Каналы света
Вторая неделя апреля
Катрин и все мои странствия научили меня обходиться без пищи много дней подряд и даже не замечать голода, но я понимала, что целая неделя без еды серьезно подорвет мои силы. А еще я боялась за Вечного. Однако у меня не было выбора, и я приготовилась к длительной голодовке, стараясь не замечать запаха еды, которую приносили Бузуку.
Очень поздно ночью после второго дня голодовки я внезапно проснулась. Вечный зарычал, а ведь за все эти недели он не издал ни единого звука. Потом я услышала, как что-то упало, и вслед за этим послышался топот маленьких, быстро убегающих ног. Через несколько минут около отверстия в стене послышалась какая-то возня. Я подползла поближе и посмотрела в дыру.
Вечный носом проталкивал мне через нее сверточек, завернутый в свежие зеленые листья. Внутри были рисовая лепешка с орехами и изюмом. Мы жадно ее проглотили, и я выбросила листья в канаву у стены. То же самое повторялось ночь за ночью, а днем я старалась лежать без движения на полу, как будто совсем обессилела от голода. Сержант продолжал выжидательно за мной наблюдать.
Прошла неделя, и когда сержант повел меня к капитану, я старалась идти так, будто едва держусь на ногах.
– Ну, как спина? Лучше? – спросила я.
– Гораздо лучше. Похоже, еще неделя-другая, и она вернется в прежнее состояние.
Я обошла его сзади и дотронулась до больного места. Его тело было гораздо менее напряженным: внутренние ветры перестали сбиваться в клубок и снова свободно потекли в теле. Опять обойдя вокруг него и встав к нему лицом, я подтвердила, что он прав – ему действительно лучше. Затем я указала ему на середину комнаты.
– Ну хорошо, давайте проделаем все наши обычные упражнения. Только, пожалуйста, не пытайтесь ускорять события.
Но он, не отрываясь, смотрел на мою руку. Рубец теперь стал длинным и страшным: у меня не было воды, чтобы обмывать рану, и как я ни старалась прикрывать ее краем сари, до раны все равно добирались мухи.
– Это сержант тебя за что-то наказал?
– За попытку поесть, – усмехнулась я, но внутри у меня все сжалось так, что я едва не заплакала. – Господин капитан, нет ли у вас какой-нибудь работы для меня, чтобы я могла заработать себе на пропитание?
Он жестом прервал меня.
– Поговори с сержантом. Делами тюрьмы ведает сержант.
– Но… но ведь вы – капитан. Вы здесь самый главный.
– Верно. Я – капитан, и в участке я самый главный. А он – сержант, и он ведает тюремными делами. Поговори с сержантом.
– Но ведь тюрьма – часть участка!
– Правильно, – типичная логика чиновника оказалась неопровержимой, – и как раз этой частью заведует сержант.
Он как-то странно посмотрел на меня, как будто я отличалась невероятной бестолковостью, раз не могла понять таких простых вещей.
– Поговори с сержантом, – повторил он и приступил к выполнению обычных поз и упражнений.
Когда он закончил, я велела ему пропустить несколько поз, выполняя которые, как я боялась, он все еще мог переусердствовать, и наоборот добавила несколько других в самом конце, которые помогли бы ему побольше расслабить спину, прежде чем он снова приступит к работе. Затем я заставила его встать перед собой.
– Капитан, знали ли вы кого-нибудь, кто пытался научиться йоге?
Он бросил на меня странный взгляд, а потом отвел глаза и стал смотреть в окно.
– Знавал я такого, – отвечал он наконец, – иначе тебя бы тут не было.
Я вопросительно взглянула на него.
– Иначе сержант отправил бы тебя в другую тюрьму, в столичную, – сказал он, – за кражу ценного имущества. Человек, который ничего не знает о йоге, никогда бы тебе не поверил, потому что ты всего лишь девчонка, ну и так далее.
Я с горечью повесила голову. Так оно и было, и я давно это знала: даже в моих краях люди рассуждали именно так. Я взяла себя в руки и не стала задавать напрашивавшихся вопросов: откуда он знает о йоге? Он-то мне теперь верит? Всему свое время.
