Не могу ещё решить, хорошо или худо было это влияние, но оно состояло вот в чём: он научил меня, по природе серьёзного, смеяться над всем, что только попадётся в глаза; он заставил меня, человека довольно основательного и надменного, смотреть на предметы поверхностно, произносить о них суждение, посмотревши только форму и не касаясь содержания; из ума моего он сделал остроумие, из презрения многому — насмешку над этим многим, из внимательности —
находчивость.