2
Свободная территория Невада и Аризона, Нью-Рино, Фримонт, бульвар Александра Второго, игровой зал «Пять тузов»
– Ну а вообще, в целом? Тут же у вас братвы столько… Что, не бывает проблем? С проигравшимися там или еще чего…
Юра пожал плечами:
– Да всякое бывает, конечно. Но таких, чтоб уж прям вообще – нет. На входе знак видел?
– Ага. Я в курсе уже, что означает.
Администратор «Пяти тузов» вновь пожал костлявыми плечами:
– Ну вот… Наезжать никто не будет, с Рашенз дураков связываться нет. А так, бы́чка по пьяни если, сами справляемся. Да и ментов можно вызвать, они здесь хорошо работают, это тебе не Красногорск…
– Да уж. Но там тоже порешали тогда, в итоге. Областным проплатили, они этих шустриков выцепили. Гастролеры из Баку оказались. Но это уже после тебя было. Мы, кстати, тогда всё думали – куда ты пропал: ни слуху ни духу; а оно вона как…
Вообще-то на самом деле никто про него не вспоминал. Ушел человек и ушел, его дело. Текучку кадров никто не отменял. Да и сам Юра не сказать чтоб был душой коллектива или каким-то сверхкомпетентным сотрудником. Но, наверное, ему приятно будет услышать, что кто-то за ленточкой его не забыл. Мне бы вот приятно было. Впрочем, я-то уверен, что обо мне кое-кто вспоминает. И даже ищет, наверное, хе-хе.
– Да, от друга узнал, что такой вариант есть. Ну и решил, что нечего в том Красногорске ловить.
– Не жалеешь?
– Вот уж нет! – Юра помотал головой так активно, что я испугался за сохранность его шейных позвонков. – Здесь я себя человеком чувствую! А там кем я был? Пустым местом! Там человек без связей наверху – никто.
Ну, не поспоришь. Есть такое.
– …и вообще здесь жить лучше, даже вот чисто по быту. Жилье лучше и дешевле, еда лучше и дешевле, законов самый минимум и только те, которые реально нужны… И тепло… я московскую зиму забыл, как страшный сон. Самому-то тоже нравится, нет?
Молча киваю. Нравится. Только вот амбиций у меня побольше, чем у Юры. Это его вроде бы вполне устраивает год за годом работать администратором в одном и том же месте, а я бы от такого уже с ума сошел, наверное.
Вообще, конечно, забавно. «Мир тесен» – расхожая фраза, но, получается, уже можно ее подкорректировать на «миры тесны». Первый день как человек вышел из отпуска – и встречает своего бывшего начальника, которого в последний раз видел лет семь назад, и в другом мире. Не знаю уж, обрадовался он или не очень, но лично я доволен – пользуясь знакомством, можно добыть куда больше информации, чем пытаясь разговорить кого-то «с нуля».
– И че, много Рашенз берут за крышу?
Собеседник немного помялся, но ответил:
– Пять штук в месяц. Это здесь; если на Стрипе где-нибудь, то там десятка будет, а то и пятнашка.
– Отжать не пытаются?
– Не… тут такое не принято. Бывает иногда, но это реально накосячить надо.
– Понятно…
– Че, думаешь зал открывать?
А глазки-то поблескивают. Не просто так спрашивает: видимо, надеется на предложение о работе. Ну посмотрим, посмотрим…
– Пока думаю. Скорее всего; что еще делать-то? Ранчо покупать и коровам хвосты крутить? Неохота…
– А в Кейптауне, говоришь, нормально пошло?
– Да, ничего так… Там сейчас бум, негры самолетами прут. Игорка на подъеме.
– Зачем продал-то?
Ишь, любопытный какой.
– Да задрал этот Кейптаун… Большая деревня, негры еще эти… мне они и на той стороне надоели.
Юра удивленно моргнул чуть подслеповатыми голубыми глазами:
– А там-то ты их где взял?
А, точно. Он же не в курсе.
– Я в Африку уехал работать, где-то через пару месяцев после твоего отъезда. Тоже Подмосковье достало. Почти четыре года там провел.
– В игорке?
– Ага. У Лавальских, младшим партнером и управляющим.
– Они же неадекваты полные… От них все управляющие разбегались.
– Ну-у… Расстояние этот момент слегка компенсировало. Но да, крови попили. Потом вернулся, опять в Подмосковье работал. И вот зимой прошлой товарищ рассказал, что можно сюда свалить – я ни дня не думал, сразу на лыжи.
Благо выбора-то особенного и не было, хе-хе. Впрочем, я бы все равно поехал, наверное. Только подготовился бы получше.
– Слушай, а ты не знаешь такого Глеба Больших? Строительством занимается вроде как.
Юрин лоб, плавно переходящий в обширную залысину, задумчиво наморщился.
– Мм… лично не знаю, а так слышал, конечно. Он тут, во Фримонте, членом городского совета был, а в прошлом году в Литл-Гроув переехал. Довольно известная личность, конкурсы и гранты всякие вечно оплачивает. А что?
– Да ничего… просто пересеклись случайно, стало интересно, че за чувак такой.
Политические амбиции у него, значит. В принципе это говорит в пользу версии, что вся затея – не разводняк. Любопытно…
Свободная территория Невада и Аризона, Нью-Рино, Лас-Вегас-Стрип
Все-таки с топливом им тут надо что-то делать. В центре города уже реально дышать нечем. Должны же быть хоть какие-то стандарты?
Перехожу улицу и поворачиваю направо, к центру. На сегодня в планах значится визит в орденское Агентство по закупкам, надо там уточнить…
– Витали!
Обернувшись, ловлю взглядом знакомый «Судзуки Самурай» с травянистой раскраской, укомплектованный рыжей красавицей за рулем.
