Ведь бывало же, что дивизии формировали за счёт морских бригад, несколько разбавив их состав чисто сухопутными бойцами из госпиталей и так далее.

На улицах начались столкновения рабочих с морскими бригадами, которые переросли в вооружённое восстание.

На следующий день командование решило бросить на прорыв саму морскую бригаду, так и не дождавшуюся прорыва фронта нашей дивизией.

Сделать это удалось немногим — расчёты многочисленных, отлично замаскированных тяжёлых орудий 68-го и 98-го артполков, прекрасно пристрелявшие местность и стоявшие надёжным заслоном позади сорокапяток противотанкового дивизиона 62-й морской бригады, действовали спокойно, хладнокровно и с убийственной точностью.

Это, конечно, была показная улыбка, так как положение оставалось крайне тяжёлым: убийственный огонь немецкой артиллерии косил ряды защитников, бельгийские войска были измотаны до крайности, и единственными резервами были шесть тысяч «салаг» из двух морских бригад, которые только что прибыли.

Но она действительно возникла, потому что, не кинься мы тогда на асфальт, обоих перерезало бы через пояс, утром нас нашли бы на дороге задубевших, с серыми лицами, и после прощального жиденького винтовочного залпа ребята из соседней 7-й морской бригады, нахмурившись и молча, закидали бы нас землёй в братской могиле.

Только поднял телефонную трубку, внизу передо мной, там, где находился передний край обороны 62-й морской бригады, разрывая утреннюю тишину, началась канонада.

Это были парни из разведки морской бригады.