То была эра, остро нуждавшаяся в «пролетарских поэтах», готовых прославлять в «маршах энтузиастов» «страну героев, страну мечтателей, страну учёных».

Пролетарский поэт, помнится, оценивая свой труд в стоимостном эквиваленте, изрёк: «... мне и рубля не накопили строчки, краснодеревщики не слали мебель на дом».

Раз даже негру преклонных годов было рекомендовано пролетарским поэтом выучить русский язык, то почему бы и хитрозадому эллину по необходимости жизни не освоить деликатнообязательные выражения лесов, полей и пастбищ среднерусской равнины?

Справа проплыл великий пролетарский поэт, вскинувший в приветствии руку и, видимо, подсказавший своему тёзке из джипа что-то неслышное для остальных.

Пролетарские поэты горят пламенной ненавистью к отжившему прошлому, они беспощадны в борьбе, но их ненависть — сестра их любви к человеку, к жизни, к правде.

Лет через десять один пролетарский поэт назовёт подобные излияния «мелкими рассуждениями на глубоком месте».

Теперь он пишет диссертацию «Рифмы у пролетарских поэтов начала века».

От народного гнева борцов с винными запасами защищали броневики и пролетарские поэты.