И настывшим ногам сделалось так тепло, так хорошо, словно их завернули в мягкий соболий мех...

Бедный молодой человек рвал с себя настывшие одеяния, как будто в них засел целый рой пчёл, и, не снимая ещё малахая и шарфа, быстро скинул с ног валенки, которые и уложил подошвами к печке.

Срывая с глаз рукавом настывшее мокро, пытался различить девушку во тьме, но никого и нигде уже не было видно.

Лёд настыл на голубой скамейке, и, казалось, отодрать его никто и никогда не сможет.