Арэн
– Харст бы побрал северную стужу!
Рыжеволосая всадница зябко поежилась и пришпорила лошадь. Тонконогая и быстрая, как ветер, дшиверская кобылка зябла, переступала с ноги на ногу, утопая в выпавшем за день снегу. Искрящийся под ярким солнцем холодный покров простирался на многие мили вокруг. И только линия горизонта едва разбавляла убранство Северных земель редкими зубьями деревьев.
Арэн неодобрительно посмотрел на свою спутницу. Миара, истинная дочь Тарема, знала толк в красивых речах, но за пределами Вечного города брань и проклятия сыпались из нее, словно горох из прохудившегося мешка.
– Лошади дшиверцев не привыкли к снегу, Миара, не мучь бедную скотину своей глупостью, – поджучивал таремку третий всадник.
– Предлагаешь мне спешиться? – съязвила рыжая через плечо. – В таком снегу только вплавь передвигаться. О, боги!
– Или покупать правильных лошадей, – продолжал третий.
– Довольно вам, – спокойно, но решительно осадил Арэн. – Нужно ехать, пока солнце не ушло за горизонт.
Он поровнял своего мерина с лошадью Миары и потрепал испуганную кобылицу по холке. Животное потянулось за рукой, ткнулось ноздрями в грубую кожу рукавицы.
– Она испугана, Миара, и замерзла.
– Я тоже! – Всадница дернула ногой в стременах, словно собиралась топнуть по полу. – Мы заблудились, ведь так, Арэн? Где тот тракт, по которому до Северных земель три дня пути? Нам следует вернуться и поискать проводника, – решительно, будто все только и ждали ее позволения, заключила рыжая.
– Думаю, уже поздно, – тягучим голосом сказал последний из четверки. Статный и смуглый, будто отлитый из бронзы, он держался позади остальных.
– У нас обязательство, – напомнил Арэн сразу всем.
Он снял тяжелый плащ из просмоленной медвежьей шкуры и накинул на плечи женщины – поверх ее собственного, тонкошерстяного, на кунице, расшитого серебром. Всадница оттаяла лицом, подарила спутнику улыбку благодарности. Арэн никак не отреагировал, проверил лишь, чтобы застежка плаща держалась достаточно крепко.
Он хмуро осмотрел заснеженные просторы.
Несколько дней назад они пересекли границы Кельхейма – Северных земель, как его чаще называли за суровый климат, царивший в этой части Эзершата. О Кельхейме сочиняли множество легенд и небылиц. По количеству они могли соперничать разве что со страшными историями о румийских черных магах и канувшем в Лету великом государстве Шаймерия. В теплых краях, далеких от холода и никогда не знавших снега, ходили слухи, будто кельхи не рождаются из женского чрева, а выходят из ледяных глыб, которые отсекают от айсбергов, плавающих в Остром море. Еще говорили, что северные люди носят вместо плащей свежевыделанные кожи диких животных. И что здесь, недалеко от Края земли, всегда царит ночь.
Арэна мало волновали небылицы. Сейчас его беспокоило другое – за последние дни им не встретилось ни одного поселка, ни единой живой души. И ничто не указывало на то, что эти края обитаемы. Куда ни глянь – бесконечная заснеженная пустошь.
Несколько дней назад они наткнулись на отряд закованных в шкурные доспехи воинов, таких огромных, что Арэн чувствовал себя недомерком рядом с ними. Северяне хмурились, то и дело поглаживали свои аккуратные, заплетенные в косы бороды и внимательно слушали, какая нужда привела чужеземцев на север. Потом указали дорогу до столицы и велели не сворачивать с тракта.
Арэн начинал сомневаться, правильный ли путь указали бородачи.
– Мы заблудились, дасириец, – повторила Миара. – Проклятый снег! У меня ноги коченеют. И насморк. И я, в конце концов, не могу больше сидеть на лошади! У меня зад болит! Если я замерзну тут навеки, знай: ради тебя я бросила очаг и сладкоголосого иджальского кудесника, который языком работал во сто крат лучше, чем ты своими мозгами!
– Тебе нездоровится, госпожа? – вкрадчиво поинтересовался смуглокожий владелец тягучего голоса и, дождавшись ее сдержанного кивка, принялся искать что-то в своем вещевом мешке. Выудив маленький флакончик розового стекла, протянул его Миаре. – Отпивай по глотку, это снимет женский недуг и успокоит буйный нрав.
Тот, что подтрунивал над Миарой, черноглазый Раш, выехал вперед. Он приподнялся в стременах, ощупал взглядом лежавшие впереди земли.
