Глава 8
Дневниковая запись 8
Следующие дни прошли без особых треволнений. Наши ряды пополнило потрясающее количество народу – двадцать один человек. Мы поспешно воздвигли шестифутовую стену из шлакоблоков, скрепленных цементом, перекрывающую северо-восточные ворота. Кое-кто настаивал на том, что аналогичную операцию надо проделать и со вторыми зарешеченными воротами, однако Джед возражал – и совершенно логично – что нам может понадобиться свободный выезд, если вдруг придется эвакуироваться второпях. В глубине души я полагал, что, если дойдет до этого, ворота будут уже неважны, но спорить не стал.
Мы укрепили северо-западные ворота, пригнав к ним два минивэна и поставив сразу за решеткой, задний бампер к заднему бамперу. Они стояли так близко к воротам, что прутья практически царапали краску, однако предыдущие хозяева жаловаться не собирались.
Въезд с автобусом укрепить было сложнее всего. Понятно, что мы хотели сделать его неприступным для зомби, но и достаточно мобильным, чтобы иметь возможность убраться в любую секунду. Наш первый новый жилец и подал идею. Алекс Карбонара, мужчина лет тридцати с небольшим, среднего роста, в прошлой жизни был плотником и привык тому, чтобы находить обходные пути решения проблем. Мы почти полностью освободили Алекса от дежурств, потому что его жена все никак не могла очнуться от кататонии. Конечно, он не мог оставить малышей дома одних под присмотром не реагирующей на внешний мир супруги. Так что именно он в свободное время сначала разработал, а потом спроектировал «мобильную стену».
Это была стена высотой выше шести футов и длиною в двадцать, передвигавшаяся по специальному рельсу. Блистательная задумка. Он разместил стоечные профили через каждые десять дюймов против обычных восемнадцати, добавив конструкции крепости. Облицованная гипсокартоном, с маленькими колесами внизу, стена передвигалась вручную. Можно было откатить ее, чтобы впустить кого-нибудь внутрь или выпустить наружу, если возникала необходимость.
«Банд» и отчаявшихся толп мы опасались не меньше, чем самих зомби. Обычным людям не составило бы особого труда прорваться через все рубежи нашей обороны, поэтому, как бы нам не хотелось сократить количество часовых, мы не решались это сделать.
Через каждые несколько сотен ярдов мы прислонили к стене высокие стремянки или короткие выдвижные лестницы. На них дежурили круглосуточно. Я проводил на дежурстве почти шесть часов в день. Против вахты на воротах я ничего особенно не имел. Царившее там товарищество возвращало меня в те дни, когда я служил в морской пехоте. Однако дежурство на лестницах было крайне изматывающим. После того, как я спускался со ступеней к концу смены, лодыжки и ступни ныли почти еще столько же часов, сколько мне приходилось там выстаивать. Когда появилась возможность отправиться в рейд за припасами, я тут же вызвался добровольцем. Шанс повстречаться с зомби казался куда более привлекательным, чем уже знакомая тягомотина с «лестницами» (новейшая форма пыток в современных сообществах). Спасибо Господу за Алекса, который уже разработал идею небольших орудийных башен, способных заменить «лестницы»!
Основная задача вылазки состояла в том, чтобы раздобыть провизию, аккумуляторы и тому подобное, а когда Алекс пришел к нам со своим списком строительных материалов, мы обещали ему оставить место в фургоне и для них. Как знать, какая хитроумная идея осенит его в следующий раз?
В большой мир мы отправились вшестером. Если честно, я не представлял, как мы втиснем в фургон еду, учитывая количество взятого с собой оружия и боеприпасов. В состав экспедиции вошли я, Джастин, Тревис, Брендон, Алекс (он оставил детей под присмотром Джеда и его жены) и еще один парень хлипкого телосложения, который непонятно как ухитрялся тащить свою винтовку. Его звали Сплиндером. Он утверждал, что когда-то был директором школы в городишке под название Уолпол или что-то вроде того. Мне этот Сплиндер не особенно нравился, но до тех пор, пока он приносил пользу и не обременял нас, я готов был примиряться с его присутствием. Трейси и Николь не обрадовались тому, что мы принимаем участие в вылазке, но я убедил их, что все будет хорошо. В последние пару дней мы видели не больше дюжины зомби.
