— Я участвую в этой игре уже двадцать пять лет.

Но лицо при этом было совсем юным, даже слишком для её двадцати пяти, что ли, лет, и так просто было заставить её растеряться, совсем как ребёнка.

Около двадцати пяти миллионов, как и у него.

За столом сидела молодая девушка лет двадцати пяти.

Двадцать пять лет... А-а-а! Не хочу, не буду, не хочу!

И это, между прочим, в двадцать пять лет.

С той поры минуло двадцать пять лет.

Обоим за сорок, а выглядели на двадцать пять — двадцать семь.