Глава 8
«Что? Что ты говоришь? Я тебя не понимаю».
Максимус оставил безуспешные попытки освободиться из объятий кристально чистой воды. Он рвался наверх, но его упорно что-то тянуло на дно, и, вынужденный обратить к ногам свой недоумённый взгляд, мальчик встретился лицом к лицу с полупрозрачной девушкой. Она смотрела на него так радостно, будто встретила родного душе человека; её губы заметно шевелились, она что-то говорила, но юный маг её не понимал, потому что не разбирал слова в волнах мелодичного голоса. Её прикосновения он ощущал как слабые потоки чуть более прохладной воды, но лишь только он сам начинал тянуть к ней руки, девушка отстранялась и растворялась. Освобождённый, Максимус устремлялся к поверхности, но почти неосязаемые руки в ту же секунду сцеплялись на его груди, и он снова опускался ко дну, не в силах вырваться.
«Оставь же! Мне ещё рано умирать!»
Запас воздуха в лёгких закончился, и мальчик сделал непроизвольный вдох, подавившись проглоченной, пусть и чистой, но совершенно безвкусной водой. Несколько рефлекторных вздохов усугубили ситуацию, вода заполнила лёгкие, и сознание Максимуса помутилось; он лишь успел в панике подумать о брате, прежде чем прозрачная девушка мягко опустила его безвольное тело на песчаное дно.
– Слышишь ли ты меня теперь?
Уже знакомый мелодичный голос звучал очень ясно и вырвал юного дракона из объятий тьмы, что сковала его сознание. Он открыл глаза. Вокруг него была всё та же толща кристально чистой воды, и некоторое время мальчик бездумно глядел туда, где была сверкающая поверхность озера. Он не сразу понял, что совершенно не нуждается в дыхании. Тело молчало как мёртвое, и, сделав пару движений руками, Максимус не уловил ровным счётом ничего, что могло бы указать на сокращение мышц.
«Я… мёртв?»
Он в недоумении покосился на девушку, что сидела рядом с ним в длинном тёмно-зелёном сарафане. Её глаза были чуть более светлого оттенка, а пламенно-рыжие кудрявые волосы рассыпались по плечам, касаясь кончиками донного песка. Она всё ещё ждала ответа на свой вопрос, но Максимус, видимо, уже успел забыть о нём.
– Где я? – спросил дракон растерянно и нервно поёжился, не узнав собственного голоса. Неприятный и колкий, тот заставлял тело покрываться мурашками, и выражалось это пусть не внешне, но на подсознательном уровне.
– Ты в мире духов, – с лёгкой кокетливой улыбкой ответила незнакомка, но в глазах её Максимус увидел столько печали, сколько и целая Вселенная не вместила бы.
– А ты кто?
– Терна, дочь земли. Я возвращала плодородие погибшим полям, и сады Довагола10 благодаря моей заботе были самыми красивыми. Народ Золотой Империи считал их волшебными, но маги императора стёрли Довагол с лица земли, и о волшебных садах осталась только бессмертная память.
– Так, значит, чтобы услышать тебя, мне нужно было умереть?
Девушка снова улыбнулась, и прямо из песка поднялись один за другим мужчины, женщины и дети. Их было около двух десятков, и они все смотрели на Максимуса с добродушной и вместе с тем пугающей улыбкой.
– Это не совсем смерть, но да. В будущем ты научишься общаться с нами, не умирая, но для этого ты должен прежде собрать части утерянных знаний. И не стоит бояться, – ласково добавила Терна, заметив на лице собеседника нескрываемый страх, – время здесь течёт совсем по иному, и ты вернёшься к жизни прежде, чем секундная стрелка в мире живых успеет сделать полный круг. Обещаю.
Максимус в этом и сомневался. Ему было просто не по себе, и он думал о Магнусе, который все эти, казалось бы, считаные мгновения будет, вероятно, сходить с ума и метаться по берегу озера в ожидании брата. Он также не сомневался, что в конце концов Магнус бросится за ним в прозрачные воды, и мысленно надеялся, что это произойдёт не раньше, чем он успеет обо всём поговорить.
Терна показалась ему невероятно красивой, хоть и выглядела заметно старше. Максимус много видел в Паруме красивых девушек и женщин, но их обыкновенная миловидность не шла ни в какое сравнение со стихийной, яркой красотой погибшей дочери драконов.
– Я сражалась, пока могла, – заметно волнуясь, говорила Терна. – Моё копьё было сломано, а без него земля меня плохо слушалась. Я фактически потеряла свою силу, и магам Империи не составило труда выжать из меня её остатки. Междоусобица сильно разобщила драконов, каждый бился только за свою жизнь, и вот, – девушка обвела глазами сидящих рядом духов, – все мы теперь песок на дне Атлантиды.
