При ближайшем знакомстве все эти подозрения мои вполне подтвердились, хотя ехидство и
кляузничество этого человека были особенные, имели не личный характер, а, так сказать, государственный: он вообще кляузничал на существующий порядок во имя благоговения пред старым, в котором для него всё свято и совершенно.