Здесь, при изложении догмата об единстве божием, этот приём особенно поразителен, потому что невозможность много — или, скорее, число-божия для нас и всех людей,
верующих в бога, так несомненна, что раскрытие догмата об этом, тогда как сказано, что бог — троичен, действует прямо обратно той цели, которую имеет в виду писатель.