– Тогда вам должно быть известно, – сказала я, – что многие пробуют заняться йогой. И многим йога чудесным образом помогает: с помощью йоги этим людям удается восстановить силы и бодрость, излечиться от разных хворей, вроде ваших болей в спине, выглядеть стройнее, веселее и счастливее. Другие пробуют заняться йогой, и им тоже неплохо помогает, хотя и не так, как первым. А есть люди, которые пытаются заниматься, но у них не очень-то получается, или же йога кажется им скучной, как неприятная работа, или же им просто некогда, и они бросают занятия. Попадаются даже некоторые, которым йога не идет на пользу.
Капитан кивнул.
– Я встречал все категории людей, о которых ты говоришь.
Он явно не был готов рассказать мне больше, но ему удалось возбудить мое любопытство. Интересно, как много он уже знал до встречи со мной?
– А вы никогда не задавали себе вопрос, отчего йога помогает одним, а другим – нет?
Он пожал плечами, как будто это не казалось ему таким уж важным.
– Не знаю, все люди разные. Одни попробуют – и получается, а другие попробуют – и ничего не выходит.
– Но они пробуют, – сказала я, – и в этом суть, понимаете? Они пробуют, потому что думают, что это поможет им чувствовать себя лучше, выглядеть лучше. А потом одним помогает, а другим – нет. Неужели вам никогда не хотелось узнать, почему?
Он снова пожал плечами со скучающим видом.
– Но это же важно, понимаете? Йога – это серьезная вещь; даже чтобы начать заниматься ею, требуются значительные усилия и довольно много времени. И часто люди пробуют заняться йогой по серьезным причинам – или они себе что-то повредили, или они жаждут важных перемен в жизни. И вот они пытаются заняться йогой. Но зачем пытаться, да еще прилагая такие усилия, если точно не знаешь, поможет тебе йога или нет?
Наконец-то он обратил внимание на то, что я говорю: он понял, что мы обсуждаем, кроме всего прочего, поможет ли йога лично ему или нет.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – промолвил он задумчиво, – но не вижу, куда ты клонишь. Просто йога одним помогает, а другим – нет. Нужно просто попробовать и посмотреть, к какой категории принадлежишь ты. Такова жизнь.
Я затрясла головой с такой силой, что мои длинные темные волосы волной упали мне на лицо. Он на секунду отвел глаза, но потом снова взглянул на меня как ни в чем не бывало, как будто он не желал ломать над этим голову.
– «Такова жизнь» – это ложь, так не бывает. Это ложь, к которой прибегают люди, чтобы не прилагать усилий и не тратить время на то, чтобы разобраться, как действительно устроена йога. Итак, йога помогает – помогает некоторым, как мы уже сказали, хотя, по-видимому, они сами почти никогда точно не знают, почему она им помогает – они просто об этом не думают. А потом, может быть, в будущем, в какой-то момент, скажем, когда они становятся старше, йога вдруг перестает действовать, и они чувствуют, что их заклинило. А йога могла бы помочь и тем, кому она вроде бы помочь не в состоянии; им только нужно, чтобы кто-то им объяснил, как она работает. Даже подумать страшно, что человек всю жизнь страдает, как вы со своей спиной, просто потому что никто ему не показал, как йога может ему помочь. Понимаете, о чем я говорю?
Тут капитан кивнул, как настоящий солдат. Он понял, что перед ним – план действий.
– Так что я научу вас, как работает йога, потому что, если это будет вам ясно, тогда йога будет вам помогать всегда. А еще…
– Еще есть по крайней мере два человека, чья жизнь поставлена на карту, – задумчиво закончил мою мысль капитан, и я была готова его расцеловать. Он и вправду был на правильном пути.
– Именно так. Поэтому мы с вами будем продолжать выполнять все наши позы, но теперь мы будем понемногу обсуждать на каждом занятии, как они действуют, чтобы они и в самом деле действовали. И все, что я буду вам рассказывать о том, как работает йога, будет из Малой книги Гуру, потому что это то, о чем в ней на самом деле написано. И в том, что так оно и есть, имеется своя логика: эту книгу потому и читают в течение многих веков, что она очень понятно объясняет, как на самом деле действует йога, понимаете?