– Майк, ты же смотрел новости, – умоляюще произнесла Трейси.
Смотрел, потому что ничего другого по телевизору не показывали. Уцелели всего два телеканала, и по ним непрерывным потоком шли новости. Все они были ужасны. Других тем, кроме зомби, для репортажей не осталось. Казалось, что эта тема утомила даже комментаторов:
– Еще одно массовое убийство в Огайо (зевок, потягивание), – объявлял диктор. – Смотрите кинохронику в одиннадцать вечера (зевок).
Конечно, о зевках и потягиваниях я говорю фигурально, но, судя по тону дикторов, подразумевалось именно это. Что не подразумевалось, так это то, что, несмотря на кажущуюся безоблачность нашей нынешней ситуации, худшее было еще впереди. Зомби все еще бродили по стране – и куда бы они ни пришли, воцарялись хаос, смерть и разруха.
– Трейс, – утешал я жену, – «Лоуис»[24] и «Сейфуэй»[25] меньше, чем в полумиле отсюда. Мы загрузимся и через часок вернемся.
Конечно, все продлилось куда дольше часа и оказалось куда опасней, чем я говорил или даже предполагал. И, как это водится и в каждой игре «Звездный путь: Команда быстрого реагирования», мы потеряли члена экипажа.
Мы выехали из ворот, перекрытых минивэнами. Отсюда было ближе всего до нашего пункта назначения. Напротив ворот, по ту стороны дороги, располагался молельный дом Свидетелей Иеговы. Я задумался о том, сколько из преданных последователей учения, посещавших этот храм, удостоились одного из столь желанных вожделенных 144000[26] местечек в Земле Обетованной за прошедшую неделю. Когда я обуздал свой цинизм, то заметил, что кто-то стоит на дальнем конце принадлежавшей храму парковки. Мое сердце забилось чуть быстрее. Зачем кому-то понадобилось просто стоять там? Что-то тут было неправильно. Я велел Алексу, сидевшему за рулем, свернуть на стоянку. Отклонение от маршрута его не обрадовало: парень считал, что из Джеда получится едва ли лучшая нянька, чем из его полукоматозной супруги. Но когда я показал ему то, что заметил, он быстро согласился. Мы уже были в двадцати пяти ярдах, однако стоявшая на парковке женщина все еще не бросилась прочь и не заковыляла в нашу сторону. Мы могли определить, что это женщина, по изящной фигуре и длинным волосам, но кроме этого разглядеть что-то было сложно.
– Алекс, подъезжай футов на двадцать, и посмотрим, что будет, – попросил я.
– Что-то тут не так, Майк, – ответил тот, озвучив наши общие мысли.
Когда мы подъехали ближе, стало ясно, что при жизни эта женщина была удивительно красива. Даже в смерти она сохранила некое величие. Длинные волосы цвета воронова крыла скрывали большую часть язв на ее лице, но обнаженные руки были изуродованы терзавшей ее болезнью. Я видел, как по предплечьям зомби пробегала какая-то рябь, хотя «Оно» не двигало ни единой мышцей.
Джастин прицелился.
– Пап, хочешь, чтобы я это пристрелил? – спросил сын.
Подсознательно я понимал, что она опасна, как и всякая красивая женщина, а сейчас от нее исходило ощущение куда более грозной опасности, но остатки человечности не позволяли мне убить ее, если она ничем нам не угрожала. Женщина не пыталась напасть на нас, лишь настороженно следила за машиной, и это потрясло меня, потому что я осознал, что тут дело не ограничивается рудиментарными остатками интеллекта. Мы просто сидели в фургоне и пялились на нее.
– Пап? – снова спросил Джастин.
Ему хотелось, чтобы это противостояние закончилось.
– Опусти винтовку. Алекс, вези нас отсюда, и поживее, – сказал я, не отрывая взгляда от зомби.