Она зачерпнула пригоршню чересчур светлого песка и медленно пропустила его между пальцами.
– Сотню лет назад он был ещё нашими телами. Но всё же мы не умерли. Воды Атлантиды сохранили наши души и память о нас, и это делает драконов бессмертными.
– А мой отец? – осмелился спросить Максимус, и голос его на последнем слове дрогнул. – Он тоже здесь?
– Нет, – мотнула головой Терна. – Его тело унесли воды Марии, как и тело твоей матери. Они были красивой парой. Любые радости и горести переживали вместе. И умерли вместе… в пещере над Марией.
Упоминание об этой пещере живо пробудило в мальчике память о спокойствии, что он обрёл год назад среди серых невзрачных камней; ему вспомнилась старуха ведьма и белые цветы, запах которых показался ему тогда знакомым. Он так и не спросил о них в тот раз.
– Я назван в честь отца, – выдавил из себя Максимус, едва справляясь с потоком эмоций, что распирали его изнутри. – Но имени матери не знаю до сих пор.
– Её звали Дея. От неё тебе только внешность досталась да смирение, а вот отец наградил, не жалея. Помнится, его юному уму завидовали, железного характера боялись, а стальную волю уважали. С таким наследием нападки народа Золотой Империи не должны тебя пугать. Разве что наоборот.
– Но у меня нет такой цели, – твёрдо возразил мальчик, совершенно ясно понимая, что Терна имела в виду. – Я намерен добиться от людей любви и уважения, а вовсе не рабского преклонения колен.
– И ты думаешь, что тебя будут слушать? – недоверчиво повела бровями девушка. – Людям проще лишний раз кинуть камень тебе в спину, чем прислушаться к твоим речам.
– Я знаю. И знаю, что путь меча был бы самым простым. Вместе с тем проще не значит лучше. Я не только не добьюсь уважения, но ещё больше покрою грязью имя своего народа. Нет, Терна, уж точно не для этого я волей богов остался жив.
Терна не нашла, что на это ответить, и Максимус, недолго думая, поинтересовался у неё о причинах возникшего конфликта. Большую часть информации он уже сам знал и спрашивал, чтобы лишь подтвердить некоторые свои догадки, хоть и не особо рассчитывал на развёрнутое объяснение.
Но девушка, вопреки ожиданиям, рассказала даже больше, чем от неё требовалось, и разрозненные куски истории установились в должном порядке, составив более или менее ясную картину произошедшего. Очевидное и, как показалось мальчику, единственно верное решение пришло в голову почти сразу, однако Максимус не стал бросаться в омут с головой и обратился к рыжеволосой Терне с самым общим вопросом.
– Скажи, что для вас счастье?
– Странно слышать такое после разговоров о войне, – нахмурилась девушка, но всё же задумалась. – Счастье у каждого разное. Для дочерей земли счастьем были выращенные сады. Для сыновей огня – кузнечное дело. Кузницы часто были для них вторым домом. Каждый использовал силу в своё удовольствие и на благо себе и другим, и в этом было их счастье.
– Значит, сила? Не золото?
Максимус задал этот вопрос на свой страх и риск, отбросив кучу других, которыми собрался плавно подвести разговор к основной теме. Он был готов стерпеть упрёки от Терны за такую поспешность, но девушка отнеслась ко всему на удивление спокойно.
– Золото не было нашим уделом. Раса драконов изначально была общиной, в которой деньги ничего не решали. В обмен на свою силу мы получали необходимые для жизни продукты и вещи, и нам этого было более чем достаточно, пока однажды знания о деньгах не помутили драконам рассудок. Община распалась, появились бедные и богатые, и дружная прежде раса превратилась в общество господ и холопов. Долгие годы богатые семьи вели политику обогащения и с каждым новым городом всё больше наглели. Золотая Империя должна была стать самой крупной добычей, если так можно выразиться, и, честно говоря, я рада, что император в этот раз оказался умнее наших господ.
– Разве можно радоваться смерти своего народа?
– Я радуюсь не смерти, а справедливости. Все знали, что рано или поздно коса найдёт на камень, и пусть даже такая справедливость обошлась нам весьма дорого, мне радостно от осознания смерти этих наглецов. Они осквернили благородство драконов, утопили расу в пороках и низменных страстях, превратили друзей и родных в рабов… Разве в этом счастье? Ведь золото и вино не сравнятся с радостью прежней свободы, которую эти жадные лицемеры отняли у нас.
Терна замолчала и мельком оглядела сидящих рядом духов. Один за другим с печальными лицами они рассыпались в песок, из которого появились, пока напротив Максимуса не осталась лишь одна рыжеволосая собеседница.
– Время выходит, – сказала она чуть слышно, зарывая в песок свои пальцы. – Тебе пора.
