© Александр Барышников, 2017
ISBN 978-5-4485-4404-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Меня зовут Алексей Евсеев, я человек среднего возраста, бизнесмен, что называется, средней руки, живу в провинциальном городе Новостарске, семейное положение – холост. Примерно год назад со мной произошла удивительная история, события которой легли в основу повести «Обратная сторона Земли». Перед её созданием я прочёл книгу Обручева «Плутония» и был поражён точностью авторских описаний. Кстати, они мне здорово помогли. После того, как прошлогодние впечатления были выплеснуты на бумагу (если точнее – в память компьютера), я постепенно успокоился и вернулся к обычной своей жизни.
Уже через неделю общения с поставщиками, партнёрами из розничной торговли, конкурентами, налоговиками, пожарными и СЭС показалось, что тропический остров мне просто приснился. Через месяц я перестал вспоминать Кобарлиса, через два совсем забыл Макшеева-младшего, а через полгода почти не думал о Клузи.
Несколько раз звонил Великий Куст, спрашивал про жизнь, здоровье и погоду. Ни в одном из этих телефонных разговоров он даже намёком не коснулся плутонской темы. Похоже, и его, командора, заела серая текучка, она сделала наши плутонские приключения настолько призрачными, что говорить о них вслух было просто несерьёзно.
Итак, всё шло своим чередом – работа, отдых, развлечения и незаметно возобновившаяся личная жизнь. Последний пункт означает пустые встречи со случайными женщинами. Правда, поначалу каждая такая встреча невольно вызывала воспоминания о Клузи, к обычному психологическому похмелью добавлялось острое чувство неловкости и ощущение собственной никчемности. Проще говоря, я казался самому себе подлым предателем. Однако, и эту болячку залечил доктор по имени Время.
Снова наступило лето, стало солнечно, тепло, и уже хотелось отдохнуть от набившей оскомину суеты. Я с большим интересом изучал печатную рекламу турагентств, просматривал телепередачи для путешественников, прикидывал, сколько денежек можно выделить на летний отдых.
Однажды раздался телефонный звонок, женский голос на другом конце линии был сильно встревоженным. Женщина назвала своё имя: Виктория Викентьевна. Сердце ёкнуло – с какой стати жена Великого Куста решила мне позвонить?
– Очень приятно! – сказал я на всякий случай. Не отвлекаясь на формальные любезности, Виктория Викентьевна заявила прямо:
– Пётр Иванович пропал. Он, случайно, не у вас?
– Нет. Что значит пропал?
– Пропал, в смысле исчез, ушёл из дома и не вернулся.
– Срочная командировка? – с надеждой предположил я.
– Он бы предупредил.
– Попал в больницу?
– Я обзвонила все подобные учреждения, его нигде нет.
– Простите, Виктория Викентьевна… А не замешана ли здесь другая женщина? – Я думал, что последует хотя бы какая-то пауза, но паузы не последовало.
– О чём вы говорите! – возмутилась Виктория Викентьевна. – Кому он нужен?
– Но если он нужен вам, то почему бы…
Мы дружно помолчали.
– Имеется в виду, – осторожно сказала Виктория Викентьевна, – что Пётр Иванович не из таких.
– Да-да! – охотно подтвердил я. – С ранней юности он интересовался только наукой. Кстати, может быть, исчезновение связано именно с научной деятельностью?
– Вы хотите сказать, что его похитили?
– Такое вполне возможно.
Она немного помолчала.
– А вы знаете, после исчезновения был какой-то странный звонок, Пётр Иванович успел сказать несколько слов, и связь прервалась.
– Что он сказал?
– Я запомнила дословно: Вика, не волнуйся, всё будет хорошо. Эти двоечники хотят сделать из меня Сусанина. Не на того напали! Позвони Евсею, если что-то…
– Это всё? – спокойно спросил я, стараясь не выдать своего бешеного волнения. Двоечники! Неизвестные ребята из большой подводной лодки, они хотели заловить нашу лягушку в свою железную сеть…
– Всё, – подтвердила Виктория Викентьевна.
Эти двоечники похитили командора и хотят, чтобы он показал им дорогу в Плутонию! Вполне возможно, что плохих парней интересует плутонское золото. Но откуда они узнали?
