Инопланетянка
Посвящается Маме
В час, когда море было не в духе, когда волны вырастали, перекрывая горизонт, когда вода из голубой превратилась в серо-зеленую, когда волной смывало пляжи и все, что так или иначе плохо держится, на берег, подальше от людских глаз, выбросило тело. Скорей всего, конечно же, это была русалка, если и нет, то зачем ей, спрашивается, иметь рыбий хвост и почему ее глаза были такими большими, чуть раскосыми и поразительно голубыми на милом трапециевидном личике с маленьким носиком и ротиком, как у куколки? Кроме того, огромная копна синих, как море, волос?
Правда, как утверждали очевидцы, волосы у нее были не синие, а самые обыкновенные, и глаза вовсе не такие удивительно голубые да раскосые; да и рыбьего хвоста у нее не было, просто девушка купалась, и ее выбросило начавшимся штормом, однако, они скромно умалчивали о том, что девушка была обнажена.
Глядя на это создание, нельзя было с определенностью сказать, девушка ли это или все-таки девочка, было что-то неуловимое в ее облике, что придавало ее необычной красоте детскую нежность с примесью девичьей красы.
Необходимо также отметить, что очевидцам там неоткуда было взяться, так как ее выбросило на огромные валуны, где люди почти никогда не появляются, но возникает тогда вопрос – каким образом после удара о камни девочка осталась жива, более того не получила ни единой царапины? Ответ сможет дать только море, если захочет, правда на земле не осталось людей, способных понимать язык моря, кроме, возможно, только этой девушки, но и это было невозможно, так как она была немая. Дело было не в болезни или травме, просто она не умела разговаривать, а научить ее, видимо, было некому.
В этой девушке крылась еще одна странность – она умела взглядом творить чудеса. Если она встречалась взглядом с человеком, давно убившим свою совесть, то она вновь воскресала и заставляла его отдавать награбленное, признаваться во лжи, увольняться с места, которое не по праву занимал. Человек, как водится, даже не помнил о том, что же толкнуло его на это. Ее взгляд был подобен добрым и волшебным рукам Золушки, под которыми воротник зашивался, а сухие цветы оживали. Она оживляла то, что давно умерло в человеке, она воскресала его детство, его совесть, зажигала потухший равнодушный взгляд.
Ее часто можно было застать на берегу моря в ясный солнечный день, она ложилась у самой воды на спину, широко раскрывала руки ладонями вверх и смотрела на солнце своими прекрасными голубыми глазами. Многие делали предположения, почему она так лежит до заката, и почему ее кожа всегда оставалась бледной. От солнца она подзаряжалась, как от большой батареи. Казалось, что она просто фея из сказок, случайно оказавшаяся здесь, и ее не касалось ничто человеческое. Домом для нее было все, абсолютно все окружающее.
К ней тянулись люди, но одновременно ее боялись, потому что ходили одни из последних и, естественно, самых правдивых слухов о ней, как об инопланетянке. То, что людей все неизвестное, необъяснимое всегда и пугало, и притягивало одновременно – факт.
Прошлое никогда не уходит, оно остается здесь, с нами, в настоящем, а значит времени нет, и система отсчетов неверна, и лишь уроборос, закусивший свой хвост – цикличность бытия, верен. Время в своих трех ипостасях всегда существовало вместе с нами в каждый момент существования. Она и была этим временем, которое течет как вода, а все же стоит на месте, но и временем, трансформирующимся в свои три ипостаси, а точнее, даже четыре: прошлое, настоящее, будущее, небытие. Хотя эти понятия придумали люди, чтобы уложить время в прокрустово ложе своих взглядов и стандартных рамок. Небытие – спорно и непонятно, но именно этим небытием была эта странная девочка, выкинутая на берег во время шторма. Она не вмещалась ни в какие рамки общепризнанных норм понимания, потому что они устарели. Понимание застряло на одном уровне сознания и, просто, тривиально боится выйти на другой, да и кто выйдет?
Она несла собою будущее понимание – понимание сердцем, широко раскрытыми глазами, прощение виновного, прощение себя в себе. Она несла эзотерику, музыку тибетских чаш, покой и глубокую работу индийских медитаций, шум первозданного мира и понимание всего сущего, понимание Бога, понимание себя в Боге, понимание мира в себе, но понимание себя в мире она оставляла за каждым.