Капитан радостно кивнул: ему теперь была ясна его задача и конкретный план действий.
– А теперь повернитесь и снимите рубашку, – приказала я. Мой Учитель, Катрин, умела, когда это было необходимо, прикоснуться ко мне нежно, но одновременно совершенно профессионально, когда она хотела что-то поправить или показать, что в тот момент происходило в моем теле под кожей. Так что я постаралась так же поступить с капитаном.
– Отсюда, – сказала я, прикоснувшись к его макушке, – досюда.
И я легонько ткнула его в спину на уровне пояса.
– Об этом участке тела Гуру говорит:
Обрати объединенные усилия к солнцу,
И ты поймешь землю.
– Что за объединенные усилия? Чего с чем? – спросил капитан, не поворачиваясь.
– Об этом позже, – внушительно ответила я. Затем я медленно провела пальцем сверху вниз по его спине чуть правее от позвоночника между точкой на макушке и точкой на поясе.
– Здесь проходит канал под названием «солнце», – сказала я.
– Канал? Ты имеешь в виду что-то типа мышцы или нерва?
– Ни то, ни другое. Хотя, если так вам будет проще, вы можете представить себе что-то вроде нерва. Но на самом деле этот канал намного тоньше нерва – он настолько тонок, как будто сделан из света, и его нельзя увидеть глазами, если произвести вскрытие. И у вас много таких каналов по всему телу. Они начинают расти еще до роста самого тела, когда младенец находится в утробе матери – целая система тонюсеньких разветвляющихся трубочек. На самом деле нервы, кровяные сосуды и даже кости и плоть впоследствии формируются вокруг этих каналов, как иней на ветвях дерева, так что вся структура нашего тела на самом деле есть совершенное отражение этой сети светящихся каналов. – Так что все начинается отсюда, – продолжала я, легонько надавливая концом пальца на его спину в той точке, где у него болело. – Сеть каналов начинает разрастаться из этой точки в спине прямо позади пупка, когда вы еще находитесь в утробе матери. Поэтому Гуру говорит:
Приложи такое же усилие в центре на уровне пупка, и ты постигнешь устройство всего тела.
– Что он имеет в виду под «центром»? – спросил капитан, все еще стоя ко мне спиной, его голос звучал теперь с неподдельным интересом.
– Представьте себе колесо, ну как колесо повозки со спицами, – сказала я. – На Древнем Праязыке, на санскрите, это называется чакра. Когда сеть невидимых каналов начинает разрастаться, они расходятся, как спицы в колесе, в разные стороны из этой точки у вас в спине. А потом другие каналы, включая самые большие и важные, начинают ответвляться и расти кверху и книзу. Так, например, растет ваш позвоночник. Если бы вы обладали особым зрением, позволяющим видеть невидимые каналы, и посмотрели бы вдоль позвоночника человека, то увидели бы каналы, расходящиеся, как спицы в колесе, от особых точек или центров вдоль всей спины.
– Так значит, канал, называемый «солнце», проходит в моем теле сверху вниз там, где ты провела пальцем? И это один из самых важных каналов?
– Именно так, – сказала я, – я рада, что вы так внимательно меня слушали. Это очень поможет вам поправить вашу спину. Именно поэтому Гуру говорит об этом канале в первую очередь.
– Но когда ты говоришь «канал» или «трубочка», – капитан теперь размышлял вслух, – создается впечатление, что они внутри полые и что внутри них как будто что-то течет.
– Точно, – отвечала я, – и я вам еще расскажу об этом, но позже. А сейчас давайте просто условимся, что помимо всего прочего, то, что течет по ним туда-обратно, – это мысли, ваши собственные мысли протекают по этим трубочкам, сделанным как бы из солнечного света. Если подумать, – продолжала я, – то можно разделить все, о чем мы думаем, на две категории. Первая – это просто вещи, ну как вон та стена или ваш рабочий стол или даже ваша собственная спина, которая у вас болит.
