Этому нисколько не противоречит сказанное выше о возникновении всякого момента (и любви и ненависти) из недр всеединства.

Следовательно, во всеединстве всякий момент и есть и не есть, т.

Истинное всеединство моей души есть сама она в полноте своей выраженности, в своей завершённости.

Ненависть в самом расцветающем любовью субъекте поднимается из недр его всеединства незаметно, неуловимо и постольку, для сознания моего, непротиворечиво любви.

Для высшего момента или самой души он — стяженное единство до тех пор, пока не достиг актуализации, не индивидуализировался; он для них — конкретное всеединство, когда он в своих индивидуализациях раскрылся.

Но это стяженное единство само есть момент следующего момента или самой всеединой души, реальный не в стяженности своей, а в своём всеединстве.

Таким образом, всякий момент всеединой души не только её качествование и не только её стяженное (сжимающее все моменты) всеединство, но и она сама, как всеединство его моментов, «вторичных» моментов или качествований.

Так моё размышление, сосредоточение моё на моей мысли в актуализации своей, в росте своего «напряжения» раскрывается как многообразное качествование, как своего рода всеединство.