На морды лошадей были надеты торбы или висели на оглобле верёвочные мешки, из которых торчало сено.

Ветер пригоршнями бросал её в лица путникам, хлестал морды лошадей.

На морды лошадей были надеты торбы или висели на оглобле верёвочные мешки, из которых торчало сено.

Она гладит тёплую бархатную морду лошади, треплет жеребёнка по щекотно торчащей гривке.

На морды лошадей были надеты торбы или висели на оглобле верёвочные мешки, из которых торчало сено.

Весь он, от края до края, куда только хватало зрение, был густо запружен всякого рода телегами, кибитками, фургонами, арбами, колымагами, около которых толпились темные и белые лошади, рогатые волы, суетились люди, сновали во все стороны черные, длиннополые послушники; по возам, по головам людей и лошадей двигались тени и полосы света, бросаемые из окон, — и всё это в густых сумерках принимало самые причудливые, капризные формы: то поднятые оглобли вытягивались до неба, то на морде лошади показывались огненные глаза, то у послушника вырастали черные крылья... Слышались говор, фырканье и жеванье лошадей, детский писк, скрип.

Когда кэбмен круто сворачивает за угол, какая-то женщина в платке, с ребёнком на руках, проскользнув под самой мордой лошади, обращает к сидящим в кэбе бледное, как смерть, лицо и бормочет проклятие.

— Растут как грибы на навозе... не у чего жить в деревне... так вроде того, что у пустого стойла мордой лошадь тычется: нет, нет и ткнёт опять, — не набежало ли?