Надо сказать, что я уже начинал сознавать тогда безобразие среды, в которой взрос, диких обычаев и предрассудков, которые
всосал в себя с детства, но идеал лучшей и более человеческой жизни очень смутно представлялся мне — и я ещё никак не мог оторваться от разных пошлых дворянских привычек, хотя по временам ощущал от них уже некоторую неловкость.