Бескорыстная доброта
Первая неделя июня
Я с радостью предвкушала ежедневные встречи с мальчишками Бузуку на тропинке, но мне совсем не нравилось возвращаться домой к старухе. Не могу сказать, что работа меня тяготила. Я была привычна к тяжелому труду и гордилась тем, что сама зарабатывала себе на пропитание и приносила пользу хозяйке. Но частенько я возвращалась к себе в сарайчик к ткацкому станку, а там уже сидел сержант, только что закончивший смену, почти всегда уже пьяный, и праздно болтал с хозяйкой. Частенько я замечала, как его взгляд останавливается на мне: это меня пугало.
– Это все доброта, – первое, что сказал капитан при нашей новой встрече.
– Так и есть, доброта, – согласилась я с ним без малейшего удивления. – А Гуру говорит:
Проявляйте доброту.
Это делает сознание чистым и ясным, как прозрачная вода.
– Но как же проявлять доброту, когда просто сидишь в молчании? – спросил капитан.
– Это просто одно из самых священных и могущественных указаний, дошедших до нас с древнейших времен, – сказала я. – Оно связывает воедино дыхание – сестру внутренних ветров, и одну из самых могущественных мыслей из всех, что существуют на свете, – доброту, направляя их вместе на борьбу с самой сутью внутренних зажимов, которые делают нас больными и несчастными.
– Одну из самых могущественных мыслей? – переспросил капитан. Я поняла, что он имеет в виду: почему не начать с самой могущественной мысли?
– Об этом позже, – сказала я, как говаривала Катрин. – Всему свое время.
Затем мы проделали некоторые позы, словно возчик, смазывающий телегу перед ездой. Когда капитан отдохнул и дал телу немного остыть, я велела ему принять позу для сидения в молчании. Он неплохо выполнил указание и даже вдавил седалище в пол, чтобы выпрямить спину.
Я очень гордилась своим первым учеником: как любой хороший ученик он усвоил то, чему я его учила на занятиях, и продолжал самостоятельно тренироваться дома, пусть понемногу, но постоянно и упорно, по мере своих возможностей. Большего нельзя было и пожелать.
Конец ознакомительного фрагмента.