– Hola![7]
Девушка энергично машет рукой – лезь, мол, внутрь, нечего тут на всю улицу перекрикиваться. О’кей, я очень даже «за». Конечно, проверить во время посадки, не спрятался ли кто в багажнике, мне это «за» не помешает.
От зеленых глаз басконки моя предосторожность не ускользает.
– Не бойся, похищать тебя я пока не планирую.
– Ну вот… а я уже представил себя привязанным к кровати и тебя в роли прекрасной насильницы…
– Да запросто. В секс-шоп только заедем, агрегат подлиннее и потолще куплю.
– Э нет! Несогласный я так!
– Ну вот… только раздразнил девушке фантазию – и сразу в кусты. Все вы, мужики, такие!
Смеемся вместе.
– Рада тебя видеть.
Хм… с чего бы вдруг? В прошлый раз, помнится, я на нее впечатления не произвел. Хорошего, во всяком случае.
– Я тоже!
И насколько случайна наша встреча? Что-то мне подсказывает – где-то между «не очень» и «вообще не».
– Какими судьбами в Нью-Рино?
– Да так, дела всякие… Уже три месяца как из Порто-Франко перебралась. А ты? Я в «Принцессу Инков» заезжала как-то, но они сказали, ты уже съехал. Где был?
Надо же. Интересно, на самом деле заезжала или как? Может, зря я тогда решил: «Нет так нет», – надо было активность проявить?
– А я на Юг уехал, в Кейптаун.
Ичасо присвистнула с легким удивлением.
– Надо же, куда тебя занесло.
Развожу руками. Мол, вот такой я весь внезапный, ничего не поделаешь.
– Слушай, ты спешишь куда-то? Или есть время угостить девушку обедом?
Радостно киваю:
– Конечно, с удовольствием!
Точно, встреча не случайна.
– Отлично! Я тут хорошее место знаю, неподалеку.
Орденские бюрократы никуда не денутся, с ними и в другой раз пообщаться можно.
– Поехали!
Место и впрямь оказалось совсем близко. И трех минут не прошло, как наш внедорожник свернул на неширокую улочку, идущую параллельно Авенида-Лопес, и еще через минуту припарковался у ресторанчика с вывеской «D’oc» и незнакомым мне флагом над дверью – на красном фоне чудно́ выглядящий крест и семиконечная звезда в углу. Что-то первый раз такое вижу, и даже ассоциаций никаких не возникает.
– Ты как относишься к окситанской кухне?
Окситания… это где вообще?[8] Где-то во Франции, кажется?
– Э-э… честно говоря, впервые слышу о существовании таковой.
Ичасо шутливо закатывает глаза:
– Ох уж эти русские варвары! Ладно, пойдем, буду делать из тебя человека.
Принимаю смиренный вид:
– Слушаюсь и повинуюсь, хозяйка.
Грозит мне пальцем:
– Ты эти свою южные штучки брось! Рабовладелец проклятый! Признавайся: завел себе гарем из рабынь?
Надо же, проницательная какая. Ну гарем не гарем, но одну купил, было дело. Впрочем, учитывая политические воззрения собеседницы, делиться этим было бы неразумно, так что мотаю головой:
– Нет, в Родезии рабство запрещено.
– Ну-ну, так я тебе и поверила.
Так, болтая и перешучиваясь, поднимаемся по узкой деревянной лестнице на второй этаж и занимаем небольшой столик на террасе, выходящей в сад внутреннего дворика. Уютно тут, даже весьма. Дерево, кирпич, гирлянды чеснока и каких-то очень аппетитно пахнущих сухих трав.
Время для завтрака уже позднее, а для обеда – раннее, так что посетителей немного, больше половины столиков свободны.
В связи с моей постыдной неосведомленностью о яствах окситанской кухни (да и о самом существовании таковой, если уж на то пошло), Ичасо делает заказ на нас обоих. Мое ухо выхватывает среди незнакомых названий «…кассуле[9], рататуй[10], нисуаз[11]…» знакомое слово.
– Погоди, «Рататуй» – это мультик такой был, о крысе-поваре.
Басконка подтверждающе кивает:
– Вот-вот. В этом ресторане – лучшая крысятина в городе, специально ради нее сюда приезжаю.
– Хм…
Шутит или нет? Французы – они ведь почти как китайцы, тоже какой только гадости не жрут, от лягушек до улиток и кузнечиков. Ладно, черт с ними, с крысами – едали мы вещи и пострашнее. Одна куриная тушенка из Макеевки чего стоит, после нее никакая крысятина не страшна.
Официант, невысокий, полный и чернявый, как и положено южному французу, принес бутылку красного вина и ловко наполнил два бокала. Присматриваюсь к бутылке. Написано на… э-э… черт его знает на каком. Что-то романское, несомненно, но на французский как-то не похоже. Я его не знаю, но опознать могу, мне кажется.
– Это окситанский язык. Они у себя вино производят.
Ни фига себе, еще и язык такой есть? Выражаю удивление вслух, чем вызываю очередной смех Ичасо.
– Ты только при официанте такое не ляпни, а то в рагу плюнет. Есть и язык, и анклав свой – на юго-западе Европейского Союза. Столица – в Тулузе.
– Я думал, в Тулузе на французском говорят… В той Тулузе, по крайней мере.
На лице девушки промелькнула легкая ностальгия. А, ну да, все забываю, что она не испанская басконка, а французская. Как раз из тех самых «окситанских» краев, насколько я понимаю.
