Народ воочию стал видеть, что не только суд, но и закон изменился, что не только плети и розги пропали из приговоров, но что всё дело разбирается и вина подсудимого определяется по-божески, по совести, по сущей правде, а не по закону, по казённому, как это было прежде при существовании официальной таксы доказательств.