Вы здесь

S-T-I-K-S. Второй Хранитель. Глава 7. Маруська-воин (А. В. Архипов, 2017)

Глава 7

Маруська-воин

Оттянулись они с Сухробом качественно. И настолько качественно, что Максим в махровом халате хозяина квартиры выходил несколько раз за ночь на балкон, который они использовали как туалет. А что? В квартире не воняет, свежий воздух и обзор шикарный – половина города как на ладони. Ночная панорама завораживала и не отпускала. Он выкуривал по две сигареты и уходил, лязгая от холода зубами. А посмотреть было на что.

Его родной город не пал, захлебнувшись кровью в зубах монстров, и не забился в ужасе, мечтая исчезнуть с глаз страшного врага. Его город дрался. Сверху Макс наблюдал огоньки в разных концах, слышал автоматную и ружейную стрельбу, грохот взрывов и шум моторов автомобилей. Город сражался. Сражались те, кто сохранил разум: такие, как он, сварщики, офисные клерки, военные, рабочие со строек и чиновники администрации. Пусть пока разрозненно, каждый за себя и неумело, но в таких условиях человек или быстро учится, или еще быстрее умирает. Прошло несколько дней боя, а захваченный мертвяками город не сдавался! Нечисть победить людей так и не смогла.

Роскошь действовала расслабляюще, и спали долго. Примерно до девяти утра. Когда еще доведется выспаться на чистых простынях под одеялами из верблюжьей шерсти? Но устраивать дневку в их планы не входило. Друзья встали, привычно умылись водой из туалетного бачка и начали раскладывать по рюкзакам вещи. Переносимый груз заметно сократился. Кастрюли имелись в любой кухне, и зачем тогда тащить с собой котлы? Еще оставили спальники и лишнюю одежду. Жизнь показала, что едой, водой и шмотками их мог обеспечить каждый жилой дом.

Пока Сухроб готовил кофе, Максим взял сигарету, вышел на балкон и щелкнул зажигалкой. Машинально посмотрел вниз, и на проезжей части, между разбитыми машинами, ему почудилось смутное и весьма активное движение. Недокуренная сигарета полетела на пол, Макс схватил бинокль и начал внимательно изучать дорогу, которую им предстояло пересечь. Увиденное настолько не понравилось…

– Сухроб! Давай пока подождем с выходом. Не торопись особо.

– Чего ждать, зачем не торопись? Я уже рюкзак собрал!

– Ну так разбери. Посмотри сам – внизу у психов сборище, и я понять пытаюсь, по какому поводу. Дорога далеко просматривается, не проскочить. Заметят и порвут, как Тузик грелку.

То, что проезжую часть Ломоносовского проспекта не перейти, Максим понял сразу. Ее плотно контролировали мертвяки. Сначала он водил биноклем, пытаясь прикинуть количество врагов, потом начал отслеживать их хаотичные, на первый взгляд, передвижения, и стало страшно. Стало очень страшно – под ним была не стая и не толпа. Он наблюдал настоящую воинскую часть, развернутую в боевой порядок.

Макс много курил, отходил пить кофе и возвращался. Зрелище стоило потерянного времени. Точка обзора нравилась – все происходило перед его глазами. Он видел отряды стремительных пехотинцев, скачущих, подобно орангутангам, младших офицеров, и, кажется, заметил даже генерала. Генерал с раздутыми, как у бульдога, челюстями легко запрыгнул на кабину разбитого грузовика и замер там, вертя башкой. Монстр точно уступал по мощи забитому недавно руберу, но заметно превосходил офицеров-кенгуру. Это была новая, не виданная ранее порода развитого психа, и следовало ее запомнить.

На проезжей части с упокоенной навеки техникой располагались часовые. Быстро бегающие кенгуру замирали неподвижно на высоких точках и вытягивались в струнку, готовые в любой момент сорваться. Их поведение наводило на размышления и, пожалуй, выводы.