– Вообще да, но там и свой древний язык есть, хотя большинство его забыли. Но активисты изучают, пытаются возрождать, есть передачи на радио и ТВ. И тут среди переселенцев оказалось достаточно таких активистов, поэтому они поселились не с остальными французами, на севере ЕС, а создали свой анклав. Ну а потом уже легче – анклав же может сам через Орден нужных людей к себе зазывать. Сейчас в здешней Окситании дети на французском уже и не говорят, там его в школах принципиально не преподают, даже в качестве иностранного.
– Понятно…
Надо же, вот людям заняться нечем. Хотя почему бы и нет? Вреда от этого окружающим никакого, во всяком случае.
– Ладно, хватит об окситанцах. За встречу?
– За встречу!
А ничего так винцо. Пить вполне можно. Забавно, кстати, – кубанское что-то напоминает, хотя и не припомню, что именно.
– Так что ты в Кейптауне делаешь?
– Уже ничего. Я оттуда уехал.
– А что так? Не понравилось? Или работу не нашел?
– Да как тебе сказать…
– Как есть желательно. Фантазировать потом будешь.
Улыбается. Интересно, все эти шуточки с эротическим подтекстом – это ее обычная манера или как? И если «или как», то о чем это говорит, применительно ко мне?
Под кубан… э-э… окситанское вино рассказываю о своих приключениях. Не все, разумеется, лишь ту часть, что можно поведать публике. Ичасо слушает с неподдельным (хочется верить) интересом.
Окситанские блюда с таинственными названиями оказались очень вкусными, но заставили меня в глубине души надеяться, что в горизонтальную стадию мое знакомство с рыжей и зеленоглазой красоткой сегодня не перейдет. Почему? Ну… Лук, чеснок, фасоль, анчоусы и так далее. Думаю, к концу обеда можно будет дыханием комаров сжигать на лету. Или сбивать и сразу опаливать воробьев.
– И что, даже стрелять научился?
Вот же язва. Это она о моих великих подвигах, за которые мне гражданство досрочно дали. Никакого уважения к скромному героизму, хе-хе.
– Научился, научился.
– Мм… что-то слабо верится. Ты, насколько я помню, долго не мог сообразить, с какой стороны за пистолет хвататься.
Не, ну вот это уже наглый поклеп! Нормально я стрелял, даже тогда. А сейчас еще лучше стал. Кстати, надо бы на стрельбище походить. Стрелять – это вам не на велосипеде ездить, тут навык быстро утрачивается.
– Хочешь проверить?
Девушка с легкой иронией поднимает рыжую бровь. Мол, вижу все твои уловки насквозь, просто хочешь со мной еще раз встретиться. А я вроде и не скрываю особо – хочу.
– Ну, можно. Стрельбище «Додж-Сити» знаешь?
– Слышал, но не бывал.
– Кто бы сомневался.
Э-хе-хех… Стерва.
– Это на северо-западе отсюда, за Чайнатауном. Я там с друзьями часто стреляю. Приезжай во вторник, к одиннадцати.
Даже для приличия не спросила, занят я или нет. Ладно, до определенного предела такое поведение меня привлекает.
– Договорились. Кстати, о твоих друзьях – я, кажется, видел одного на прошлой неделе.
Ну а какой смысл скрывать? Он меня точно видел и, скорее всего, вспомнил. Не очень я верю в случайность сегодняшней встречи.
– Ага, Марка. Он мне рассказывал.
Марк, значит. Что-то я ни капли не удивлен. Этнические коммунисты во всей красе, ага.
– …я смотрю, любитель по таким мероприятиям ходить? Или и правда решил на Дальний Юг переселяться?
А глаза-то заинтересованные, хоть и напускает на себя равнодушно-ироничный вид. С чего бы это, любопытно?
– Да просто мимо шел, вывеску увидел, решил зайти. Не пожалел, кстати, – интересно. А Марк этот, он что, переселяться решил? – вкладываю побольше иронии в голос.
Ичасо качнула кудряво-рыжей гривой:
– Нет, тоже мимо шел, и любопытство у него взыграло, вроде твоего.
Ага, вот только он не шел мимо, а ты его туда привезла, на машине. Все интересатее и интересатее, как говорил… э-э… не помню кто. Из мультика какого-то, кажется.
– Мне вообще кажется, что все это… мм…
Попытавшись вспомнить испанский эквивалент слова «разводка» или, на худой конец, «мошенничество», не смог этого сделать и схитрил:
– …«панама»[12].
Блин, надо бы испанский подтянуть. Такое важное слово, а я забыл. Забывается без регулярной практики. Вот, кстати, с Ичасо бы чего получилось, заодно и попрактикуюсь, хе-хе.
Моя потенциальная учительница испанского тем временем задумчиво кивнула:
– Вполне возможно. Уже не раз такое было. Ладно, большое спасибо за обед. Мне надо по делам бежать. Тебя подвезти куда-нибудь?
Мотаю головой:
– Да нет, спасибо, я пешком прогуляюсь.
Ни к чему в машине чесноком и анчоусами на девушку дышать. Да и в Агентство я сегодня уже не пойду. В другой раз как-нибудь, спешки-то никакой. Так что пройдусь отсюда и до дома, не так оно и далеко, чуть больше часа. Я вообще пешком люблю ходить… говорил уже, кажется.
– Ну смотри сам. Вторник, в одиннадцать?
– Ага. Поражу тебя своей меткостью до глубины души.
– Не сомневаюсь. Уже трепещу от сме… э-э… предвкушения, я хотела сказать.
Ну вот язва, и все тут, что ты с ней поделаешь? Блин, сразу в голову полезли мысли, что бы я с ней поделал. Спермотоксикоз, что ли, начинается?
А чтобы время не терять, во время прогулки стоит обдумать, чем именно товарищам троцкистам так интересна потенциальная русская колония на Дальнем Юге и каким боком тут замешан я. Ибо что-то мне подсказывает, «это ж-ж-ж – неспроста».
