Полудетская лирическая автохарактеристика добросовестно перечисляет непременные приметы «присягнувшего» романтизму героя: он поэт — поэт жизни, и лишь во вторую очередь поэт слова («его уста... лиют без слов язык богов»), сын рока с ранним бременем трагических воспоминаний, с «печатью страстей» на челе, вечно сирый странник («сухой листок... посреди степей»), «свободы друг» и «природы сын», воскресающий духом, «когда... грозит бедой перун седой», — но притом и разочарованный демон («холодный ум, средь мрачных дум, не тронут слёзы красоты») («Портреты, I», 1829).