– Виктория Викентьевна, – сказал я в трубку, с трудом сдерживая дрожь враз осипшего голоса. – У меня начинается отпуск. Если вы не возражаете, я к вам заеду. Уверен, что к моему появлению Пётр Иванович найдётся. Надеюсь, вы не станете возражать, если мы с ним осушим по бокалу хорошего вина – за встречу, за мой отпуск, за нашу многолетнюю дружбу?
– О чём вы говорите! Только бы нашёлся…
На этом разговор закончился. В тот же день я быстренько разобрался с текущими делами, а утром следующего дня вошёл в вагон скорого поезда, который понёс меня, как позже выяснилось, к новым удивительным приключениям.
Выйдя на шумный, многолюдный перрон, я полной грудью вдохнул воздух благодатного юга. Этот воздух состоял из цветочных ароматов, шашлычного дымка, соснового духа и запахов близкого моря. Море было не самое южное, но именно здесь, на этих берегах, проживал Великий Куст. Недолго прокатившись в старенькой иномарке местного бомбилы, я понял, что мой друг неплохо устроился. Указанный в адресе многоквартирный дом находился на уютной, довольно тихой, утопающей в зелени окраине. Отсюда хорошо просматривался затянутый зеленью овраг, над которым плавно парили большие белые птицы. Во дворе, почти напротив нужного мне подъезда, тянулись в бездонное небо разлапистые сосны, приветливо пестрела ароматная клумба, на лавочке ворковали местные старушки. Бич приморских городов – праздный отпускной люд – отсутствовал напрочь. Дополнительно ко всем прелестям здешней жизни на входе в подъезд не было кодового замка.
Дверь в квартиру также была не заперта и даже слегка приоткрыта. Такое ощущение, что меня здесь ждали. Я не стал упрямиться и вошёл без стука. Первое, что бросилось в глаза: старенький телефонный аппарат на тумбе справа от двери, рядом с аппаратом – электролампочка в свежей гофрированной упаковке. Посреди маленькой прихожей стояла обшарпанная табуретка; невысокая полноватая женщина, в домашнем халате и профессорских очках, приподняла правую ногу, видимо, намереваясь забраться на табуретку. Увидев меня, она опустила ногу и посмотрела вопросительно. Я представился, женщина улыбнулась, правда, без особой радости, и сказала хорошо поставленным голосом:
– Очень приятно. Меня зовут Виктория Викентьевна.
Помолчала и добавила: – Лампочка перегорела, хочу поменять.
– С вашего позволения… – я взял с тумбы новую упаковку, взгромоздился на табуретку и ввернул лампочку в пустой патрон. Виктория Викентьевна придирчиво оценила проделанную работу и сказала:
– Очень хорошо. А Пётр Иванович боится высоты.
Невольно вспомнилась буйная истерика, которую командор закатил перед посадкой на птеродактиля. Здесь, вдали от дома, вне привычной суеты, это воспоминание не казалось призрачным.
– Вы в милицию обращались? – спросил я.
– Да, конечно. Заведено разыскное дело. Обещали позвонить, как только что-нибудь выяснится. Проходите сюда.
Я взял табуретку и прошёл на кухню.
– Кушать будете?
Я вежливо отказался. Есть не хотелось, впрочем, даже при сильном голоде вряд ли стоило загружать убитую горем женщину. И ещё стало немного завидно: случись со мной нечто подобное, убиваться из-за меня будет некому…
– Может, сослуживцы что-то знают?
Она покачала головой.
– Разговаривала с Вениамином, он в полном неведении. А других вообще не знаю…
– Виктория Викентьевна! – сказал я громко и решительно. – Прежде всего, успокойтесь. Всё уладится, в этом нет никакого сомнения. Я знаю Петра Ивановича с детства, он не из тех, кто даст себя в обиду. Да и кому придёт в голову обижать человека, который не творил зла, не жульничал, не хапал, не шагал через людей?
Она кивнула, соглашаясь.
– Кстати, где ваши дети?
– Ещё в начале каникул Пётр Иванович увёз их в станицу, к моей матери. Он и мне предлагал…
– Так вы в отпуске?
Она снова кивнула.
– Вот и замечательно! Поезжайте к детям, отдыхайте, о плохом не думайте, и всё уладится.
– Вы уверены? – с надеждой спросила женщина.