Свободная территория Невада и Аризона, Нью-Рино, Фримонт, Лазарев-стрит
Офис паевого товарищества «Колонизационное общество «Русский Юг» оказался расположен в самом центре фримонтского даунтауна, на втором этаже дорого и стильно выглядящей кирпичной пятиэтажки. Зеленоватый немецкий кирпич, тяжелая дверь полированного дерева, начищенная бронзовая ручка… С одной стороны, возможно, какой-то смысл в этом и есть – вызывает у потенциальных переселенцев ощущение некой основательности всего предприятия. С другой – аренда, полагаю, влетает в нехилую копеечку, для этих денег нашлось бы куда более практичное применение. Ладно, Глебу виднее.
Что я тут делаю? Да так, побеседовать пришел. Разумеется, помню, что не собирался поначалу, но вот любопытно мне стало. Что-то темнит моя (ну потенциально моя) зеленоглазо-рыжеволосая красавица. Есть у МОРФ[13] во всем этом деле интерес, зуб даю…
А? Мне-то что за дело? Мм… Да хрен его знает, честно говоря. Любопытно, вот и все. Опять же – возможно, этот самый интерес произрастает на денежных корнях, так что…
В солидно, со вкусом обставленной приемной меня встречает фигуристая (даже несколько чересчур) и брюнетистая девушка лет тридцати, что-то набирающая на компьютере.
– Добрый день! Чем могу вам помочь?
– Здравствуйте. Виталий Чернов меня зовут, я вам звонил с утра.
Брюнетка пару раз кликает мышкой, после чего с энтузиазмом кивает:
– Да-да, конечно. Добро пожаловать! Проходите, Глеб Михайлович у себя. По коридору, третья дверь слева.
Толстый ковер на полу, бронзовые светильники на стенах, пара картин… Широко живут будущие колонисты, ничего не скажешь.
Глеб, который Михайлович, оказался не один, а вместе с выступавшим на собрании геологом… забыл, как там его. Невысокий такой, загорелый, лысый и худощавый. Что-то объясняет красномордому бородачу, тыча карандашом в разложенную на столе карту Дальнего Юга. С моим появлением оба замолкают и с интересом смотрят на посетителя.
– Добрый день!
– Здравствуйте!
Хм, мы втроем, что ли, общаться будем? Ладно, пофиг в общем-то.
– Виталий меня зовут. Насчет колонии хотел разузнать, что да как.
Бородач мельком заглядывает в открытый ежедневник и кивает:
– Да, конечно. Прошу прощения, мы тут увлеклись немного. Вы со мной лично хотели бы побеседовать, или Игорь Дмитриевич тоже будет полезен? Он наш геолог, ну и вообще, исследователь.
Ну, скрывать мне нечего, почему бы и нет…
– Да, я помню. Был на собрании. Конечно, буду рад, если вы тоже останетесь.
Пожимаем руки, тут же решаем перейти на «ты» и располагаемся в углу, на удобных креслах вокруг низкого журнального столика.
– Я так понимаю, ты себя в качестве пайщика рассматриваешь, а не просто поселенца?
Ишь, шустрый какой. Сразу быка за рога.
– Да пока в качестве интересующегося рассматриваю. Но если решу, то – пайщиком. Вот, кстати, я выписку в банке взял, а то фриков много забегает, наверное.
Глеб кивнул, мол, хватает, быстро пробежал глазами по выписке и вернул ее мне. Кажется, интереса на его лице прибавилось.
– Раз на собрании был, о нас кое-что уже знаешь. Может, о себе тогда пару слов скажешь?
Логично. Все-таки тут практически «в разведку пойдем», можно сказать.
– Холостой. Прошел Ворота в этот сезон дождей, пожил немного в Порто-Франко, осмотрелся, уехал в Кейптаун.
Брови обоих слушателей немного подались вверх. Понятно, Кейптаун – направление для русских не очень типичное, мягко говоря.
– Там открыл зал игровых автоматов, поработал несколько месяцев, подвернулось выгодное предложение – продал. В Кейптауне надоело, поехал сюда, пока что думаю, чем заняться.
– Войнушка там у вас была недавно, я слышал?
– Была.
В подробности пускаться я не стал, собеседники намек поняли, и дальнейших расспросов не последовало.
– А на той стороне откуда?
– Да много где носило. В последнее время в Москве жил.
– Понятно… Я сам из Кировской области, десять лет уже здесь. Местных в смысле. Женат, пятеро детей, скоро, даст бог, шестой будет. Первые пять лет в Москве жил, но как вся эта херня пошла, с социализмом, перебрался сюда. Строительством занимался. Это, кстати, – он обвел рукой вокруг, – офис моей бывшей фирмы. Я его уже продал, с отсрочкой выезда. Так что не думай, будто мы тут паевые деньги транжирим.
А я, честно говоря, именно так и думал. Но признаваться в этом не стал, конечно, просто кивнул с глубокомысленным (надеюсь) видом.
«Географ», как я мысленно окрестил Игоря, подключился к разговору:
– А я с Урала. Разведен, сын есть, но взрослый уже. За ленточкой тоже геологом был. Двенадцать лет тут, начинал еще в Протекторате у «вояк». Амазонский хребет исследовал, западное побережье, низовья Амазонки. Сюда тоже пять лет назад перебрался, но в Нью-Рино только живу, а работал у латиносов в основном, ну и в Техасе. Один раз по заказу ВИХ, на северных отрогах Эльдорадо работал.
Надо же. Первый встреченный мной белый, бывавший в тех краях. Огромное, сильно расчлененное поднятие, ограничивающее продвижение халифатов и конго-дагомейцев на юг, покрыто совершенно непроходимыми джунглями, насколько я слышал.
– И как там?