Тут я услышал, как Сплиндер тихонько охнул – он увидел то же, что и я. Зомбодева кивнула, словно благодарила нас за то, что мы оставили ей жизнь. Я содрогнулся, но никто из сидящих в фургоне ничего не заметил. Теперь, оглядываясь назад, по прошествии всего лишь несколько коротких недель, я сожалею, что не позволил Джастину пристрелить ее.
Когда самообладание вернулось ко мне, я объяснил этот «кивок» воздействием стресса и вообще обманом зрения. Но в глубине души я понимал, что обманываю себя. Хотелось бы мне, чтобы и Сплиндер ничего не заметил. Было бы намного легче отмахнуться от этого, если бы не еще один свидетель.
– Алекс, сворачивай у «Лоуис», – сказал я дрожащим голосом.
К счастью, все остальные внимательно изучали окрестности и не заметили, что мой голос стал выше на октаву.
– Майк, ты же слышал Джеда – сначала надо раздобыть еду, а уже потом набрать пиломатериал для башен, – воспротивился Алекс.
– Да, что же еще Джед мог сказать. Старый пень не проторчал ни смены на этих проклятущих лестницах. Я едва могу заснуть от боли в ногах.
Алекс открыл было рот для возражений, но я его перебил.
– Алекс, я знаю, что делаю. В любом случае, сколько провизии, по-твоему, нам удастся сюда втиснуть? Объезжай магазин сзади. Готов поспорить, что у них там найдется фура побольше. Мы сможем загрузить туда все материалы и провиант на год вперед.
– Майк, но я не умею водить фуру, – проныл Алекс.
– Не мельтеши, – сказал я, озаряя его самой лучезарной и фальшивой из своих улыбок. – Я водил фуру в те времена, когда служил в морской пехоте.
Алекс взглянул на меня с легким сомнением; и, если бы он пялился чуть дольше, я бы раскололся и предложил забыть весь этот чертов план.
Мой получасовой опыт вождения большой фуры начался с пари, заключенного с приятелем-морпехом. Мы всю ночь бухали в кабаке базы, а под утро отправились к казармам. Мы как раз проходили мимо оружейного склада, когда обнаружили на парковке здоровенную фуру в камуфляже.
– Спорю, что ты не сможешь подкинуть нас домой на этой фигне, – бросил мне вызов мой брат во хмелю Чак Блейлок.
– А вот и смогу, – выпалил я, протискиваясь сквозь запертые ворота.
– Какого хрена ты делаешь? – спросил Чак, словно уже забыл, что пять секунд назад поспорил со мной.
Он и правда забыл, но, к сожалению, моя кратковременная память была не такой паршивой. Я взобрался в кабину и включил зажигание, чтобы прогреть запальные свечи. В ключах не было необходимости – как и во всех армейских машинах, ключей тут не предполагалось. Было бы как-то нехорошо, если бы в пылу сражения водителя убили или взорвали, и ключи сгинули бы вместе с ним. Вы уловили суть, так? В общем, через полминуты после того, как я пробрался сквозь ворота, грузовик ожил. Я рывком тронулся вперед.
– Вот дерьмо, тут целая куча передач, – пробормотал я.
Конечно, я уделял больше внимания коробке передач, чем воротам, и почти не заметил, как снес их с петель. Двигатель заглох, и Чак влез в кабину на пассажирское сиденье.
– Как раз вовремя, – сообщил он, после чего начал тихо похрапывать.