– Конечно! Продиктуйте мне номер вашего телефона, как только Пётр Иванович найдётся, я сразу же позвоню. Главное – не думайте о плохом. Мысль материальна, поэтому лучше думать о хорошем.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.
– Пётр Иванович характеризовал вас, как человека решительного и основательного. Чувствую, что это близко к истине.
– Тем более! – обрадовался я. – Значит, вам не о чём беспокоиться. Только подскажите, пожалуйста, как мне найти Вениамина.
Примерно через полчаса я добрался до нужных ворот, рядом с которыми в заборе имелась глухая калитка с надписью «Лаборатория». Ниже, на той же запылённой табличке, буквами помельче было выведено слово «Филиал». Где-то поблизости размеренно вздыхало море, но густая зелень, высокие строения и глухие ограды скрывали от глаз морской простор. На мой стук долго никто не отзывался, потом послышались шаги, калитка дрогнула, скрипнула, в образовавшуюся щель просунулась хронически бритая голова. Это был Веня.
– Привет! – сказал я.
– Ты уже приехал? – спросил он низким густым голосом, после чего спокойно оглядел меня с головы до ног и призывно кивнул. Простой вопрос немало меня озадачил: разве я должен был приехать? Но Веня уже шагал по бетонному тротуарчику, и я поспешил за ним. Миновав маленький дворик, мы оказались в задрипанной каптёрке, заваленной чертежами, железками, листами пластика, резиновыми шлангами и прочей дребеденью.
– Как ты узнал? – спросил Веня, усаживаясь за стол.
– Виктория Викентьевна позвонила, – ответил я и сел на продавленный диван. Веня согласно кивнул, молча порылся на столе, так же молча передал мне мятый листок, частично покрытый торопливыми каракулями.
– Что это?
Он, конечно, не ответил. Действительно, зачем произносить слова, если записка в моих руках, и можно прочесть её самостоятельно… С трудом разбирая почерк, я сложил слова в текст:
«Веня! Ломятся в дверь времени мало им нужен Генер. Защ. Поля, шантаж мирового сообщества. Евсей влезет бесполезно догнать не на чём лучше не рыпа…»
Записка обрывалась, но и так было понятно, что командора похитили злоумышленники, которые рвутся в Плутонию. Для того, чтобы шантажировать мировое сообщество, им нужно добраться до петарского Генератора Защитного Поля… Стоп! Откуда командор узнал о том, чего хотят ломящиеся в дверь злоумышленники? Пытаясь найти ответ, я задумался и некоторое время сидел молча.
– Я в курсе, – внезапно прогудел Веня.
– Что?
– Мне стало известно о ваших плутонских приключениях.
– Вот как! – удивился я. – Петька проболтался?
Он отрицательно мотнул головой.
– Пётр Иванович не проболтался. Всё получилось случайно, и было это весной, месяца полтора назад. Незадолго до этого Пётр Иванович стал задумчивым, вообще, вёл себя странно, куда-то звонил, что-то записывал в тетрадку. Однажды я заработался допоздна и решил заночевать. Вот за этой стенкой есть кладовочка, там я и устроился. Дело обычное, такое случалось и прежде. Рано утром пришёл Пётр Иванович… Вернее, его притащили какие-то люди, которых я не видел. Главный стал спрашивать о Плутонии, Пётр Иванович всё отрицал, говорил, что никакой Плутонии не существует. Главный сказал, что его люди нашли на одном из островов Океании материалы первой плутонской экспедиции, описанной Обручевым. Пётр Иванович упорствовал. И тогда…
– Что? – не вытерпел я.
– Похоже, был применён гипноз, после чего Пётр Иванович медленно рассказал о том, что с вами произошло.
– И ты поверил в бред спящего человека?
– Нет, конечно. – Впервые за всё время нашего знакомства Вениамин улыбнулся. – Но потом я увидел аккумулятор… Его ёмкость возросла в тысячу раз!
– Да, командор говорил об этом.
– Но это не всё. Внутри аппарата я обнаружил ещё один, гораздо более мощный, вы его не заметили. Так вот, это был лишний аккумулятор. – Веня выделил слово «лишний». – Я лично готовил аппарат к погружению и готов поклясться, что этого аккумулятора там не было.
– Может, от сырости?