«Географ» невесело усмехнулся:
– Хреново. Целый день надо прорубаться, чтобы сто метров пройти. Кое-что мы там нашли, но с такой доступностью толку от этого никакого. Потому и Мекка это дело свернула.
А сейчас правительству в Мекке и вовсе не до того, хе-хе. Они эти земли вообще больше не контролируют, там теперь черноармейцы рулят.
– …кстати, сам же на Юге жил – ничего о наших будущих краях не слыхал?
Ну, этот вопрос я ожидал, разумеется.
– Насчет Аустралиса – ничего. А вот об озерах, которые севернее, – слышал. Там негры бывают, в основном дикие старатели и те, кто их грабит. Но поселений нет вроде, только захаживают иногда.
Мои собеседники переглянулись.
– Точно?
Странный вопрос.
– Ну откуда же я знаю? Сам-то не бывал. Что слышал, то и говорю. Что бывают, хоть иногда – точно, иначе откуда бы они об озерах вообще узнали?
Игорь задумчиво кивнул:
– Ну да, ну да… А что добывают, не говорили?
– Алмазы вроде как.
Тут, конечно, я слегка лукавлю. Алмазы точно добывают где-то за южными границами Нигера и Конго, но вот где именно – понятия не имею. Сами «дикие копатели», по очевидным причинам, свои делянки предпочитают держать в тайне. Может, и в районе озер, а может, на Эльдорадо. В любом случае, о золоте из тех краев я не слышал, его севернее добывают, в уже более-менее обжитых местах.
– Алмазы… на Эльдорадо алмазы точно есть, значит, и южнее тоже… интересно…
Глеб перехватил нити управления разговором:
– Ладно, Игорь, хорош человека допытывать. Он нас расспрашивать пришел, а не наоборот. – И, повернувшись ко мне: – Какие вопросы есть, задавай.
«Их есть у меня», хе-хе.
– С Орденом какое-то взаимодействие есть, по поводу всей затеи? И вообще, обсуждали с ними? Какая реакция?
Глеб степенно провел ладонью по бороде. Я заметил, это характерный для него жест при задумчивости.
– С Орденом я, конечно, проект обсуждал. Даже в Порто-Франко летал, там у них северное отделение департамента колонизации. Реакция, в общем, равнодушная. Типа: «Вольному воля, хотите – переселяйтесь, мы-то тут при чем?» Думаю, они не очень верят в наши перспективы, считают, что будем маленьким поселением чудаков у черта на рогах, типа Фолькстаата.
Не могу удержаться от ехидной ухмылки. А что, ожидается что-то другое на ближайшие лет пять? Бородач мою реакцию мимо внимания не пропустил:
– Скорее всего, ближайшие два-три года так оно и будет. Но я верю в потенциал колонии. Тех, кто готов быть первым, всегда мало. Высадиться на диком берегу и начать строить все с нуля готов не каждый. А вот когда уже хоть что-то там появится, тогда народ потянется, уверен.
Ну, возможно, возможно. Вот только какой именно народ – это вопрос, знаете ли.
– То есть отделение там Орден открывать не будет?
Глеб помотал головой:
– Пока что нет. Они даже в Фолькстаате не открыли, хоть он уже несколько лет существует, и народу там тысячи три, кажется. Мне практически открытым текстом сказали, что сейчас приоритет – это Калифорния и Индийский Союз, все ресурсы идут туда, все остальное – за счет самих желающих. Так что мешать Орден не будет, но и помогать – тоже.
– Ясно… Тогда встает вопрос – как будет поддерживаться сообщение колонии с миром? Даже в Пуэнт-Руж коммерческое судоходство только-только начинается, хотя туда от Порт-Дели около полутора тысяч километров идти. В Фолькстаате его вообще нет, раз в пару месяцев судно с переселенцами придет, и все. Потому они там и живут натуральным хозяйством, практически как в девятнадцатом веке. А до колонии от Фолькстаата еще пять с лишним тысяч на юг до устья по морю, и потом вверх по реке тысячи три-четыре подниматься…
На лице бородача появилось упрямое выражение, столь типичное для буров. Откуда он там, говорил? Вятка? Ну да, среди вятских тоже упертых хватает, это у них еще от новгородских ушкуйников осталось.
– Ничего страшного. Все колонии так создавались в свое время. Небольшая изоляция будет даже полезна – внутреннее производство разовьется.
Э-э… «внутреннее производство» чего, стесняюсь спросить? Машин? Электроники? Современных медикаментов? Может, тогда уж и фотонных звездолетов, чтоб два раза не вставать? Видимо, мысли эти явно отразились на моей физиономии, потому как Глеб с некоторым раздражением поморщился:
– Слушай, понятно, что будет трудно. Было бы это легко – давно бы уже всю Новую Землю заселили, еще в первые десять лет. Вопрос в том, готов ты немного потерпеть, чтобы ты и твои дети стали элитой в русском национальном государстве. Нормальном, а не том извращении, что они в Демидовске строят.
Примирительно поднимаю ладони:
– Да ты не кипятись. Сам же сказал – задавать вопросы. Вот я и задаю. А уж готов или нет – пока не решил.
Глеб, чуть остыв, продолжил:
– У нас есть большое преимущество, если сравнивать с Фолькстаатом. Какой у них демографический потенциал? Пятнадцать тысяч на этой стороне и три миллиона на той? А русских только здесь, в Нью-Рино, тысяч восемьдесят. Всего на Севере, не считая Новороссию, под триста будет. В Новороссии два миллиона. Там тоже далеко не все порядками довольны: будет нормальная Россия, без социализма, – многие уедут. А на той стороне вообще сто сорок миллионов. И ситуация там, насколько я слышал, не сказать чтоб лучше становилась?
