Он несравненно в большей зависимости находится от душевных состояний: как только забушует страсть, он уже вдруг поступает слепо и глупо; если же покойна душа и не кипит никакая страсть, он и сам проясняется и поступает умно.
Едва проходила одна скорбь, едва начинало проясняться для меня положение моё, как налетала с другой стороны неожиданная новая туча — и новая скорбь ложилась тяжело на душу, на душу, уже измождённую и утончённую, подобно паутине, предшествовавшими скорбями.