– Зря смеёшься, Лёша. Этот лишний аккумулятор добавили они.
– Подарок петарского механика? От нашего стола вашему столу?
Веня проигнорировал мои подначки.
– Но и это не всё. В подводном аппарате был установлен «чёрный ящик». Я расшифровал его записи. Так вот, вы побывали на глубине примерно тридцати пяти километров от поверхности Земли. А самая глубокая в мире Марианская впадина в три раза мельче…
– Ты хочешь доказать мне, что мы с командором действительно побывали в Плутонии?
– Нет, я уже давно всё доказал, по крайней мере, себе самому, и уверен, что вы с Петром Ивановичем действительно побывали в Плутонии. И ещё… Когда Пётр Иванович исчез, я случайно нашёл его тетрадку, в которой были описаны ваши плутонские приключения.
– Это меняет дело, – сказал я после короткой паузы. – Теперь не придётся тратить время на долгие объяснения. Однако, мне непонятно, как Петька узнал о том, чего хотят от него ломящиеся в дверь злоумышленники?
– Всё очень просто. По окончании сеанса гипноза неизвестные прямым текстом объявили Петру Ивановичу, к чему они стремятся, и объяснили, что он должен сделать.
– А к чему они стремятся? – спросил я.
– Насколько я понял, есть программа-максимум и программа-минимум. Основная задача – добраться до Генератора Защитного Поля и под угрозой его отключения диктовать свою волю человечеству. Если это не получится, тогда хотя бы золотишка хапнуть в неограниченном количестве.
– В общем и целом, понятно, – сказал я, хотя сразу же возникло множество вопросов.
– После этого, – продолжил Веня, – был назначен срок, в течение которого необходимо принять решение. Главный особо подчеркнул, что всем будет лучше, если Пётр Иванович примет правильное решение. Потом они ушли, всё улеглось, наступила спокойная жизнь, которая продолжалась, как я уже сказал, примерно полтора месяца. Видимо, у ребят были другие дела. И вот…
– А почему Петька написал, что моё вмешательство окажется бесполезным? Выходит, я вовсе ни на что не гожусь…
– Не обижайся, Лёша, это предположение похоже на правду. Наш аппарат для глубоководного погружения тоже исчез. Видимо, Пётр Иванович предполагал, что именно так всё и произойдёт.
– Оп-пачки! – невольно воскликнул я. – Кажется, дело и впрямь пахнет керосином.
– Вот и я про то же, – подтвердил Веня.
– Кстати, у вас сторожа нет, что ли? Лаборатория всё-таки.
– Филиал, – прогудел Веня и пренебрежительно махнул рукой. Где-то поблизости по-прежнему глухо вздыхало море. Через некоторое время горестно вздохнула и тут же выдохнула моя скорбная душа, а вместе с этим выдохом наружу невольно вырвалась знакомая фраза: – Понимаешь, дружище…
Вениамин охотно кивнул и ловким движением выставил на стол заветный сосуд. Мы молча выпили и закусили – а что оставалось делать? Единственный, уникальный аппарат был похищен неизвестными злоумышленниками, и на всей земле не было средства, при помощи которого можно было бы спасти Великого Куста.
– Как думаешь, что они с ним сделают после того, как… – я умолк, не имея сил продолжать. Веня печально покивал бритым черепом и молча налил по второй. Мы снова выпили и закусили, чем Бог послал.
– Вообще-то, есть вариант, – сказал Веня, после чего внимательно посмотрел на меня, словно сомневаясь, стоит ли раскрывать карты.
– Какой ещё вариант, – отмахнулся я. – Бесполезняк. Понимаю, пьяному море по колено.
– Да не пьяный я! – возмутился Вениамин и решительно поднялся из-за стола. – Пошли.