Киваю. Что есть, то есть. Северные пушные зверьки массово мигрируют и в Эрэфию, и в прочие ошметки России.
– Ну вот. Сравни сам цифры. Нам, главное, начать и продержаться год, а там народ попрет.
Может, и так… А может, и не так.
– Что, если не тот народ попрет? Не русские в смысле. Тут, насколько я понимаю, желающих получить свой анклав хватает, от тайцев до армян.
– Главное, побольше людей сразу набрать. Создадим несколько поселений в самых выгодных местах, свою власть установим, а там и анклав создадим, и уже сами будем решать, кого пускать, а кого нет. Фолькстаат же статус получил в прошлом году. Три тысячи человек, а тогда вообще две с копейками было, и ничего – полноценный анклав, заняли почти тысячу миль побережья, Орден признал. Так они и продолжают вдоль берега на юг и север расширяться потихоньку, вглубь не идут, людей не хватает.
Ну, почему Орден признал – это понятно как раз. Буры к себе чужих не особо принимают, а самих их мало. Учитывая, что они заняли, грубо говоря, полоску земли от Салвадора до Рио-де-Жанейро (ну, если аналогии брать, по расстоянию и климату), то Ордену очень даже удобно признать эту райскую территорию собственностью Фолькстаата. Сами буры будут ее еще черт знает сколько развивать, а вот никого другого туда не пустят. Да и расширяют границы вдоль берега, перекрывая прочим желающим путь вглубь континента.
Высказываю все это вслух, мужики согласно кивают. Глеб вставляет:
– Все так, но смотри – с нами практически такая же история получается. Репутация у русских не очень, особенно на той стороне. Здесь-то уже попривык народ, а вот новенькие шарахаются прямо. Так что большого потока нерусских переселенцев к нам в любом случае сразу не будет. Просто побоятся ехать. А потом мы уже анклав создадим – и всё. Кто и приедет – ассимилируем, не проблема. Администрация русская, школы русские, бизнес русский, СМИ русские – главное, это все быстро создать, и тогда нам сам черт не брат. Кстати, я думаю, Орден и нас как вторых буров рассматривает. Иначе бы смогли палки в колеса вставить, с их-то возможностями. Думают, пара тысяч переселится, закроем речной путь для всех остальных и будем коровам хвосты крутить. А потом, когда Орден на Дальнем Севере все вопросы порешает, он и нас и буров прогнет, как уж там ему вздумается. Вот только насчет нас они не угадали. Мы – русские!
Блин, ты еще «Боже, царя храни!» затяни. Глеб, впрочем, сам понял, что с патетикой малость переборщил, и заметно смутился:
– Ну как-то так, в общем. Конечно, вполне может быть, что я ошибаюсь, а Орден прав. И получится у нас второй Фолькстаат. Но в общем-то и это будет не так уж плохо. В любом случае выйдет нормальная Россия, хоть и небольшая.
Неплохо-то неплохо, только вот жить там будет не слишком комфортно, сдается мне.
– Ладно, что-то мы в заоблачные выси какие-то улетели. Давай к конкретике. Когда именно переселение, на что деньги пойдут, сколько человек уже готовы?
Здоровяк с готовностью перешел к практическим вопросам:
– Значит, смотри. Переселяться будем в сезон дождей, через три месяца. По нескольким причинам. Во-первых, на Дальнем Юге весна как раз. Во-вторых, на этот период дешевле зафрахтовать корабли, они же все равно в портах торчат…
Вообще-то, как объяснял мне лейтенант-коммандер Иванофф, «корабль» – это когда военный, а если гражданский, то «судно». Но, пожалуй, не стоит умничать.
– В-третьих, мы раньше всех спохватились, сразу после опубликования доклада, но постепенно и другие раскачаются. До сезона дождей уже никто не успеет, кроме нас, а так получим четыре месяца форы.
Киваю. Все логично, не подкопаешься.
– По количеству – на сегодняшний день свои паи оплатили шесть человек. Еще два десятка думают, вроде тебя. Это пайщики. Насчет переселенцев точно сказать труднее – они же свои деньги не вносят, так что могут передумать в любую минуту. Где-то сорок – сорок пять семей твердо собираются переселяться, по моей оценке. Это чуть меньше двухсот человек. Точно уверен в половине, они уже имущество распродают потихоньку. Интересующихся – раза в три больше. Работаю над привлечением, послезавтра еду в Терехино, на следующей неделе – в Нью-Галвестон, оттуда – в Форт-Линкольн.
– Э-э…
– А, ну да. Ты же у нас тут, на северах, человек новый. – Бородач широко улыбнулся. – В Нью-Галвестоне и Форт-Линкольне – большие русские общины. А Терехино – деревня старообрядцев, в верховьях Баффало-Крик.
Хм… не то чтоб я имел что-то против старообрядцев как таковых, но насколько разумно их в больших количествах привлекать на раннем этапе? Народ они хозяйственный и трудолюбивый, конечно, но очень уж себе на уме, как бы за свои же деньги сепаратизм не привезти… Высказываю опасения вслух, Глеб задумчиво поглаживает бороду:
– Опасения здравые, но сомневаюсь, что удастся их привлечь в таких количествах, что это составит проблему. Пару-тройку семей – максимум, думаю. В любом случае последнее слово всегда остается за нами: кого не захотим – просто не возьмем.
– Ясно… А нерусские не просятся пока?
– Есть такие. Двое среди потенциальных пайщиков, ну и среди переселенцев интересующихся тоже есть.
– Будете принимать?
Здоровяк пожал широкими плечами:
– Посмотрим. Зависит, кто именно и в каких количествах. Да и не я же один решаю, а все пайщики. Думаю, тех, кто более-менее владеет русским, стоит брать, если белые. В принципе, если всего одна семья, можно и не владеющих – выучат. Несколько семей – уже не стоит, отделятся и свое поселение создадут. А вот азиатов – на фиг. Тут уже приходили и китайцы и кхмеры какие-то, мы всех сразу завернули.
