Всё это — памятники давно минувшей жизни народов, но памятники немые: по ним можно судить только о состоянии искусства у этих народов в разные времена, путём домыслов и догадок можно добыть и некоторые сведения о внешнем быте, но не скажут ничего определённого нам эти немые памятники о внутренней жизни, о верованиях, о понятиях народов, не расскажут и о том, что пережили они.

Устные рассказы о давно минувших событиях, древние письменные памятники, здания, утварь, оружие и другие вещи, уцелевшие от прежних времён, — всё это следы минувшей жизни народа.

Но можно ли вполне постигнуть и истолковать все явления общества уже не существующего, открыть подлинный смысл в неявственных отголосках минувшей жизни народа, столько изменившейся в потоке столетий!

Ведь наша жизнь обращается рано или поздно в прошедшее время, уподобляясь вороху сухих листьев осенью, тогда как наше ментальное тело, оставляя минувшую жизнь, устремляется в астрал, а оттуда в следующее будущее, которое тоже обратится когда-нибудь в прошлое и стало быть ворох сухих листьев; у нас всегда, таким образом, есть прошлое, которое недвусмысленно указывает на тщетность любого существования, но у нас всегда же есть и будущее, которое неизбежно толкает нас к новой жизни.

Перед взором моим мелькают, как в калейдоскопе, события минувшей жизни.

Пирамида, в которой никто не сможет найти мумию минувшей жизни.

Вполне конкурентоспособный вариант в сравнении с прочими превратностями минувшей жизни.

Самое большее, что можно было там обнаружить, — это парочку привидений, таких дремучих, что они уже даже не помнили, какого пола были в минувшей жизни.