Но философствующему крысу это не помешало — устроившись поудобней на расшитой подушке для ног, он продолжил вещать, в задумчивости покусывая собственный хвост.
Мы убегали и догоняли друг друга, нежно покусывали, целовались, сплетались, опять расплетались, наши тела стали такими гуттаперчевыми, что иногда я не понимал, где она, а где я.