Вдоль ручья, от деревни внизу долины, вернее, просто горстки пастушьих хижин, тянулась тропинка к полуразрушенному святилищу на самом верху, под ледником; там, на вечном ветру высокогорья, развевались линялые шёлковые флаги, и деревенские складывали свои приношения — ячменные лепёшки и высушенный чай.

Были там фермы, явно знававшие лучшие дни, и отдельно стоящие пастушьи хижины, и несколько маленьких городков, чьи жители (среди них было много мутантов) изумлённо таращились на «свисток на колёсах», медленно едущий мимо.

Все четверо диверсантов приземлились в третьем часу ночи, в безлюдной пойменной низине у речушки, быстро нашли снабжённый двумя фонариками мешок со своим багажом и, засыпав парашюты в яме глиняного карьера, направились к полуразрушенной пастушьей хижине.

Потом он вспомнил, что, когда поднимался на север от пирамиды, видел там, у тропы, ещё одну пастушью хижину с печуркой.

Однажды, проезжая по холмистой вересковой пустоши, они наткнулись на пустую пастушью хижину.

Кони ровно шли в гору мимо пастушьей хижины и заброшенного рудника.

За всё время, пока они ехали к пастушьей хижине в лесу, пастор не проронил ни слова.

Там тоже зеленел залив, а за ним — выгоревший зелёный склон восточного мыса, каменные зубья скал и лепящиеся к склону пастушьи хижины.