Выбравшись из каптёрки, гражданин механик направился в угол двора, где к наружному забору примыкал большой сарай. Он был обит кровельным железом и напоминал гараж. Вполне возможно, что это и был гараж, но какой-то неправильной формы. Мой спутник вошёл внутрь через боковую дверку, включил освещение. Это простое, привычное действие спасло меня от больших неприятностей: сразу за порогом начинался невообразимый бардак, сквозь который было непросто пробраться даже при включенном электричестве. Спотыкаясь и чертыхаясь, я двинулся вслед за Веней. Бардак кончился так же внезапно, как и начался. Мы миновали ещё одну дверку и оказались в просторном помещении, в углах которого стояли чисто прибранные и смазанные станки. Справа, у торцевой стены, находился стеллаж с материалами и стопками бумажных листов, всё это разнообразное имущество было сложено весьма аккуратно. Прямо по курсу виднелись закрытые ворота; похоже, через эти ворота можно было попасть прямо на улицу, то есть, за пределы обнесённой забором территории. Слева, возле другой торцевой стены, стоял широкий стол, на столе красовался компьютер вполне современного вида. Помещение было действительно похоже на лабораторию и, одновременно, на небольшой цех какого-то предприятия.
Посреди заведения на железных подставках-козлах возлежала круглая металлическая штуковина, диаметр её был около ста сантиметров, длина – примерно четыре с половиной метра. Проще говоря, это была труба, похожая на те, что используют при постройке газопроводов. Разумеется, имелись некоторые отличия. Один конец металлоизделия сужался, это делало его похожим на ракету, только вместо боеголовки торчало толстенное сверло с победитовым наконечником. Кроме этого, вдоль трубы были приварены длинные кронштейны, которые охватывали её равносторонним треугольником. По всей длине кронштейнов имелись прорези, из которых там и сям высовывались железные овалы с зубцами по краям. Это было похоже на лопасти и, в то же время, напоминало лапы какого-то животного.
– И что это за зверь? – спросил я с искренним интересом.
– Нравится? – Вениамин, похоже, нарочно тянул время, чтобы произвести максимальный эффект. – Между прочим, неучтённая продукция, собранная из отходов производства.
– Не томи! – взмолился я.
– Эксклюзивная вещь, – с гордостью заявил Веня. – Уникальный аппарат для прохождения сквозь земную толщу.
И он замолчал, ожидая, видимо, оваций и криков «браво!». Но их не последовало.
– Помнится, мне довелось иметь дело с одним уникальным аппаратом, – недоверчиво сказал я.
– Есть какие-то претензии? – сухо спросил Веня.
– Претензий нет, но…
– Струхнул – твои проблемы, а техника в чём виновата?.
– Ладно, не кипятись…
Он не дал мне договорить.
– Художника всякий может обидеть!
Пришлось пойти на хитрость.
– Понимаешь, дружище…
– Не дождёшься!
Ах, да, я и забыл – заклинание работает через раз. Мы какое-то время молчали, при этом мне пришлось разглядывать новый уникальный аппарат с преувеличенным интересом. Странно, но факт: затея с театром одного актёра сработала, моя самодеятельная игра, кажется, растопила лёд в сердце оскорблённого гения.
– Не понял, – пробормотал я в финале спектакля.
– Чего ты не понял? – не выдержал Веня.
– Диаметр сверла намного меньше диаметра основного корпуса. Как аппарат протиснется в такую маленькую дырочку?
– Вопрос по существу, отвечаю. Видишь эти кольца?
Действительно, на переднем конусе имелось несколько колец разного размера – чем дальше от сверла, тем больше диаметр. На поверхности колец, то есть, по их окружности, имелись зубчики с победитовыми вставками. Я примерно понял, для чего нужны эти кольца, но решил прикинуться полным чайником.
– Шестерёнки, что ли?
– Это не шестерёнки, – терпеливо, как маленькому, объяснил Вениамин. – Кольца вращаются в разные стороны и расширяют проделанное сверлом отверстие. Лопасти перемещают породу назад, влодь кронштейнов, и, одновременно, продвигают аппарат прямо по курсу.
– Гениально!
Гений не ответил, но было видно, что ему приятна моя откровенная лесть. Мне же вдруг подумалось: неужели придётся влезать внутрь этой штуковины? Подобная перспектива разбудила мою клаустрофобию, сразу стало скучно и муторно. А Вениамин, ободрённый моим кратковременным интересом, начал заливаться весенним соловьём.
– Всё продумано, Лёша. Вот здесь специальное кольцо для дополнительного раздвигания почвы. Сверло меняет угол, это позволит делать некрутые повороты. Мощный электродвигатель работает от аккумулятора – того самого, лишнего… Имеется резервный двигатель внутреннего сгорания, а также портативная установка для нефтепереработки.
– Не понял, – честно признался я.
