Сердце моё переполнило ликование, ибо я знал, что сейчас из складок настоятелевой хламиды на волю вырвались с десяток миниатюрных каракатиц, которые тут же принялись резвиться, прыгать и кувыркаться, играть в ловитки на звездолёте, наполняя его удушливым газом, от которого у благочестивых пиратов полезли на лоб глаза, завязались бантиками уши и обед попросился обратно.
