Крик раздавался из комнаты моей старшей дочери.

Пение и крики «Ура» проходили под окнами детской, где спала наша полуторогодовалая дочь, и не только не напугали её, но даже и не разбудили.

Не к лицу дочери царя с дикими криками бегать по улицам.

Странно, что ещё никто из домашних не прибежал на крики младшей дочери семейства.

Я не заметил, как увели от меня мою дочь, я даже не знал, кто купил её, в себя меня привёл отчаянный крик твоей матери... Она понимала по-эллински.

Но мысль о том, что каждый удар, нанесённый такому человеку, отзовётся обжигающей болью в сердцах жены и нежных дочерей, не останавливает руку продажного журналиста; он снова и снова наносит удары в их трепетные, невинные, нежные груди, несмотря на их крики и мольбы о пощаде; а потом он отправляется в город, эту артерию общественной жизни, ходит там с высоко поднятой головой и требует к себе почтения, требует себе похвал и уважения за свой «рыцарский подвиг» — за удар кинжалом в невинное любящее сердце, не способное защищаться.

Мать, приставив ладонь к уху, выслушала крики дочери, которая забыла выключить душ и пыталась переорать звуки лившейся воды.

Света не взвидел боярин от этих криков дочери. Ударился головой о стенку колымаги и заплакал навзрыд, поднимая руки к небу.