– Земная толща, кроме различных пород, содержит водяные линзы, в которые нужно будет погружаться, газовые месторождения, сквозь которые придётся падать… Кстати, посадочные места оборудованы мощными амортизаторами. Кроме воды и газа, в земле имеется нефть. Утопая в ней, мы попутно сможем заполнять дополнительные баки горючим, произведённым при помощи портативной нефтеперерабатывающей установки.
– Понятно. Тонуть и падать мы сможем довольно быстро. А какова скорость продвижения сквозь земную толщу?
– Это зависит от твёрдости пород… – Веня внимательно посмотрел на меня. – Ты хочешь узнать, сколько времени придётся провести внутри аппарата?
Я молча кивнул.
– Трудно посчитать с точностью до минуты, – честно признался Веня. – Может, полсуток. Или сутки. Многое зависит от показаний локатора чёрных дыр.
– В смысле? – спросил я, хотя, помнится, Вакан, представитель Петаров, в своём рассказе коснулся этой темы.
– Под гипнозом Пётр Иванович вкратце изложил рассказ некоего Вакана. Тебе всё это известно, однако, напомню: Земля представляет собой полый шар. Материя, когда-то заполнявшая внутренность этого шара, сконцентрирована в микроскопических чёрных дырах, которые расположены в толще земной оболочки. Периодический выброс материи имитирует вулканическую деятельность. Но гораздо важнее другое: если аппарат приблизится к чёрной дыре слишком близко…
– Нам хана, – закончил я.
– Формулировка не совсем научная, но, в принципе, верная. Так вот, во избежание пресловутой ханы на борту имеется специальный прибор, который будет фиксировать приближение чёрных дыр. Нам придётся обходить их на максимально возможном расстоянии, поэтому, трудно рассчитать время прохождения маршрута.
– А локатор точно будет что-то фиксировать?
– Фирма веников не вяжет, – солидно ответил Вениамин.
Знакомая фраза, примерно год назад я, помнится, слышал её от одного шибко учёного товарища. Впрочем, теперь, когда этот товарищ попал в беду, ирония и сомнения совершенно неуместны. Надо просто отбросить их в сторону и действовать по обстоятельствам.
– И вообще, Лёша, право выбора пока ещё не отменяли. Проще говоря, никто не заставляет тебя влезать в это мутное дело.
– Обижаешь, начальник.
– Ладно, предположим, что ты согласен. В этом случае можно выбрать один из двух режимов – бодрствование или сон. При втором варианте необходимо принять снотворное и спокойно уснуть. Когда прибудем на место, я тебя разбужу.
– Звучит заманчиво, только непонятно, о чём я буду рассказывать внукам? О снах и сновидениях?
– А в режиме бодрствования ты можешь просто свихнуться, и тогда ответить на тот же вопрос о внуках станет ещё сложнее.
– Неужели всё так серьёзно?
– Да, – решительно ответил Вениамин.
Мы помолчали, и каждый думал о своём. Мне невольно вспомнилось прошлогоднее погружение в морскую пучину: кувыркание во вражеском неводе, неземная тишина, невиданный мрак. А ещё перед внутренним взором встала медная труба, о которую я расквасил свой непокорный лобешник. Похоже, назревающее путешествие готовит гораздо более крутые сюрпризы.
– Надеюсь, проектом предусмотрены ремни безопасности?
Вениамин посмотрел на меня с некоторым недоверием – наверно, подумал, что я опять его подначиваю.
– Хочешь сказать, инспектор оштрафует за превышение скорости?
– Да я серьёзно спрашиваю, начальник! Сам же говоришь, что будем тонуть и падать.
– Будем, – согласился он. – Поэтому предусмотрены и ремни, и амортизаторы, и памперсы. Зря улыбаешься, Лёша, фаянсовый унитаз в такой объём не втиснуть.
– Согласен. Тут и без унитаза не хоромы. Кстати, как туда забираться?
Вениамин перешёл к задней части аппарата, покрутил торчащие из торца рукоятки и, приложив заметные усилия, открыл круглый люк. Внутри было темно.
– Забираться просто, – объяснил Вениамин, – вперёд ногами.
Я невольно присвистнул.
– Вперёд ногами у нас, гражданин начальник, сам знаешь, кого транспортируют.
Гражданин начальник не разделил моих опасений.
