И он невольно прислушивался к тем, другим голосам, настойчивым,
неотвязным; и стоило ему вслушаться, как они начинали звучать сильнее, а те, первые, ласковые — ослабевали; и всё сильнее становилась сначала смутная догадка, а потом и уверенность, что надо, необходимо что-то сделать самому, какое-то усилие — громадное, величайшее — и ответить другим голосам, и совершить то, чего они от него требовали, и оказаться рядом, не слиться, нет, а именно встать рядом, оставаясь самим собой.