Нельзя не согласиться, что это немножко пошло, немножко грязно, даже отчасти глуповато; но нельзя не согласиться и с тем, что это только доведённая до последней крайности та мило-забубенная поэзия, которая воспевала удаль бурсацкой жизни и возвышенные стремления разума к чаше с шипучим, — та разудалая поэзия, которою мы с вами, читатель, так восхищались во время оно и которая и теперь ещё имеет простодушие претендовать на внимание и на почёт... Справедлива русская пословица: «Яблоко от яблони недалеко упало»... Что же касается до неистовой и глубокомысленной романтической фразеологии в стихах и прозе, — мы не высказали бы ясно нашей мысли о романтическом направлении, если бы не привели здесь несколько фраз, более или менее характеристических.

Прежде всего с этим мундиром я выходил из своей хотя и благодушно-поэтической, но замкнутой обстановки в широкую сферу очень разнообразного товарищества, во-первых, и в крайне дикий, неестественный уклад жизни, во-вторых, — уклад, не имевший почти ничего общего с тем, что было пережито мною раньше, — это была бурсацкая система воспитания, одинаково царившая в то время как в гимназии, так и семинарии.

Бурсацкое воспитание нисколько не мешало успехам его изощрённого и гибкого ума.

Ошеломляюще подействовала на него вся обстановка бурсацкого учения.

Даже по кусочкам этого письма вы могли убедиться, что бурсацкая жизнь не могла пройти бесследно.

Бурсацкое начальство укоризненно вздыхало по адресу своих питомцев: вот, дескать, гимназист скорбит даже в стихах, а вы как себя показываете.

Из него даже бурсацкое житьё не выбило этой молодой, почти детской жизнерадостности.