Это правильно…
– Вообще, по переселенцам я не сильно переживаю, сотни три наберется, уверен. Больше пайщики волнуют – деньги нужны уже сейчас, и много.
Удивил, ага. Деньги – такая штука, они всегда «нужны, и много».
– На что паи пойдут?
– Ну, перво-наперво на корабли. Даже в «мертвый сезон» влетит в копеечку. Предварительные договоренности уже есть, получается двести – двести десять тысяч за один. Для животных – отдельный корабль, а то и два. Плюс будет нужен танкер – без него туда-обратно не дойдут, да и нам горючка на месте понадобится. Танкер уже оплачен, триста тысяч, и это не считая топлива. Документы, кстати, все есть, можешь посмотреть, а то некоторые все еще думают, что это «панама» очередная…
– Посмотрю.
Вообще, конечно, оплата фрахта никаким доказательством серьезности намерений не является. Более того, она как раз вполне может быть методом вывода средств. Но посмотрю, чего ж не посмотреть-то…
– …грубо говоря, один пай – это фрахт одного корабля. Плюс еще один на всех сверху размазать, чтобы добить. И это еще без прочих общих расходов. Для того чтоб все было нормально, нужен один пайщик на пять семей переселенцев. Будет меньше – придется ужиматься. Минимум – один на восемь. Если не хватит – придется часть переселенцев отсеять.
– А какие еще общие расходы будут?
– Хватает. Медпункт со всем оборудованием, два доктора и дантист. Зарплату им тоже придется из паев платить первые несколько лет, по-другому не получится. И платить нормально: тут медики хорошо зарабатывают, попробуй их еще уговорить за тридевять земель ехать. Школа и пара учителей – аналогично. Дети есть почти у всех, если школы не будет – никто не поедет.
Основательно к вопросу подходит, молодец. Насчет дантиста я и сам подумал, а вот о школе – нет. Ну я-то пока потомством не обзавелся, а у него шестой на подходе уже.
– Вооружение. Временную лицензию у Ордена я уже получил, так что можно будет спокойно здесь купить все нужное и везти в Билокси, грузиться там будем.
– Что брать хочешь?
Очередное движение широких плеч:
– Да без фанатизма… Тяжелые пулеметы, минометов пару, пушку какую-нибудь. Воевать-то не с кем там, это так, на всякий пожарный.
– Мм…
– Не согласен? Ты вообще в этих делах как? А то у нас среди пайщиков пока бизнесмены в основном, один только в оружии разбирается.
– Ну не сказать, что великий специалист, но немного понимаю. Был опыт… э-э… всякий.
Глеб с энтузиазмом закивал:
– Ну вот, видишь! Подскажешь, если что.
Охмуряет, хе-хе? Вот уж не поверю, что не получил консультацию от куда более сведущих, нежели я, людей.
– …ну и все прочее – радиостанцию мощную, технику кое-какую, оборудование…
М-дя, а я-то еще думал, что двести пятьдесят тысяч – многовато будет. Какое там, еще и не хватит…
– А где вообще селиться-то планируется?
– Окончательно совет пайщиков решит, уже ближе к отплытию. Наметки есть, конечно… – И он повернулся к Игорю, с готовностью принявшему подачу:
– Основных районов два. Первый – у впадения Гискара в Аустралис. Климат уже достаточно теплый, средний минимум температуры самого холодного месяца, судя по всему, выше нуля. Немного засушливо, но много рек, текущих с западных гор, ирригация проблем не составит, можно выращивать все, от пшеницы и картошки до винограда и оливок. К северо-востоку, вверх по Гискару – идеально для пастбищного скотоводства. Ну и речной транспорт по трем направлениям: север, юг, северо-восток.
– Типа Мендосы в Аргентине?
Игорь посмотрел на меня с любопытством:
– Ага, типа того. Бывал?
– Бывал. Хорошо там.
Подтверждающий кивок:
– Конечно. Было бы плохо – не ехали бы. Из минусов – геологоразведка местности практически не проводилась, что там есть и есть ли вообще что-то – мы не знаем. Железная руда выше по течению Гискара – интересно, но, скорее, на перспективу. Леса в регионе мало, если использовать его для строительства и топлива – сведем в момент. Нужен уголь хотя бы. Есть леса на западе, в горах, но встает вопрос с транспортировкой. Как вариант – заготавливать в Бордер-Маунтинс и сплавлять по Аустралису.
– А второй вариант?
Загорелый «географ» откашлялся и ткнул пальцем в карту чуть ниже ущелья, прорезанного Аустралисом в горах.
– Здесь. Климат плюс-минус как в Нью-Рино, чуть пожестче…
– Это как?
– Ну… если Аргентину знаешь – Гран-Чако примерно. Конкретно, где собираемся селиться – типа Бахо-Чако.
Хе-хе. Не, там я не бывал, но кое-что слышал. «Пожестче», ага.
– Это которое «Зеленый Ад», что ли?
Игорь с некоторым раздражением отмахнулся:
– Это в восемнадцатом веке назвали. Тогда думали, что и в Штатах на Великих равнинах жить нельзя, а сейчас там главная житница. И в Чако, кстати, сельское хозяйство процветает. Зато есть лес, уже найдены уголь и полиметаллы, в горах можно сразу мини-ГЭС ставить. Для сельского хозяйства опять же прекрасно подходит. Я лично буду второй вариант рекомендовать.
– А два поселения не рассматриваете? Кто хочет – туда, кто хочет – сюда.
