И в самом деле: если б это не было запрещено, какой ничем не омрачённый покой вкусил бы я здесь, защищённый атмосферой бестревожности, бдительности и жизнерадостности, которую поддерживало множество вымуштрованных и ничем не колеблемых воль, множество беспечных существ, в этом большом общежитии, какое представляла собою казарма, где время выявлялось в действии и где заунывный бой часов был заменён всё тем же весёлым пением рожка, звонкое воспоминание о котором, раздробленное и распылённое, продолжало жить на мостовых, — заменён голосом, уверенным в том, что он будет услышан, и музыкальным, ибо он был не просто командой начальства, призывающей к повиновению, но и зовом мудрости к счастью.

Время от времени где-то за стеной раздавались чьи-то голоса, слышался смех, стук кружек и весёлое пение.

Он почувствовал лёгкость от свободы, его радовало весёлое пение птиц, ласковая, нежная зелень молодой листвы, яркие глаза одуванчиков среди травы...

У того дачного возмутителя спокойствия была ещё одна социальная роль: беспрерывным, надсадным и весёлым пением он «как будто осуждал ленивых людей».

Например, грозный рокот прибоя — устрашающее, а весёлое пение птиц, наоборот, — убаюкивающее и успокаивающее.

Слышалось весёлое пение птиц.

В кустах слышалось звонкое щебетание птичек, и их весёлое пение разлеталось над просторным лугом.

Сквозь городской шум, шуршание шин, лай собак, «бряцание» троллейбуса, цоканье каблуков, ребята отчётливо услышали весёлое пение птиц!