– Как только аппарат выйдет на рабочую траекторию, мы окажемся в вертикальном положении. Разумеется, головами вверх. Ещё вопросы будут?
– Когда стартуем?
– Чем раньше, тем лучше, – ответил Веня. – Про тебя не знаю, а у меня всё готово.
– И я готов, аки юный пионер. Только надо позвонить Виктории Викентьевне, поторопить с отъездом на отдых.
Весь вечер мы обсуждали детали предстоящего путешествия, которое было назначено на ближайшее, хотя, и неопределённое время. Уже в сумерках, почти ночью, я окунулся в тёплую морскую волну. Родные и уютные российские воды не пугали меня, они сильно отличались, причём, в лучшую сторону, и от океана с вражескими подводными лодками, и от плутонского моря с ихтиозаврами. Похоже, именно это обстоятельство позволило мне расслабиться настолько, что я даже задремал. Сон был короткий, а когда он закончился, до моих ушей донёсся негромкий мужской говор. Сначала слова были неразборчивы, только показалось, что этот голос мне уже знаком. Прислушавшись, я стал понимать речь неразличимого в сумраке мужчины.
– Ты, Лёлька, не думай, что я такой.
– Какой? – спросила невидимая женщина.
– Ну… такой-сякой, сама понимаешь. Если честно, ты мне с прошлого года нравишься.
– Если мне не изменяет мой склероз, в прошлом году ты, Ванечка, с Томкой кадрился.
– Ошибка молодости, гадом буду! Ладно, кадрился, но ты мне уже тогда нравилась. Однако, я же налево не бегал. Между прочим, прошлым летом мы с Петром Ивановичем были в экспедиции на одном тропическом острове…
– Слышала уже, – с ленцой в голосе перебила женщина.
– Слышала, да не всё. Так вот, там, на острове, была одна подруга, дамочка американская. Красивая, зараза!.. Ну, до тебя ей, конечно, далеко, но видок, прямо скажем, ничего. Увидела меня, рот раскрыла, глаза выпучила…
– Испугалась?
– Влюбилась, гадом буду! Поверишь – проходу не давала, я от неё по всему острову прятался.
– А может, она миллионерша незамужняя?
– Вот и мне то же самое показалось. Был грешок, мелькнула мыслишка прекратить сопротивление, жениться, уехать в Америку…
– И что?
– А ничего. Поверишь – родину вспомнил, городок наш, ну, и тебя, конечно. Говорю же, что уже тогда ты мне нравилась.
– Болтунишка, – ласково сказала женщина, и всё смолкло. Стараясь не шуметь, тело моё отчалило от берега и неспешно двинулось прочь. А что оставалось делать? Молоток, Ваня, только и всего.
Через малое время удалось незаметно выбраться на берег, после чего я устроился на ночлег в вениной каптёрке. Ритмичные вздохи близкого моря быстро меня убаюкали, спал я крепко, не видя при этом ни снов, ни сновидений.
Два следующих дня прошли в суете и неразберихе. Веня всё время куда-то звонил или уходил, наказав мне никуда не отлучаться. Согласно его торопливым инструкциям, я должен был тщательно готовиться к скорому путешествию и настраиваться на предстоящие подвиги. Гражданин механик даже отпечатал мне специальную памятку, которую, оказывается, составил ещё месяц назад, когда было, в основном, закончено сооружение подземного аппарата. Я прочёл этот любопытный документ, после чего постирал носки, нарезал хлеб на сухари, позвонил Виктории Викентьевне и некоторым своим знакомым, а потом снова перечитал памятку. В общем, подготовка шла полным ходом.
Кроме видимой возни, производимой моим телом, происходила и другая работа. Довольно часто я ловил себя на мыслях, связанных с предстоящим путешествием. Предположим, нам удалось проникнуть в Плутонию. Как мы найдём Великого Куста? Впрочем, понятно, что искать его надо в районе плутонской столицы, вернее, возле серебристых строений, где обитают Петары. Кстати, а как злоумышленники, похитившие Петьку, собираются добраться до Генератора Защитного Поля? Стоп! Плохие парни использовали гипноз, значит, на них работает какой-то крутой глюкмейкер. Может, они надеются с его помощью одолеть плутонского жреца, который усмирил Клузи, и с его помощью повлиять на Макшеева-младшего, который, несомненно, связан с Петарами. Но одно дело охмурить обычного человека Петра Кустова, и совсем другое – справиться с профессиональным служителем-усмирителем. Возможно ли это вообще? А, кстати, как бедное, несчастное человечество узнает о том, что этим двоечникам удалось добраться до заветного рубильника? Сплошные вопросы и загадки.