Если зомби выбирают для обзора самые высокие места, то почему их нет в жилых домах? Максим внимательно осматривал балконы удачно расположенной пятиэтажки и не заметил в ней постороннего присутствия. Странно. Если бы зомбо-войском руководил он, то обязательно разместил бы там наблюдателей. Но он – человек. А у психов совсем другая логика, и, очевидно, им не нравятся закрытые объемы и замкнутые помещения. В подъездах, например, их почти нет. А если и заходят, то только на понятную и осязаемую пищу. Интересное открытие, и надо сделать зарубочку на память.

Двигаться вперед или пытаться обойти отряды нечисти возможности не представлялось – дозорные носились вверх и вниз по улице. Пришлось бы делать огромный крюк дворами, в которых непонятно вообще, что творится. Самым умным решением представлялось сидеть на месте, наблюдая. Логика подсказывала, что психи собрались не просто так, и развязка последует рано или поздно.

До обеда ничего не происходило. Максим сидел с биноклем, грыз найденные в баре соленые орешки и болтал с Сухробом, который в шикарной лисьей шапке смахивал на древнего воина-монгола. Тот факт, что шапка женская, таджика не смущал нисколько. А между тем внимательное наблюдение за психами давало массу информации. Максим, к примеру, только сейчас заметил, что в их войске не стало ни одного классического, медленного мертвяка. Остались лишь шустрые и способные на короткие броски.

Произошла ротация и у командиров. Появилась пара мощных на вид экземпляров, один из которых небрежно сбросил прежнего альфа-самца с крыши разбитого КамАЗа. Морды вновь прибывших смахивали на медвежьи, и Максиму послышалось, что их ноги при ходьбе издают стук и характерные щелчки. Но, вероятно, показалось.

А день тем временем перевалил за середину. Максима уже пригласили на китайскую лапшу с красной икрой и копченой лососиной, когда совсем рядом раздался выстрел из винтовки. Цокающий монстр с медвежьей мордой слетел с КамАЗа, и по неудобно подвернутой лапе стало ясно, что с ним покончено. Но винтовка хлестнула еще дважды, и псих с бульдожьей мордой вдруг завертелся, как юла, и стремительным броском скрылся под дорогим джипом с раскрытыми дверями. Максим впервые в жизни наблюдал работу снайпера, и ему показалось, что тот обустроил свою лежку через подъезд от них. По крайней мере, работу автоматики и звон выброшенных затвором гильз он слышал четко.

А внизу между тем разыгрывалась битва. Сначала дорогу на скорости пересек белый инкассаторский броневичок. Автомобиль тормознул, развернулся боком, и из приоткрытых окон по мертвякам ударил огонь из автоматов. Стрельба психов не остановила, и на машину навалилось штук двадцать яростных безумцев, причем один сразу оторвал трубу глушителя. Отлетели бампер, зеркала, фары, зашипело со свистом прокушенное колесо. Броневик отчаянно бил огнем в упор, и мертвяки несли потери, падая на асфальт с простреленными головами.

С разных сторон улицы на помощь нападавшим бросились проворные кенгуру и новые отряды пехотинцев. Но на дорогу выехала еще одна машина – автозак для перевозки заключенных с надписью «ФСИН Россия» на борту. Пересечь проспект у того не получилось. Один из сильных монстров, цокая копытами, на ходу оторвал дверцу у кабины. Затем выдернул дико орущего водителя и забросил несчастного в гущу набегавших зомбаков. Вокруг инкассаторского броневичка и бессильно воткнувшегося в обочину фургона завертелся водоворот из тел.

Замыкал колонну пазик, автобус маленький и беззащитный. Макс испугался, что сейчас его порвут на части, но, как оказалось, преждевременно. ПАЗ, не снижая скорости, объехал все препятствия, открытое место проскочил и умчался, оставив за собой белый шлейф густого дыма. За ним никто даже не погнался.