– Там дым, – сказал он, указывая рукой на сизую ленту, убегающую в небо.
– Значит, едем, – за всех решил Арэн.
Погода стремительно портилась. Сыпавшие с утра хлопья снега сменились холодной колючей крупой. Ветер пригоршнями бросал ее в лица путникам, хлестал морды лошадей. Кони ржали, упрямились, но продолжали идти вперед. И все же порывистый ветер принес и благую весть – аромат жареного мяса, что само по себе приободрило путешественников.
Всадники миновали невысокий холм: за ним, в низкой долине, оказался лесок. Перед первой полосой деревьев виднелся разложенный костер и пара крепких лошадей.
– Хвала Равновесию, – вымученно произнесла Миара. – Когда мой желудок насытится теплой пищей, я сочиню песню во славу их щедрости.
– Я поеду первым, – придержал ее Арэн. – Вы – за мной. Варварские земли, кто знает, как нас примут.
Желающих возразить не нашлось.
Первым, когда до костра оставалось с десяток шагов, Арэн увидел рослого парня. Грубые меховые одежды и топор не самого лучшего мастерства выдавали в нем местного. Парень был высоким и широкоплечим, косиц в его бороде оказалось достаточно, чтобы Арэн не смог их пересчитать. Подъехав еще ближе, увидел и девушку: мелкую, щуплую, с колючим, как мороз, взглядом. Дасириец почувствовал, что и она с подозрением рассматривает его.
Дорогу преградил молодой здоровяк. Он вышел вперед, широко расставил ноги и сложил руки на груди. Сурово оглядел всех четверых.
– Приветствую. – Арэн спешился.
Северянин стоял, как каменный истукан, молчаливый и безучастный.
– Приветствуем в Северных землях, чужестранцы. – Девушка вышла на шаг перед своим спутником. – Кто вы и что делаете в наших краях в такую непогоду?
Она говорила на всеобщем, с резким акцентом и не всегда точно ставила ударения в словах, но Арэн понимал ее.
– Мы путешественники. Нам бы до вашей столицы добраться. Не подскажете верный путь?
– Что южным людям понадобилось в Бероле?
Северянка подозрительно прищурилась, и здоровяк, словно увидев секретный знак, положил на древко топора руку.
Арэн услышал позади себя возню: спутники, «обрадованные» северным приемом, вооружились. В другое время дасириец сам бы проучил тех, кто первым проявил враждебность, но лица обоих местных были слишком юными, чтобы скрещивать с ними клинки. Мало чести в убийстве двух детей, и вряд ли ему захочется рассказать об этом внукам.
– Мы просто заблудились, – подала голос Миара.
Как и северянка, она тоже вышла вперед, умудряясь двигаться изящно, даже дрожа от холода. Арэн видел, как округлились глаза северного великана, как его взгляд жадно ощупал холеное лицо красавицы.
– Величественные воители, что встретились нам на пути, указали эту дорогу и велели никуда не сворачивать. Но потом Скальд принялся вытряхивать свои подушки, и тракт замело снегом. Мы заблудились, ведь просторы Северных земель так велики.
– Стоило заранее подумать о проводнике, – северянка немного смягчилась. Пока ее спутник исходил слюной, как голодный пес, она продолжила: – Мы с Роком едем в Яркию – это в дне пути отсюда. Вы можете поехать с нами, а в деревне нанять проводника до столицы. Если Скальд будет милостив, через десяток дней будете в столице.
– Десять дней?! – Миара обреченно опустила руки и, не дожидаясь приглашения, шагнула к костру. Не снимая рукавиц, подставила ладони теплу и блаженно зажмурилась. – Дасириец, я тебя ненавижу.
Он оставил ее злость без внимания.
– Полагаю, мы договорились, – подытожил Арэн. – Мы отблагодарим вас.
Северянка пожала плечами. Судя по любопытному взгляду, спутники позади него интересовали девчонку больше, чем золото.
– Меня зовут Арэн из Шаам. Моя спутница – Миара даро-Эриат, дочка Четвертого магната Тарема. Это, – он перевел взгляд на иджальца, – иджальский врачеватель Банрут. И Раш – мой названый брат, – указал на третьего.
Бронзовокожий Банрут почтенно приложил ладонь ко лбу и склонился в поклоне. Раш ответил северянке ее же изучающим взглядом.
Северянка тоже назвалась:
– Я – Хани, это – Рок. Присаживайтесь к костру. – Она взглянула на небо. – Пока Скальд так усердствует, нет смысла ехать дальше. Только лошадей загоним. Нужно ждать.
