Поскольку она не могла ничего делать иного, она только знай напрягала память, и от напряжения этого возникали пред её внутренним взором картины каких-то полутёмных лестниц и переходов, лёгкий пламень
лучинки, заслонённой чьей-то ладонью так заботливо, что свет едва-едва просачивался меж пальцами.