другим живым существам смертью, подкатывается под храмы богов, размывая холмы, на которых они построены, как будто нет злее врага для богов и людей.
Он говорит не о городах, не о людях, но о каком-то ручье, который коварно размывает луг, о трёх апельсиновых деревьях, что мешают приземлению, о стаде баранов, которое опасно своим неистовством.