А к вечеру всё больше, а ночью и пойдёт крутить: бегает по лесу, смеётся и плачет, вертится, пляшет и всё на дуба налегает, всё хочется вырвать... А я раз осенью и посмотрел в оконце; вот ему это и не по сердцу: подбежал к окну, таррах в него сосновою корягой; чуть мне всё лицо не искалечил, чтоб ему было пусто; да я не дурак — отскочил.
Но его не оставляло смутное ощущение, что там, за дымящимися брустверами вражеских бастионов такой же мальчишка вертится среди орудийной прислуги: таскает картузы с порохом, налегает на длинную ручку баника...