До казарм надо было проехать всего две улицы, но я был так пьян, что потерял всякое чувство направления. Когда нас остановили восемь «Хаммеров» с военной полицией, я был уже в десяти милях от дома, раздолбал три машины и одну караулку. В общем и целом, не столь уж прекрасное завершение прекрасной ночки. На трибунале ответственный офицер, полковник Ларет, сделал мне поблажку. В первую очередь потому, что фура, которую я угнал, не подняла на воздух половину штата. Мы и понятия не имели, что грузовик был набит взрывчаткой «С-4». По справедливости, меня могли бы приговорить к пожизненному заключению в «Ливенворте»[27] только за это. Когда все закончилось, я лишился двух полосок (разжалован из сержантов в ефрейторы), трехмесячного оклада, и на год застрял в казармах. Чака лишили одной полоски только за то, что он залез в кабину. Еще его перевели на другую базу – в Японию, на Окинаву – чтобы впредь мы не могли сеять хаос вместе. Я, конечно, дико скучал по Чаку, но уж лучше так, чем пожизненное в «Ливенворте» – которое вообще-то равнялось семи годам заключения, учитывая тяжелый труд. В общем, если коротко, то технически я водил большую фуру… хотя у меня и не сохранилось никаких воспоминаний об этом.
Как оказалось, за «Лоуис» было припарковано три грузовика. Два все еще загруженных, а третий выглядел так, будто его только что закончили разгружать. Этот-то и был нам нужен. Мы рассредоточились по погрузочной платформе – к счастью, эта была освещена ярко, как улица майским днем. Свет порадовал нас, а вот то, что мы увидели – нет. Здесь, похоже, состоялся краткий, но кровопролитный бой. Кое-кто из зомби умер вторично, как и многие из водителей и грузчиков. Они дрались цепями, монтировками и даже швабрами. Весь пол был залит кровью.
Единственным признаком жизни тут было непрерывное жужжание мух. Что интересно, мухи, которых я считал самыми мерзкими созданиями на земле наравне с тараканами, не желали иметь ничего общего с зомби. Они сплошным ковром покрывали тела людей, но на зомби ни одна даже не уселась. Даже летающие тараканы знали, что этого делать не стоит. Я был рад, что на дворе было начало декабря, а не пышущий жаром август – вонь и сейчас шибала в нос. Не хотелось даже представлять, каково бы это было при тридцати семи градусах. Я подумал, что неплохо было бы оттащить тела с погрузочной платформы на парковку, но потом понял, что особого смысла в этом нет. В самом магазине наверняка валялась еще куча трупов, а тратить драгоценное время на уборку мы не могли.
Я оставил Сплиндера охранять тылы, а остальные двинулись в магазин. Когда я миновал большую вращающуюся дверь, то обнаружил, что внутри зловоние куда сильнее, чем на продуваемой ветерком платформе. Я подал нашему маленькому отряду знак к отступлению. Лица их были искажены изумлением и страхом. Пришлось успокоить желудок, несколько раз глубоко вдохнув тот самый воздух, который раньше казался мне таким вонючим.
– Надо достать «Викс» или что-то в этом роде, чтобы перебить запах, – сказал я, когда понял, что могу, наконец, говорить, не мешая слова со рвотой.
Несколько минут мы разрывали товар, но вожделенная мазь так и не нашлась. Зато Тревис в большом количестве обнаружил какой-то одеколон. Мы соорудили банданы, пропитали их одеколоном и вернулись к вращающимся дверям в обличье самых благоуханных бандитов по эту сторону Миссисипи. Аромат «Туалетной воды Смерти» будет преследовать мои обонятельные нейроны до конца моих дней. Плюс вращающихся дверей – кроме того, что их можно было заклинить в открытом состоянии и проветрить зал – состоял в том, что они позволили зомби убраться из магазина. Конечно, в долговременной перспективе это ничего хорошего не предвещало, но прямо сейчас немало нас обрадовало. Но все же мы тщательно обыскали магазин, прежде чем начать собирать припасы – просто на тот случай, если где-то еще бродили неупокоенные тихушники.
Мне еще предстояла неизбежная и малоприятная задача – надо было найти ключи от фуры. Больше всего я боялся того, что водила обратился и ушагал прочь вместе с ними. Магазинные грузчики были одеты одинаково – голубые джинсы, светлые рубашки и синие спецовки. Все, что мне нужно было – так это найти толстяков в куртках. Конечно, образ стереотипный, однако я спешил. Спустя несколько минут поисков я был вознагражден, или, скорее, наказан. Я обнаружил то, что искал. На платформе лежали двое парней, подходящих под описание. Я решил взяться за того, кто разложился меньше. Перевернув его на спину, я обнаружил, что левая часть лица у него отсутствует – остались лишь рваные полоски плоти. Его левый глаз был съеден наполовину, словно неаппетитное лакомство. Кто-то впился в него зубами, но решил, что глазное яблоко ему не по вкусу, и переключился на другие пункты меню. Я подумал, что мой желудок еще неделю не оправится после такого зрелища.
