Он ни на что не имел права, потому что ходил всегда в одних и тех же зелёных брюках, кургузых, купленных матерью ещё в позапрошлом, восьмом классе, потому что был сопляк и мерзавец, потому что стеснялся самого себя рядом с этой длинноногой леди, — и на что, спрашивается, он мог надеяться?

Полный, невысокого роста мужчина в узких зелёных брюках и пёстрой рубашке навыпуск первым сбежал вниз и, помахивая расписной туристской котомкой, зашагал по бетонным шестигранным плитам к ограде.

На нём была стандартная служебная форма, зелёные брюки и тужурка с надписью «скорая помощь», сидевшая на нём с небрежным изяществом, как на ином не сидит и дорогой смокинг.

Он стоял, ссутулившись, и был одет в белую рубашку, синий галстук в белую крапинку, коричневый твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях и мешковатые зелёные брюки, совершенно не подходящие к пиджаку.

Зелёные брюки венчал оранжевый пиджак, сфарцованный у редкого тогда иностранца.

Одет он был обычно — в традиционную форму службы внутренних войск: зелёные брюки, зелёная рубашка без галстука, погоны прапорщика и хорошие белые кроссовки.

Старшая сестра уколола его через всю комнату, прямо сквозь зелёные брюки.

А зелёные брюки оказалось, опознавательным знаком не являлись.