Если, что маловероятно, я услышу позади грохот колёс экипажа, всегда успею отскочить.

Лошади ржали и фыркали, колёса экипажей грохотали по булыжной мостовой.

Надо было понять, почему срезало чеку на колесе экипажа: её срезало так чисто, что приходила мысль о преднамеренной порче.

Разбитые дороги, размокшие до густой грязной каши, в которой намертво вязли и лошади, и колёса экипажа, или, наоборот, засыпанные снегом так, что слугам приходилось чуть ли не прокапывать путь карете, стылые постоялые дворы, подгоревший ужин и безвкусный завтрак, вечное головокружение от ежедневной тряски, чем-то напоминающей бесконечное плавание по бурному морю... Ужасно.

Вдоль дорог стояли уличные торговцы, несмотря на снег, предлагающие прохожим свои товары; ребятишки взбегали на холмы, чтобы скатиться вниз на самодельных салазках; в обе стороны двигались потоки людей, шаги которых вместе со скрипом колёс экипажей составляли постоянную пульсацию городской жизни.

И хотя большинство из них выглядели вполне безобидно, а некоторые и вовсе кидали под колёса экипажа цветы и разноцветные ленты, я никак не могла избавиться от ощущения, что должно произойти что-то нехорошее.

Малиновая, как леденец, мартовская заря, невысокое розовое солнце и последний лёгкий морозец, застоявшийся в ущельях петербургских улиц, куда едва пробивались бледные негреющие солнечные лучи, и тонкий, звонкий ледок на лужах — тоже последний; с весёлым треском ломался он под тяжёлыми колёсами экипажей и потом точно битое стекло блестел на булыжниках мостовой...

Снова степенно поплыли призраки, под ногами засуетились нахальные крысы, вернулись скупые звуки подземного колодца: журчание воды, отдалённое эхо городской жизни — так, тень конского топота и грохота колёс экипажа.