«Перестань пялиться на его физиономию!» – мысленно обругал себя я.
Это было куда хуже, чем безличная автокатастрофа на обочине шоссе. Смерть в высоком разрешении на 1080 dpi. Что с тобой не так? Когда я обращаюсь к себе в третьем лице, не означает ли это, что у меня проблемы, какая-то форма психоза? Думаю, я просто пытался отложить неизбежное. У меня гермофобия[28] в терминальной стадии. Мне не хотелось дотрагиваться до того, что осталось от этого человека. Неизвестно, чем он мог болеть.
Будь на моем месте кто-то другой, я бы уже дал ему пинка и велел пошевеливаться. Ведь как бы то ни было, этот внутренний диалог не помогал мне или моей семье быстрее справиться с угрозой. Последняя мысль заставила меня действовать, но, когда я сунул руку в карман Джареда (надо же было дать ему имя – почему-то это казалось проще, чем называть его «жирным мертвяком»), то наградой мне были только его разжижившиеся жировые ткани. Я вытащил руку и обнаружил, что за ней тянется двухфутовая масса соплеобразной жилковатой дряни.
Все салфетки «Хлорокс» в «Лоуис» не заставили бы меня вновь почувствовать себя чистым. Однако ирландское везение мне не изменило. В моей жуткой, запятнанной зараженной тканью пятерне болталась связка ключей – и, надеюсь, не от какой-нибудь идиотской маленькой «Хенэ», припаркованной у главного входа. Шагая, как манекен, я вошел в магазин и отыскал отдел с чистящими средствами. По ощущениям, двигался я чисто на автопилоте. Продолжая в том же духе, я вылили на руку бутылку хлорки марки «Пайн-Сол». Она гнусно воняла, она обожгла мою кожу, и это было просто божественно. Опустошив бутыль, я стер большую часть слизи «санитарными» (слишком выпендрежное название для обычных бумажных) полотенцами. Затем я зарылся в дезинфицирующие салфетки, обещавшие «убить 99,9 процентов бактерий» и даже некоторые вирусы. Оставалось лишь надеяться, что бацилла зомбизма не принадлежит к оставшейся 0,1 процента.
Постепенно я начал выныривать из обсессивно-компульсивного ада. Мне не хотелось быть ТЕМ парнем, который сидит в углу и непрерывно протирает свою уже кровоточащую тушку салфетками, понемногу образовывающими горку у его ног. Я уже почти докатился до этого, но, кажется, худшая часть миновала. Я вернулся к приглянувшемуся нам грузовику и опробовал ключи. Они подошли – и это было чертовски хорошо, потому что я искренне сомневался, что способен сегодня сунуть руку в еще одну груду глянцевито блестящей, разлагающейся плоти. Когда я вернулся на платформу и прошел мимо Сплиндера, лицо мое было на несколько порядков зеленее, чем в начале поездки.
– Слабак, – расхохотался он.
Вероятно, парень счел, что отмочил классную шутку.
Если бы я не сосредоточил все силы на том, чтобы не блевануть, я бы ему, несомненно, ответил. Но сейчас меня не хватило даже на то, чтобы неодобрительно покачать головой. От этого я мог запросто потерять равновесие.
Мы почти закончили в «Лоуис». Я как раз катил последнюю тележку, нагруженную досками, гвоздями, уплотнителем и всякой другой хозяйственной ерундой, когда увидел, как Сплиндер щелчком отбрасывает сигаретный окурок. Когда он нагнулся за винтовкой, его руки тряслись.
– Лох, – проворчал я.
