Пред домом на круглой площадке, окаймлённой высокими липами, с несколькими простенькими грядками, на которых цвели последние осенние цветы, сидел пастор, человек лет двадцати пяти.

Обернулся мальчик назад; перед ним, в бесконечную даль, тянулась, вся в яркой зелени густых, в четыре ряда, высоких лип, Невская першпектива.

Оба окна выходили на южную сторону, прямо под окнами росли высокие липы, которые не давали солнцу жарить очень сильно летом.

Если бы у него имелся большой, в целый город, колокол, то он ударил бы в колокол, а за неимением его влез на высокую липу, которая стояла у самой террасы, и начал красоваться.

Присел на деревянную лавочку, устроенную под старой, высокой липой, достал платок из кармана, высморкался и с ненавистью посмотрел на большой деревянный дом с мезонином, откуда он только что ретировался.

Чудесное место: мостик, высокие липы, линия старого трамвая, рядом оперный театр.

Пройдя несколько переулков, он вышел на широкий проспект, где убегали вдаль ряды высоких лип.

Он стоял на улице в тени высокой липы, навалившись на ограду, и одновременно двигался, невидимый и нематериальный, мимо чёрных древесных стволов, возвышающихся по обеим сторонам дорожки, ведущей к особняку.