Пролог
«Просыпайся!» – прошептал Мир, улыбаясь мне лучиком солнца в замызганное городской копотью окно. Нет причин, чтобы не продолжать существование. И правда – пора бы…
Кофе этим утром пахло как-то по-особенному приятно, как бы давая понять – эй, человек, пора бежать дальше. И все бы хорошо, но только вот почему-то душу травят мысли напоминающие о бесконечном и уже успевшем затянуться одиночестве. Сентябрь…
Вышел на улицу. Я слышу, как птицы напевают уже затертую до дыр свою классику, пусть поют – это не для меня. Любимая песня в плеере, нотки которой раньше казались мне бальзамом, сегодня напоминала скрип старой обшарпанной двери в морге. Странно, но я четко знаю, как выглядит та дверь… Деваться некуда, придется слушать этот, до жути знакомый скрип, до ужаса знакомой двери.
Прогуливаясь по улице, можно было видеть вечно опаздывающих куда-то пиджачков; молодых матерей с проблесками счастья на лицах; незрелых обывателей, ищущих новой дозы яда; страшных людей в форме – служителей закона; повидавших многое сгорбленных от возраста мудрецов. Разными людьми кишат улицы: важными персонажами и не совсем, уставшими и бодрыми, грустными и веселыми, но всех их объединяет одно – они все куда то спешат. И в этой клокочущей и бурлящей каше из людей я казался белой вороной, ведь мне больше не было куда спешить…
Присел. Под ноги упал пожелтевший кленовый лист. Также как и в тот злощастный день. Сегодня, ровно год с того момента, когда я последний раз слышал всхлипы в телефонной трубке и постоянные, но неуверенные призывы держаться. Сегодня ровно год, как я осознал, что ярких красок в мире для меня больше не осталось…
Скрип в ушах стал просто невозможным, душа молила о покое. Мне резко захотелось вернуться домой. Ступив на порог, очень закололо в груди, а по голове словно прошелся слон – ели устоял на ногах…
– И это пройдет… – Люблю повторять эту фразу, люблю ее повторять, зная, что ничего не изменится. Судьбой предначертано мне быть Прометеем, которому изо дня в день старый потрепанный ворон, исклевывает душу. И так каждый раз, возвращаясь домой, я слышу это назойливое карканье, я бы, наверное, даже удивился, если бы однажды не услышал его… Вы наверное заждались. Ну, приступайте, господин, а то уж не по себе как то.
…не могу больше терпеть… Вот он мой, снег, который охладит, ожег на сердце. Белая пыль в мои уставшие от слез глаза. Знаю-знаю, осенью снега нет, но это же моя жизнь, а в ней бывает всякое. Картины в которые трудно верилось до этого стали теперь моим серым бытом. Глубокий вдох… Полетели!
Это другой мир, в нем я становлюсь неуловимой тенью, проходя сквозь стены. Во мне рождается тихое спокойствие и жгучая агрессия… В нем я умею летать, хотя давно уже не ребенок и почти месяц нормально не сплю… Неподдельные чудеса! Я могу оказаться там, где только захочу, но почему то тянет меня в места, где пахнет смертью, где даже воздух пропитан слезами, а лица которые там встретишь никогда не озарятся улыбкой. Ведь здесь хранится память о тех, людях, которые казалось бы совсем недавно представлялись мне смыслом бесполезного существования. Здесь бродят много душ, безустанно ищущих потерянный навек покой. И вот сейчас, когда у меня за спиной крылья, а в душе нет никаких ран, я могу говорить с ними. Вот оно то место… Здесь умерли все мои надежды на беспечную счастливую жизнь. То лицо на мраморной плите до боли похоже на человека, которого я даже не знал… Верней, не успел узнать. Мой сын… А ведь ты даже не успел познать и малой части этого яркого света, как твои маленькие глазки сомкнулись и преисподняя уже встречала тебя тьмой. Господи! Как это вообще возможно пережить?
…Простите, система выдает неудовлетворительный ответ, на запрос. Код ошибки 666: Некорректный запрос. Введите запрос заново и повторите попытку…
Ну да, конечно. Что бы ты еще мне ответил.
Вся моя жизнь является ответом на этот, казалось бы риторический вопрос.
Твое лицо с плиты освещает всех посетителей улыбкой, искренней улыбкой, без фальши и злорадства. Помню, как ты смеялся, когда я делал этот снимок, с отчаянных попыток мамы рассмешить тебя. Да-да, я помню твой смех, и сейчас я бы с радостью посмеялся бы вместе с тобой, если бы так не кололо где-то там в груди… Но ты не переживай, мы еще посмеемся.
Рядом с моим сыном покоится моя жена, моя любимая Ким…
В ту злосчастную осень, ее нервы не выдержали увесистых ударов судьбы, она перестала слышать мой голос, она более не желала умиротворения. Все мои попытки убедить ее жить дальше, оказывались тщетными, ведь я сам не верил в свои слова. И вот, однажды, придя домой, я увидел свою жизнь лежащую на полу в алом озере из крови… «Ничего не вернуть, ничего не поменять. Принимай этот факт» – шептала мне судьба.
Пуля вошедшая в между ее ангельских глаз, нарисовала на белой стене нашей спальни, картину в стиле абстракного экспрессионизма. С меланхоличными потеками и разводами. Может это смешно, но я не стал отмывать следы этого «творчества». Пусть напоминают мне – ничего не вернуть, ничего не поменять… Хотя я и сам это знаю…
И вот Вы здесь, лежите рядышком, мило улыбаетесь мне, а я улыбаюсь вам, и не смоют эту мою улыбку реки истоками которых являются мои глаза. Нет, им не под силу. Мне больше ничего не испортит настроения. Ведь трудно разрушить дом, в который до того случайно угодили ядерной боеголовкой.
А может вы никогда не умирали? А может быть это мое тело лежит под этой плитой, а душа ходит по кладбищу где похоронены ее близкие, и это место стало для нее сущим адом, в котором она медленно горит на костре из страданий и чувства бесконечной вины за смерти близких…
Холодный сентябрь год спустя. Город лениво отпустив летнюю жару, вдоволь дышит прохладой и свежестью осенних дождей. Осень рисует на листьях, палитрой со всеми оттенками красного. Небо тяжелеет свинцовым грузом будущих бесконечных осадков. Когда-то я любил сентябрь, это – то необычайно странное время, когда погода еще не определилась со своим поведением и она, то улыбнется солнышком, то ударится в истерику длинных дождливых недель. И ты сам того не понимая – берешь пример с нее и подражаешь ей. Но сейчас все не так – я возненавидел сентябрьскую свежесть, как и осень… Да собственно, как и всю свою жизнь.