– Подожди, у меня остался ещё один вопрос.
– Хорошо, но только один.
На самом деле вопросов была ещё целая уйма, но время уже поджимало, и Максимус озвучил только то, чем был занят его разум до погружения в озеро.
– Ты не знаешь, как освободить силу меча?
Казалось, этот вопрос немало удивил Терну, судя по её округлившимся глазам.
– У каждого оружия своё заклинание, и я не могу этого знать.
– Жаль, – разочарованно вздохнул мальчик. – Без меча я не воин, а меч без силы – не меч.
– Разве отец не оставил тебе подсказок?
– Ни одной. И я их либо не нашёл, либо их действительно нет.
– В таком случае спроси у него сам. Уж в этом я тебе смогу помочь.
Максимус даже не заметил, как стремительно Терна оказалась возле него. Её долгого поцелуя он совсем не ощутил, тело не реагировало, только в сознание неспешно вливались слова на его родном драконьем языке.
– Увидимся ли мы ещё? – спросил он, чувствуя, как пространство вокруг него темнеет и расплывается. Он начал заваливаться на спину, влекомый куда-то в темноту, и уже на самом пороге реальности услышал мелодичный печальный голос рыжеволосой Терны:
– Всё зависит от тебя.
Очнулся уже на берегу озера под радостные вопли Магнуса. Тот действительно не находил себе места с того момента, как его брат нырнул под воду, а увидев Максимуса лежащим на песчаном дне, и вовсе забился в истерике.
– Я чуть с ума не сошёл! – возмущался Магнус, пока младший, периодически откашливаясь, надевал на себя оставленную на берегу одежду. Он совершенно не слушал старшего брата, его мысли были заняты Терной, золотом и теми словами, что она передала ему напоследок. Потому мальчик пришёл в недоумение, когда ему в спину раздалось: – Да ты чёртов эгоист!
Его мысли были несколько спутаны, но по пути к родительскому дому, точнее, к тому, что от него ещё осталось, Максимус кратко пересказал суть своего путешествия в мир духов. Золотая прозрачная лента всё ещё вилась над головами братьев, но поднимавшееся из-за горизонта солнце сделало её едва заметной, отчего изредка она пропадала из виду. Но вот она и вовсе растворилась в утреннем воздухе – прорубив себе путь через ещё одни густые заросли кустарника, мальчики вышли на свет. Лес кончился.
«Добро пожаловать в Довагол, Максимус».
Юный дракон непроизвольно выдохнул, увидев перед собой развалины города. Вся его территория поросла мхом и сорняком, прямо из разрушенных фундаментов росли высокие деревья, а к остаткам кирпичных стен сиротливо жались облезлые кусты.
Максимус ухватился рукой за клён, пошатнувшись от внезапной дурноты.
«ViiNTaaS», почему ты не довёл меня до дома?»
«Потому что хочу проверить твоё сердце. Если ты действительно сын моего погибшего хозяина, то не пройдёшь мимо родного порога».
Мальчик недовольно поморщился. Он понимал, что меч имеет полное право не признавать его, и в то же время его оскорбляло такое явное недоверие.
«А в моей принадлежности к драконам ты тоже сомневаешься?» – язвительно спросил он у «Сияющего», и полный укора ответ не заставил себя ждать.
«Не путай козла и барана, Максимус. Моё недоверие к тебе полностью оправдано. Мой хозяин был терпеливым, сильным духом и телом, он доверял мне как себе самому, и я ни разу его не подвёл. У него была железная воля, и ты как наследник теперь обязан доказать, что достоин быть моим хозяином. В противном случае я не стану тебе служить».
Максимус в недоумении посмотрел на свой меч. Буквы на клинке мягко светились, пульсируя, и мальчик ощущал недовольство «Сияющего» через лёгкое неприятное покалывание в пальцах.
«Прости. Ты мог бы и сразу об этом сказать».
Младший наследник Венатори кивком головы позвал Магнуса за собой, намеренно игнорируя его вопросительный взгляд. Он совершенно не хотел сейчас разговаривать, хоть и догадывался по выражению лица брата, что тот в обиде на него. Спустившись по пологому склону, они вместе переступили условную границу разрушенного Довагола и больше получаса бродили по его развалинам. Максимус периодически останавливался, касаясь руками холодных кирпичей, и подолгу смотрел в одно место, будто наблюдал за чем-то. К тому времени, как утро приблизилось к восьми часам, братья успели обойти большую часть Довагола и обошли бы весь, если бы на пороге одного из домов с обожжёнными остатками стен и куском оконной рамы, державшейся на честном слове, Максимус не встал как истукан.
– Здесь? – тихо спросил его Магнус, остановившись у брата за спиной, и тот, без единой кровинки в лице, несколько раз кивнул.