Ее чудеса так и оставались незамеченными. Горстка энтузиастов пыталась разговаривать с ней языком глухонемых, но все тщетно, она смотрела на них своим ангельским взором и молчала. Эта горстка как-то предположила, что она – человек, живший во времена величайшей цивилизации, построившей все пирамиды, затерянные города, геометрически правильно выверенные монументы. Ее образ незримо витал повсюду, люди ощущали его, хотя и не все. Ее крохотные ножки едва касались земли, она была существом другого сознания, другого бессознательного, другой, непохожей на нашу, вселенной. Она плавала в море как дельфин, перекатывалась с волны на волну как тюлень, взлетала над водной гладью как летучая рыба, она была дома, она чувствовала всю эту вселенную в себе, сама при этом оставалась еще большей вселенной, а наша галактика скатывалась с ее маленьких плеч, как соленая капелька морской воды.
Она даже не замечала своего маленького хвостика, следовавшего повсюду за ней и заглядывавшего ей в глаза с надеждой и немым вопросом. Девочка улыбалась ему, и тогда ее преданный хвостик был готов на все, чтобы это длилось вечно. Хвостику было одиннадцать лет, он был изгоем среди детей, всегда гулял один, пока не увидел ее, именно «инопланетянка», как прозвали ее в народе, стала для него своей личной, скрытой ото всех вселенной, мечтой, его целью. Он не знал, что, возможно, это было любовью, но мальчик не добивался ее, ничего не просил, просто был с нею рядом, всегда и везде. Просто смотрел в ее глаза и чувствовал себя счастливым.
Когда на море спускалась ночь и превращала пучину в непроглядную тьму, они сидели на берегу. Мальчику с каждым вздохом становилось все страшнее, девочка сидела, не двигаясь, будто чего-то ждала. На небе уже давно расцвели звезды, но она, видимо, ждала какой-то определенной, становилось все холоднее.
Затем она встала и шагнула по направлению к морю, но вторую ногу она поставила не в воду, а на нее. Она шла вверх, как по ступеням.
– Куда ты? – крикнул мальчик.
Она развернулась и протянула ему руку, но, как он ни старался, на ступень попасть не мог. Она наклонилась сильнее и взяла его за руку, мальчик сразу перестал думать, переживать, стараться, он просто взошел по ступенькам вверх и встал рядом с ней. Они шли меж звезд, как ходят между розовых кустов, не улетая далеко от земли.
Вдруг прогремел выстрел, девочка согнулась пополам, мальчик глянул вниз. Какая-то сильно подвыпившая компания палила в воздух. Заметив их среди звезд, они просто решили их сбить. Невежество, глупость, неверие, грубость, злость и зависть достигли цели.
Девочка разогнулась, вытащила из себя маленькую черную сферу, всю в ее крови. Она была гораздо больше простой дроби, а на пулю не похожа совсем. «Инопланетянка» улыбнулась еще шире и лучезарнее, но за ее ангельским светом в ее чудных глазах, он увидел слезы. Детские такие, чистые, беззлобные, волшебные…
Сфера упала в море.
Всю ту ночь и день был такой шторм на море, какого не припоминали даже старожилы. От пляжа практически ничего не осталось. Девочка исчезла, мальчика посчитали утонувшим.
Но некоторые люди говорят, что видели мальчика на тех страшных валунах, где впервые появилась «инопланетянка», он сидел там. Наверное, немота заразна, потому что с того случая он ни с кем никогда не разговаривал.
Когда с Земли виден Млечный путь, ему снится один и тот же сон – они идут с девочкой меж звезд, держась за руки, вдруг она тянется вверх, берет рукой сияющую звезду и отдает ему. Звезда холодит и покалывает ладонь, но греет сердце. Он смотрит на свою «инопланетянку» и видит ее неземную улыбку, постепенно растворяющуюся в ночном небе. От удивления он прижимает ладонь к сердцу и чувствует холодную острую боль, как от правды, а в руках звезды уже нет.
Он просыпается и подолгу сидит у моря, теперь он вечен, как та звезда, которая застряла у него в сердце.