Какой, черт возьми, часовой в присутствии смертоносного противника откладывает свою винтовку? В следующий раз следовало взять кого-то другого.
Рев двигателя я услышал задолго до того, как лох Сплиндер подал сигнал. Я бросил тележку и помчался по платформе навстречу этой новой опасности, на бегу срывая с плеча винтовку. Сплиндер начал медленно пятиться. Я знал это! Знал, что в бою он будет бесполезен!
– А ну тащи сюда свою задницу, – тихо, но угрожающе сказал я. – Или я сам тебя пристрелю.
Он фыркнул, однако неохотно подчинился приказу. Судя по выражению его лица, он пытался вычислить, кто тут большее зло: я или приближающаяся машина.
«Форд F-350» остановился в двадцати пяти футах от нас. Сквозь стекла автомобиля ничего нельзя было разглядеть из-за солнечных бликов. Почему, черт возьми, перед моим мысленным взором замелькали картинки из «Снупи и Красного Барона[29]»? Мгновения тикали. Я СЛЫШАЛ, как Сплиндер потеет. Капли звонко стучали об пол. Неважно, насколько парень боялся меня – еще немного, и он отчалил бы в закат на крейсерской скорости.
– Зачем ты отправился с нами в вылазку? – спросил я вслух, хотя и не собирался этого делать.
Сплиндер подпрыгнул.
– Это мой фургон, – ответил он.
Я покосился на незадачливого часового, но, когда понял, что развивать тему он не намерен, то подстегнул его:
– И?
Нервно облизнув губы, Сплиндер продолжил:
– Когда-то у меня был «Кадиллак», я любил его, но он сгорел.
Его рваные реплики действовали мне на нервы. Он снова не сказал ничего вразумительного, но на этот раз я не стал переспрашивать. От продолжения «беседы» меня спасло то, что пассажирская дверца подъехавшей машины открылась. Затвор я пока взводить не стал, однако крепче сжал винтовку в руке. Сплиндер начал поднимать оружие. Нога, свесившаяся из машины, замерла в воздухе. Я перехватил ствол сплиндеровского ружья и дернул вниз. Парень понял намек, хотя и не обрадовался. Нога, обутая в ковбойский ботинок, вновь начала опускаться на тротуар. Из «Форда» выступил самый здоровенный мужик, встречавшийся мне в жизни – и не жиробас из «Смысла жизни по Монти Пайтону»[30], а, скорее, кто-то вроде Арнольда Шварценеггера из «Терминатора».
Он бы выглядел устрашающе, даже если бы не держал в руках пулемет Гатлинга. Пулемет Гатлинга? «Кто таскает с собой пулемет Гатлинга?» – проскрипел мой перегруженный мозг. Эта штука должна весить не меньше пары сотен фунтов, плюс боеприпасы, а парень обращался с ней с такой легкостью, словно это была обычная винтовка для пейнтбола. Если бы он открыл огонь, мы бы сдохли прежде, чем успели осознать это. Пока мы завороженно пялились на гатлинг, из машины вышел приятель нашего гостя. Он тоже не страдал недостатком роста, но по сравнению со своим перекачанным стероидами напарником выглядел настоящей Дюймовочкой. Этот был вооружен более традиционно, если, конечно, ручной пулемет «SAW» можно счесть традиционным оружием. Конечно, «SAW» – «облегченный» пулемет, но при весе в шестьдесят пять фунтов таскать его на себе тоже труд не из легких. Противник был лучше вооружен, и нас чуть не положили, когда Сплиндер выронил свою винтовку. К счастью, оба наших оппонента не были подвержены панике – они напряглись, но ни один не выстрелил. Здоровяк расхохотался, однако это был недобрый смех. И все это время он внимательно смотрел на меня, явно оценивая единственную оставшуюся угрозу.
– Это мой магазин, – буднично заявил он.
Понятия не имею, зачем я позволяю себе время от времени распахивать варежку и отпускать ненужные остроты. Мама всегда говорила, что это доведет меня до неприятностей.