Ответил Глеб:
– Рассматриваем, и это даже предпочтительнее. Но зависит от того, сколько желающих мы в итоге наберем и сможем перевезти. Если меньше трехсот – думаю, разделяться было бы нецелесообразно.
Хм…
– А как вообще вы себе все это на практике представляете? Вот приплыли на место, а поселенцы и говорят – большое спасибо, дальше мы сами, а своим уставом и исключительными правами пайщиков можете подтереться. После чего разбредаются по окрестностям. И что тогда?
Потенциальный отец-основатель Русского Юга задумчиво пригладил бороду:
– Не думаю, что так получится. Товарищество официально зарегистрировано по законам Территории, устав колонии в Ордене зарегистрируем. Со всеми переселенцами подпишем договор. Люди обычно следуют общим правилам автоматически, принуждать их не надо. Да и мы же никакими диктаторами там становиться не планируем. Вполне логично – кто оплатил переселение остальных, имеет право отбить деньги в первую очередь. Причем никаких налогов в первые два года не будет, общие расходы колонии покрываются за счет паев. В любом случае – казна у нас, общее имущество у нас, Орден признает нас. Если кому-то хочется жить самому по себе – не вопрос. Возмещает стоимость своей перевозки, можно в рассрочку, мы же не звери. Удаляется на двенадцать миль от колонии и может делать там, что ему заблагорассудится. Вот только зачем кому-то демонстративно посылать нас на хрен, если мы и так никому не собираемся мешать? Хочет человек построить отдельную ферму подальше от всех – пусть строит, мы еще и поможем. До тех пор, пока он устав колонии признает и соблюдает – никаких проблем. Короче, не думаю, что будут большие сложности в плане администрирования. Люди займутся своими делами, им не до интриг будет.
А вот это черт его знает. Люди – существа странные, от них всего можно ожидать. Вон Элен хоть вспомнить. Э-хе-хех…
– То есть свой тройной участок земли можно получить и за пределами двенадцатимильного радиуса?
Оба собеседника посмотрели на меня с несколько настороженным интересом. Глеб отозвался первым:
– Ну… вообще, строго говоря, нет. То есть взять-то можно и хозяйствовать тоже, но формально колония участки свыше орденских норм на неосвоенных землях раздавать не может. Так что теоретически кто-то вполне может на одной трети этой «твоей» земли обосноваться, и решать вопрос придется… внеюридическими методами. С другой стороны, можно в договор внести, что никто из переселенцев и пайщиков так делать не будет, а потом, когда анклав создадим, все это уже официально узаконить. В любом случае земли-то там немерено, не думаю, что возникнут проблемы.
– Это как посмотреть, хе-хе. Земля земле рознь.
Игорь, чуть прищурив зеленовато-карие глаза, подхватил мысль:
– Конечно, если там вдруг золото или алмазы окажутся…
Он сделал паузу, но я на провокацию не поддался, и «географу» пришлось продолжать самому:
– …тогда могут возникнуть сложности.
Кто бы сомневался. Впрочем, стоит ответить, а то вобьют себе в голову невесть что.
– Если там вдруг найдутся алмазы и золото, на всей затее с русской колонией можно ставить крест. Сразу столько всякого народа набежит, что мы растворимся. Да и землю тогда черта с два сохранишь, я уж не говорю о тройном наделе. В любом случае нет у меня никакой инфы о золоте и алмазах, так что не надо так многозначительно переглядываться.
Бородатый и лысый опять переглянулись, правда, на этот раз несколько смущенно. Глеб кивнул, мол, верим, и поинтересовался:
– Хорошо. А зачем тогда тебе участок за пределами колонии?
– Да мало ли. Может, вы на север пойдете, а мне южный вариант больше нравится. Обоснуюсь, землю самую лучшую подберу, найму нескольких работников, виноградники начну разбивать потихоньку. Это для примера. Или по дороге где-нибудь место приглянется, для будущего города. Всякое бывает, короче.
А потом на этой приглянувшейся земле случайно найдутся асфальтовые озера и нефть, например. Случаются же такие случайности? Случаются.
– Ну да… в общем, по этому поводу все сказал уже, добавить нечего. Особых проблем не вижу.
А вот я вижу.
– Еще вопрос – а этот тройной надел частями можно получать или только единым куском?
Опять переглядываются. Не насмотрелись еще друг на друга, что ли?
Игорь осторожно ответил:
– По идее можно тремя кусками, по одному гомстеду. Иначе получается противоречие с орденскими правилами, которые в самом начале колонизации устанавливались. Но в общем-то никто там за их соблюдением особо смотреть не будет, кроме нас же самих. Орден же это все придумал не для того, чтоб пытаться что-то контролировать, а чтоб постоянных войн за землю избежать. Когда люди знают, что есть некие правила, они реже за оружие хватаются.
Ну это понятно. Вот только…
– Если кто-то еще начнет создавать там поселения, в спорах с ними придется именно правилами Ордена руководствоваться, так?
Два кивка. Глеб пару секунд задумчиво пожевал губу, после чего выдал заключение:
– Мути́шь ты что-то, Виталий.
Мучу́, разумеется. А как без этого? Пожав плечами, отбрехиваюсь:
– Да что тут мутить-то? На хрена мне три квадратных мили виноградников, например? А так, взять участок для виноградника, участок для пастбища и еще один на берегу, под строительство и сады – совсем другое дело.
– Ну… логично, да. – Если у Глеба какие-то возражения и есть, то он решил оставить их при себе и не педалировать тему. Спугнуть боится, хе-хе? – Так что решил? Присоединяешься к нам?
– Буду думать. Как что надумаю – сообщу.
Честно говоря, не уверен пока, что это стоящая затея. Заманчиво, но… А вот интерес к ней товарищей троцкистов, кажется, стал немного понятнее.