И я снова нажала ему на спину, на этот раз посильнее, чтобы он как следует сосредоточился. Он, как и следовало ожидать, поморщился от боли, и я продолжала:
– А еще есть само мышление – ваше собственное сознание. Мы способны слышать, как мы думаем, мы знаем свои мысли. Так что когда мы о чем-либо думаем, то или думаем о вещах вроде стены или о самом мышлении.
Капитан кивнул, но мне было ясно, что он уже немного устал, особенно от выполнения всех наших поз. Пора было связать все эти размышления с тем, что йога может сделать для его спины.
– Так вот, мысли, что текут по каналу солнца, – и я снова провела пальцем правее его позвоночника, – это мысли о более конкретных вещах, понимаете? Более плотных вещах – плотных, как земля. Поэтому Гуру и говорит, что вы сможете постигнуть «землю», если будете понимать этот канал. Он имеет в виду, что вы сумеете постигнуть, как в мыслях, текущих по этому каналу, отражаются вещи, существующие в мире вокруг нас. И вот тогда вы сумеете вылечить вашу спину.
– Вылечить спину? Как это? Не вижу связи.
– А вот так, – сказала я, – и закончим на этом – вы и так слишком много всего узнали в один день. Понимаете, мысли, текущие по каналу солнца вдоль вашей спины, – это дурные мысли. Неправильные мысли. Они совершенно неверно отражают вещи вокруг нас. И из-за этого в канале возникает неисправность, понимаете? А из-за этого центр, о котором мы говорили, забивается – вот здесь.
И я снова ткнула ему в спину, чтобы он все хорошенько запомнил.
– И от этого у меня болит спина, – сказал он со вздохом.
– Да, от этого она у вас и болит, – отвечала я ему. – Вот от этого она болит на самом деле.
– И если это исправить, то и спину можно вылечить?
– Именно так, если это исправить, то можно поправить и вашу спину. И спину любого человека.
Он повернулся и стал застегивать рубашку. Затем он взглянул на книгу на своем столе.
– Не такая уж это и малая книга, – задумчиво промолвил он.
– Господин сержант, – обратилась я к своему тюремщику, когда он открывал дверь моей камеры. Он взглянул на меня сверху вниз своими налитыми кровью глазами, как кошка на загнанную в угол мышку. – Мне нужна еда. Мне нужно как-то питаться. У меня здесь никого нет, и денег тоже нет. Но я могу работать, поверьте, много работать, если только вы мне позволите… Пусть это будет тяжкая работа, неважно. Любая работа, лишь бы честная.
Он посмотрел на меня с широкой ухмылкой. Я впервые видела, как он улыбается, и это меня не на шутку перепугало. Я почувствовала, что Бузуку в соседней камере изо всех сил прислушивается к разговору и жаждет хоть как-то мне помочь.
– А что ты умеешь делать, девчонка? На что способны… что девчонки вообще умеют? – и он снова отвратительно осклабился.
Я подумала о занятии, которое я только что провела с капитаном.
– Я знаю йогу, – сказала я, – и могу учить йоге. Еще я могу учить Праязыку – древним книгам на санскрите.
Сержант грубо захохотал.
– Я сказал, что ты умеешь, девчонка! Что-нибудь, за что люди деньги платят.
Я покраснела и потупилась. То, что не имеет цены, в этом мире ничего не стоит. Но тут мне еще кое-что пришло в голову.
– Я умею ткать, – сказала я. – Я отлично тку. И быстро.
Сержант помолчал, уставившись на меня оценивающим взглядом. А потом заорал:
– Бузуку!
– Что вам угодно… господин? – с нескрываемой иронией отозвался тот из-за стены.
– Если хочешь подкинуть этой глупой девчонке миску-другую риса, ради бога! Если же она врет, что умеет ткать, или не сможет выполнять какую-нибудь еще… скажем так, полезную работу… то она все равно тут долго не протянет.
– Слушаюсь… господин, – снова послышался голос Бузуку – насмешливый, но не настолько, чтобы последовало наказание дубинкой. Мы все это прекрасно понимали.