– В переносном или буквальном смысле? – спросил я и едва не расхохотался, когда верзила глубоко задумался.
Он явно не понимал, о чем я вообще говорю.
– Э-э, в обоих, – ответил он, похоже, осознав, что сморозил глупость.
Глубоко внутри я катался от смеха, но прекрасно осознавал, что если продемонстрирую верзиле хоть каплю этого веселья, он войдет в магазин по моим мозгам, размазанным по асфальту.
– И как, есть шансы, что ты поделишься с нами, здоровяк? – поинтересовался я.
Похоже, этот парень получал все, чего он пожелает, только благодаря своим габаритам.
– Меня зовут Дурган, – рявкнул он. – Не «здоровяк».
Какого черта он так разозлился?
– Ладно, здо… Дурган.
«Интересно, это имя или фамилия?»
– Там хватит всего для нас обоих.
– Ты не врубаешься, дохляк. Это МОЙ магаз! – заорал он так, что вены у него на лбу чуть не лопнули. Вот блин, когда так пригодился бы хороший зомби, его никогда нет под рукой!
И тут я заметил женщину-зомби, которую мы видели у церкви. Они стояла в нескольких сотнях ярдов от парня на «Форде» и, похоже, наблюдала за развитием спектакля. Сейчас у меня не было времени волноваться на ее счет – мне предстояло разобраться с куда более крупной рыбкой. Рядом закапало еще интенсивнее. Поначалу я решил, что Сплиндер вспотел еще сильнее, но выяснилось, что он обмочился.
– Видишь! Твой маленький приятель согласен с нами, – заявил Дурган, вновь заливаясь своим фальшивым смехом. – Считаю до трех, и, если ты не уберешься, я превращу тебя в…
Тут он обернулся к своему другу и тихо спросил:
– Как называется сыр, в котором куча дырок?
– Швейцарский, – по-суфлерски прошептали ему в ответ.
Теперь я понимал, почему лакомые до мозгов зомби не позарились на эту парочку.
– То я превращу тебя в швейцарский сыр! – торжествующе проорал Дурган.
Я знал, что должен действовать быстро… нам нужны были эти материалы, и нужен был грузовик. Но время истекало – я совсем не был уверен, что Дурган умеет считать до трех.
– Один! – выкрикнул он.
Какого хрена он орал, если мы стояли в двадцати футах от него? Сплиндер, как пуля, сорвался с места и помчался прочь с погрузочной платформы подальше от Дургана.
– Вот ссыкло, – сплюнул я.
– ДВА! – еще громче провопил Дурган.
Бежать или сражаться, бежать или сражаться, бежать или… Я ошарашенно уставился на Стероидного Качка Номер Два, который безуспешно пытался стереть с рубахи какое-то пятнышко. Однако красная точка лазерного прицела, конечно же, никуда не делась, а затем к ней присоединилась вторая. Дургана тоже украсили две красные точки, но он соображал еще туже.
– Дурган, – простенал Номер Два.
Никакого ответа.
– Дурган! – взвыл он.
Дурган чуть обернулся.
– Что? Не видишь, я тут немного занят, – рявкнул верзила.
– Посмотри на мою грудь, чувак, – едва не прорыдал Номер Два. – И на свою!
Теперь обоих украшали по две точки лазерных прицелов. Я не понимал, откуда пришла подмога, поскольку ни у кого из нашего маленького отряда не было лазерных прицелов на винтовках, но не собирался смотреть дареному коню в зубы. Я ухватился за представившуюся возможность.
– Я считать до трех не буду, здоровяк, – презрительно протянул я.
В ответ он только тупо осклабился.
– Опустите оружие, или вы покойники, – тихо предостерег их я.
Номер Два сориентировался даже быстрее Сплиндера. Он уже наполовину нырнул обратно в машину.
– СЕЙЧАС ЖЕ! – проревел я.
Рука Дургана чуть заметно дернулась по направлению к спусковому крючку, а в глазах сверкнула жажда убийства. И все же он понял, что ему не победить в этом мексиканском противостоянии.
Конец ознакомительного фрагмента.