Зато вокруг машин, стоящих на дороге, схватка не прекращалась ни на секунду. Трещали автоматы, хлопали дробовики, и пару раз грохнули гранаты. На маленьком пятачке дороги лилась кровь, вылетали мозги, а по телам убитых психов лезли всё новые и новые ненасытные сородичи. Стрелок в их доме нервничал, его винтовка хлопала, посылая пули, которые, попадая в броневик, рикошетили, высекая искры.

Наблюдая за боем, Максим понял, что перед ним не профессионалы рейдеры, а такие, как он, выжившие. Люди сумели собраться, организоваться, найти оружие и теперь прорываются из города в южном направлении. Их машины не имели клеток из толстой арматуры, башенок с крупнокалиберными пулеметами, а места водителей и лобовые стекла никто не догадался защитить металлом. Он яростно кусал губы, думая, чем можно помочь людям, но что они могли с Сухробом, имея за душой всего сорок четыре охотничьих патрона?

Но, к счастью, люди на дороге справились сами, без их помощи, и в драке наблюдался перелом. Поток тварей становился жиже, беспорядочная стрельба стихала, уступив место огню одиночному и добивающему. Даже сидящий в их доме снайпер успокоился и точными редкими хлопками разносил вражеские головы.

– Максим, бежим быстрей! Уходим!

Макс обернулся и увидел Сухроба в лисьей шапке, который стоял сзади, одетый и с рюкзаком.

– Сухроб, давай поможем и уедем с ними! Это же люди! Понимаешь, люди! Вместе мы сильнее!

– Почему сильнее? Это глупый люди, такой не нужен, он савсем тупой! Патронов многа, автаматов многа – вперед лезет, думает – бессмертный и всех перестреляет! Мертвяк такой любит, спициальна ждет, засада делает. Бежим, Максим. Бежим бистро, пока псих жрет глупый люди.

«А ведь Сухроб прав… Дважды, трижды прав… – думал Максим с досадой, надевая на плечи свой рюкзак и приводя в готовность «мосберг». – На что надеялись те люди, бросаясь в лобовую атаку на заслон? Ну, с потерями прорвутся, пройдут квартал, а дальше что, опять по новой? Бой до последнего мертвяка или последнего человека?»

Перебежали Ломоносовский проспект и спринтерским броском вломились в угловой подъезд пятиэтажки. Заняли позицию на третьем этаже, заперли двери, привалили хламом, и только после этого Максим выглянул в окно на поле боя. А там…

Там, сквозь грохот выстрелов, отчетливо слышался звонкий лай Маруськи! Да, с психами сражалась именно Маруська, чье визгливое тявканье он бы не спутал с лаем никакой другой собаки!

Балконы в нужном направлении не выходили, и Максим открыл окно на кухне. Достал бинокль, навел его в сторону битвы и облегченно перевел дух. Психов добивали, но прятаться и разбегаться мертвяки не думали. Отвлеченные Маруськой, они разрывались на два фронта, что получалось не очень хорошо. Казалось глупым, но Макс был готов поспорить, что маленькая собачонка привлекала их гораздо больше, чем крупные упитанные люди. Примерно как кусочек жареного мяса вкуснее, чем кастрюля каши или макарон.

Из инкассаторской машины и поваленного автозака вывалило пятеро суровых мужиков, которые встали плотным строем и принялись расстреливать разобщенную Маруськой нечисть. Били мужики скупыми короткими очередями, а пустые магазины забрасывали в автозак, откуда их возвращали снаряженными. Все ясно с мужиками – процесс у тех налажен, справятся без них, и надо идти дальше. Но вот Маруська удивила в очередной раз. Что за загадочная собака? Появляется ниоткуда и в никуда уходит. А впрочем, в новом мире все загадочно. Ну или почти все.

