Интерес к красоте человеческого тела и воспевание его силы и мощи ярко демонстрируют статуи римских и греческих скульпторов.

— Может, и есть, но я бы не доверил этим шалопаям столь серьёзную задачу, как воспевание подвигов.

Литература может перестать быть литературой двумя способами: либо стать наукой (катастрофически редуцировать чувственную регуляцию с миром, истребить своё существо «безжалостной» аналитикой и перейти на язык собственно культуры — язык абстрактно-логических понятий, язык познания, но не приспособления), либо скатиться к противоестественному воспеванию смерти; либо принять смерть от разума (вариант «культура душит натуру»), либо от чрезмерного жизнелюбия (вариант «сбой в натуральной саморегуляции»).

Литературное развитие человечества в XX веке пошло, с одной стороны, по линии формального (стилевого) украшательства и изыскательства, а с другой — по линии компрометации «святого жизнелюбия», по линии воспевания «цветов зла», в том направлении, где начинается заигрывание со смертью и предполагается «отрицание» основной функции литературы.

Тут и воспевание «ценностей» свободной любви, содомских страстей, поэтическая эстетизация блуда.

На первый взгляд это парадокс, так как классическая эстетика считала зерном эпической поэмы конфликт общенационального масштаба, воспевание великого исторического события, всколыхнувшего и объединившего весь народ, оказавшего большое влияние на судьбу нации.

Вопросы пола, болезненное воспевание смерти и всего связанного с нею, всяческие мистические поветрия, крикливое «новаторство» в искусстве, а в итоге — пошлое существование, черносотенство, нравственное оскудение...

Утверждение повествователя, что дар его скромен, данное в мифологических образах, оборачивается воспеванием «природы», а не «заботы» (natura, а не cura), и природа и оказывается носителем всей мудрости.