«Здесь…»
Юный потомок погибшей расы едва держался на ногах от избытка эмоций. Он смотрел на эти изуродованные стены и видел маленький двухэтажный домик с распахнутым настежь окном. Слабый ветерок качал белые занавеси, и красивая белокурая Дея мечтательно смотрела в небо, опёршись на широкий подоконник. Гостеприимно отворённая дверь приглашала войти, и на пороге стоял высокий статный молодой человек, чей пронзительный взгляд так напомнил мальчику его собственный. За его спиной на широком ремне через плечо висел длинный меч с гравировками на причудливом эфесе. Клинок чуть ниже гарды имел два внушительных «клыка», затем сужался – тут контуры его напоминали разнообразные зубья пилы; после он снова расширялся и отсюда до самого острия имел форму обычного острого угла. От самой гарды до последней четверти клинка по ребру жёсткости горели буквы имени, заключённые в тонкую полоску некого подобия текучей магмы, что точно повторяла контуры клинка. И глядя на огненную ленту, что спиралью закручивалась вокруг всего меча, Максимус на секунду усомнился в необходимости освобождения такой невиданной мощи.
«Не стой столбом, юный дракон, – проворчал „Сияющий“, чей голос вырвал мальчика из плена такой прекрасной иллюзии, и тот опять увидел перед собой развалины. – Или ты уже забыл, зачем пришёл сюда?»
Укоризненный тон меча несколько отрезвил Максимуса, и тот решительно повернулся к брату, что всё ещё стоял за его спиной.
– Я должен поговорить с родителями.
– Я с тобой.
– Это невозможно.
– Невозможно? – понизил голос Магнус, едва удержав себя в руках, чтобы не вылить на младшего обоснованную обиду. – Почему же? Потому что я могу узнать что-то лишнее? Предыдущий раз я ещё могу понять, ты не знал, что так получится. Но почему сейчас снова оставляешь меня не у дел?
– Потому что мне не хватит сил вернуть тебя обратно, – отозвался Максимус и обнял брата, чтобы хоть немного смягчить его недовольство. – Я понимаю твою обиду, мне самому неприятно, что я вынужден делать всё в одиночку и вопреки своему желанию каждый раз покидать тебя. Но и ты пойми, Магнус: у меня нет права так рисковать твоей жизнью. В мире живых я готов даже звёзды с небес положить к твоим ногам, но в то, что касается мира духов, пожалуйста, не вмешивайся. Можешь мне это пообещать?
– Обещаю, – ответил старший сын почти шёпотом. Всё сказанное братом настолько его смутило, что от дурного чувства не осталось и следа – он понял, насколько глупы были его обвинения, и ему стало безумно стыдно за брошенные прежде слова. Он набрал воздуха в грудь, чтобы извиниться напоследок, но Максимус уже вернулся на крыльцо родного дома, и Магнус не осмелился ему помешать.
– Душой выбирают путь те, кто зовутся детьми стихий, – негромко, но твёрдо произнёс юный дракон, и печать его тут же вспыхнула. Свет от неё устремился по венам и жилам, и плотный туман, чьё внутреннее свечение напоминало запертый огонь, спиралью закрутился вокруг ног. Сила стремительно охватывала тело, и если бы Магнус подвинулся на десяток метров вправо, то увидел, что у брата пылали глаза как у настоящего огненного дракона.
– Пусть пламя души обернётся ключом и врата распахнёт перед сыном драконов!
Магнуса едва не сбило с ног волной невероятно мощной энергии; его глаза были широко раскрытыми от изумления, и он, не отрываясь, наблюдал, как медленно отделялась душа от тела Максимуса. Охваченная бушующим огнём, она с трудом отрывалась от своей физической оболочки, и старший сын даже представить себе не мог, насколько болезненным был этот процесс разделения. Тело младшего наследника Венатори сковала непередаваемая боль, но кричать он не мог – все звуки неизбежно застревали в горле как в сети, и потому слышно было только потрескивание пламени и шум ветра, что неистово трепал кроны деревьев.
Окончательно отделённая, душа обратилась пылающим шаром и сжималась до тех пор, пока совсем не исчезла. Безжизненное тело Максимуса, эта опустошённая и истощённая физическая оболочка, обмякло и распласталось на каменном пороге, и Магнус, опустившись на этот же камень, не без дрожи в руках уложил голову брата себе на колени.
То, что он узнал и увидел за несколько последних часов, значительно пошатнуло весь его привычный мир, и тот медленно рушился, словно грандиозный карточный замок. Беззаботная жизнь перевернулась с ног на голову, и Магнус запутался в собственных ощущениях, как рыба в сетях. Лживые маски покрыли лица тех, кто был ему знаком, и мальчик горько усмехнулся, аккуратно погладив брата по волосам.