Парни пообедали тушенкой и печеньем, попили чаю, покурили, и Макс еще раз выглянул в окно на кухне. Битва на проспекте завершилась окончательно, и сейчас там лежали одни трупы. Шум отъезжающих автомобилей стих, и вся сохранившая боеспособность нечисть наверняка рванула следом за колонной. На их место начали подтягиваться привычные медленные мертвяки, которые пугливо озирались и обнюхивали поле боя.

Отходившая автоколонна боезапас не экономила, и Макс с Сухробом еще долго вслушивались в звуки грохотавшего вдалеке боя. Они подождали, дав возможность бравым воинам собрать на себя как можно больше тварей, и двинулись по своему маршруту, успешно применяя отработанную тактику. От дома к дому и от квартала до квартала. Без особых приключений подошли к улице, от которой до моста через Двину рукой подать.

Для ночлега выбрали обособленно стоявшую пятиэтажку. Приготовившись заглянуть в первый подъезд, Максим почувствовал, как в ладонь сзади ткнулось что-то холодное и мягкое. Маруська! Нашлась, живая! Забыв об осторожности, друзья сняли рюкзаки и принялись гладить блудную подругу. Сухроб достал заветную бутылку, начислил ей законный глоток живчика и открыл банку консервов. Собака поела, благодарно тявкнула в ответ и стремительно исчезла за углом дома, убежав по своим, никому не ведомым делам. А на улице смеркалось, и пора было думать о ночлеге. Проверив, как обычно, подъезд бутылкой, ребята быстро забежали и захлопнули за собой двери.

Максим поднялся на верхний этаж, осмотрел все три квартиры и после недолгих колебаний выбрал угловую. Стандартная двухкомнатная «брежневка», которую холодными зимними ветрами продувает насквозь, а летом прогревает солнце. Следов борьбы и крови не заметно, мародерства – тоже, и он скинул рюкзак на широкий диван в комнате. Прошел на кухню, где порадовался наличию бытового кулера с полупустой бутылью. Кухня как кухня – набор продуктов не шикарен, но и не пустая. В шкафу на стенке макароны, в холодильнике полбанки груздей, брусничное и малиновое варенье, палка копченой колбасы. «Нормально. Не каждый день икру жрать ложками», – подумал Макс, и до него только сейчас дошло, что рядом нет привычного Сухроба.

В квартиру таджик не заходил, но абсолютно точно заходил в подъезд, и Максим, взяв наизготовку «мосберг», осторожно пошел вниз по лестнице. Четвертый этаж, третий, второй – таджика нету. Максим прижал ружье к плечу, вытянул вдоль спусковой скобы палец и резко вывалился на площадку между вторым и первым этажами.

Сухроб сидел на рюкзаке перед дверями, ведущими в подвал, смотрел вниз и как будто с кем-то тихо разговаривал. Максим замер на месте, не зная, что и предпринять, – таджик вел себя загадочно и непонятно.

Все пятиэтажки в городе имели обязательный подвал, входы в который располагались не на улице, а внутри каждого подъезда. Как правило, подвалами жильцы давно не пользовались, и проемы под лестницами закладывали кирпичом или зашивали досками. Но в этом подъезде на кирпич и каменщика люди, очевидно, скидываться не пожелали, и вход перекрывала безобразная железная решетка, сваренная из металлического хлама. Именно с такой решеткой Сухроб сейчас переговаривался.

Максим немного постоял, пытаясь сообразить, что вообще тут происходит, но не нашел ничего лучше, как осветить весь угол светом электрического фонаря. Луч выхватил из темноты прижатое к прутьям лицо мертвяка-зомби, которое от яркого света и неожиданности оторопело мигнуло обоими глазами сразу.

Следующим движением мертвяк вытянул руки, пытаясь ухватить Сухроба, но тот ловко увернулся и отскочил в сторону. Потом таджик вздохнул, укоризненно посмотрел на Макса, подобрал лежащий на полу «клюв» и ловко засадил мертвяку точно в выпученный глаз, ювелирно вогнав оружие между прутьями решетки.