Он был уже навеселе, но, увидев меня, тотчас же принял таинственный, смущённый вид и, отведя меня в угол, робко взглядывая на нашу дверь, вынул из кармана купленный им пряник и начал шёпотом наказывать мне, чтоб я более никогда не смела брать денег и таить их от матушки, что это дурно и стыдно и очень нехорошо; теперь это
сделалось потому, что деньги очень понадобились папе, но он отдаст, и я могу сказать потом, что нашла деньги, а у мамы брать стыдно, и чтоб я вперёд отнюдь не думала, а он мне за это, если я вперёд буду слушаться, ещё пряников купит; наконец, он даже прибавил, чтоб я пожалела маму, что мама такая
больная, бедная, что она одна на нас всех работает.