Кроссовки отлично «липли» к наждачной поверхности скалы, и я взбежал наверх на четвереньках, как муха по стене.

Камешки из-под копыт то и дело летели вниз, к подножию скалистых утёсов. В пропасть. Справа от тропинки уходила вниз отвесная поверхность скалы.

На входе в ущелье, на гладкой, отвесной поверхности скалы какой-то юморист изобразил сцены из жизни первобытных людей.

Кирка ударила в последний раз, красная полоса мигнула и исчезла, от поверхности скалы отскочил приличный камень, ударил о сапог, покатился в сторону.

На поверхности скалы ничего нет.

Большой участок на западном склоне был без грунта и какой-либо растительности, голая скала и, вероятно, из-за присутствия железа в камне, поверхность скалы после многократных дождей на протяжении веков покрылась ржавчиной, и эта ржавая плешь, заметная издалека, была неплохим ориентиром среди предгорий.

Сосредоточившись на области солнечного сплетения и равномерно дыша, он вызвал состояние общей радости, закрыл глаза и на выдохе через подгрудинную точку представил своё отражение в гладкой поверхности струящейся перед ним воды, словно падающей в небольшом водопаде или плавно стекающей по поверхности скалы.

Спускаясь по пожарной лестнице вниз (стоит признаться, что это дело оказалось невероятно страшным, ибо спуск был довольно высокий, постоянно задувал ветер и откуда-то издавались жуткие звуки (толи крики птиц, толи скрип работающих механизмов), к тому же постоянно казалось, что какая-нибудь из лесенок выпадет из поверхности скалы), я обдумывала поступок своих подруг.