– Позволь спросить, ясноокая госпожа, – обратился Банрут, как только привязал жеребца к дереву, – как ты и твой воинственный спутник собираетесь встречать ночь? Я не вижу поблизости селения или другого подходящего места.
– Там, – Хани махнула в сторону леса. – Днем лучше не тревожить духов-охранников, а на закате я задобрю их подношением, и нас пустят переночевать.
– Дикий народ, – едва слышно пробубнил Раш, а громче спросил: – Охотиться, стало быть, тоже нельзя?
Хани отрицательно качнула головой, а Арэн переспросил:
– С каких пор ты стал охотником, Раш?
Рок, с трудом оторвав взгляд от Миары, показал на сумку, что лежала недалеко от костра.
– Там солонина, сыр, ржаные лепешки и бурдюк с огненным бри. Разделите с нами хлеб.
Путники расположились вокруг огня, насытились теплой пищей, и завязался разговор. Арэн удивился, узнав, что обоим северянам нет и двадцати. Если Хани примерно выглядела на свои шестнадцать годков, то огромный Рок казался по меньшей мере лет на пять старше. На его скулах, покрытых темной щетиной, виднелись ровные полосы коротких, будто специально нанесенных шрамов. Рок сказал, что это отметки его побед.
– Все будут знать, что я храбр и силен, – не без гордости заявил северянин, а Арэн подумал, что не заметить это сложно даже без отметок.
Когда разговорились и выпили, Рок принялся хвастать: то он в одиночку вышел против десятерых, и в том поединке его даже не ранили; то своими руками задушил медведя. Но больше всего жарких разговоров разгорелось вокруг убийства ледяного тролля. За него, по уверениям северянина, он получил право вплести в бороде еще две косы.
– Детеныша тролля, быть может? – наигранно сочувствуя, поддернул Раш. – Боюсь, даже такому смельчаку зрелый тролль не по зубам.
Рок дернулся, свирепо выкрикнул что-то на своем языке, но Хани успокоила его парой коротких резких фраз. Раш сложил губы в ухмылку и потянулся за очередным куском сыра. В отличие от остальных, к вину он даже не прикоснулся.
День катился к вечеру. Когда на небе появились первые звезды, Хани попросила засыпать огонь снегом. Потом Рок оттеснил остальных назад и загородил к девушке дорогу. Северянка скинула плащ, бросила на него рукавицы, затем глубоко вздохнула, тряхнула головой, разбросав по плечам густую копну из толстых белоснежных кос. На некоторых из них висели фигурки зверей и птиц, кольца, костяные и деревянные бусины, пучки перьев.
– Она особенная девочка, да, Рок? – как бы между прочим спросила Миара.
– Не твоего ума дело, – пробасил тот и тут же виновато, будто нашкодивший ребенок, улыбнулся красавице. – Хани сделает, что надо. Она умеет.
Тем временем Хани опустилась на колени прямо в пушистый, девственно чистый снег и громким шепотом нараспев принялась произносить какие-то непонятные слова. Она медленно раскачивалась из стороны в сторону, словно ее тело стало мягче горячего воска. Волосы разлетались в стороны, зашевелились подобно змеиному клубку, тело окутала тусклая дымка поднявшегося снега. Неожиданно голос северянки стал громче, мгновение – и она раскинула руки, словно собиралась взлететь. Деревья качнулись, стряхивая снежные шапки, и снова замерли.
Стало пронзительно тихо.
Хани достала бурдюк с вином и разлила немного на снег, приговаривая что-то себе под нос.
– Духи пустят нас переждать ночь, – сказала она, когда рубиновые капли растворились на снегу, будто и не было их.
Между деревьями снег лежал вдвое тоньше, а кое-где даже проглядывала пожухлая с осени трава. Лошади охотно ощипывали островки лакомства. Хани шла пешей позади остальных. Время от времени останавливалась, срывала с кустов мороженые ягоды и прятала их в мешочки, привязанные к широкому поясу с крупной бронзовой пряжкой.
– Здесь разобьем лагерь, – сказал Рок.
Они остановились на небольшой полянке, словно специально подготовленной невидимыми хозяевами леса. Снега здесь не было совсем, и места оказалось ровно столько, чтобы расположиться всем путникам.
– Костер разводить нельзя, – предупредила Хани. – Ночью на охоту выходят твари пострашнее волков и медведей. Лучше не привлекать их внимание.
Было решено дежурить по очереди. Первым заступил Рок. Он прислонился к стволу дерева, обнял топор, словно любимую девушку, и уставился в пустоту перед собой.