Утром третьего дня приехал громыхающий грузовик, по команде выскочившего из кабины Вениамина я открыл ворота цеха-лаборатории. Водила аккуратно спятил назад и загнал свою колымагу внутрь, почти к самым подставкам-козлам. Зажужжала подъёмная таль, аппарат дёрнулся, всплыл вверх и вскоре оказался в кузове грузовика. Я вдруг отчётливо увидел, что за последнее время Вениамин сильно изменился: движения стали непривычно порывисты, в голосе прорезались нетерпеливые нотки, глаза возбуждённо блестели, и доведись сохраниться на черепе хотя бы каким-то волоскам, то они наверняка торчали бы дыбом во все стороны.
– Ты готов? – громко спросил Веня. Я молча кивнул. Вскоре всё необходимое было погружено в кузов грузовика, все приборы выключены, двери закрыты и заперты. Мы недолго, для проформы, посидели прямо на коротеньком тротуарчике у входа в лабораторию и суетливо влезли в горячую кабину. Автомобиль тронулся, наше путешествие началось.
Мимо проплыл многоквартирный дом, в котором жил Великий Куст, почти сразу под колёса поползла загородная дорога. Вот миновали довольно основательный мост через овраг, над которым по-прежнему плавно парили большие белые птицы, похожие на цапель.
Километра через полтора грузовик свернул направо, на торную степную дорогу, которая вскоре упёрлась в песчаный карьер приличных размеров. Видимо, бывший, потому как значительная часть рукотворной ямины была заполнена мусором и всевозможными отходами. Кое-где прорастали в небо серо-голубые дымки, под их шевелящимися кронами были видны чёрные пятна пожогов, и всё это, вместе взятое, издавало отвратительный запах.
– Ты решил выбросить свой аппарат на свалку? – спросил я, однако, никто мне не ответил. Помнится, частенько игнорировал мои реплики Великий Куст, похоже, они с Веней два сапога пара, только непонятно, кто с кого берёт дурной пример.
Грузовик проехал по берегу карьера на его противоположную сторону, водила лихо развернулся и аккуратно сдал назад, к самому краю обрыва. Мы с Веней выбрались из кабины. Он приказал мне открыть задний борт, а сам вскарабкался в кузов, сразу же выпрыгнул обратно с двумя мешками экспедиционных причиндалов, после чего громко крикнул: – Давай!
Взревел двигатель, кузов начал медленно подниматься, через несколько секунд аппарат вздрогнул, сдвинулся с места и, всё более ускоряясь, покатился вниз. Боковые лопасти зацепили край обрыва, взметнувшаяся пыль скрыла картину происходящего. Однако, по звукам, которые доносились из белого облака, можно было понять, что аппарат врезался в дно карьера и замер. Какое-то время слышалось шуршанье осыпавшегося песка, потом всё стихло.
В оседающей пыли проявилась хвостовая часть аппарата, она располагалась чуть ниже уровня берега. Убедившись в этом, Веня удовлетворённо кивнул головой и сказал довольным голосом: – То, что надо. – Сразу после этого вынул из кармана купюру и шагнул в сторону кабины. Через пару-тройку секунд водила поддал газу и был таков.
– Дыши носом, Алексей, – радостно сказал Веня, – когда ещё придётся…
Казалось, он не замечал обнимавшего нас вонизма. А я вдруг подумал, что, может быть, очень скоро мы будем вспоминать об этом дурном воздухе, как о дыме Отечества, который, по известному выражению, и сладок, и приятен.
– Почему нужно начинать экспедицию в этой вонючей яме?
Веня молча дышал, в основном, носом, и, кажется, процесс доставлял ему удовольствие. Впрочем, на это была причина – сзади, со стороны видимого в туманной дымке моря, потянуло свежим ветром, который значительно облагородил окружавшую нас атмосферу.
– Можно было выйти в море, – я простёр указующую длань в сторону туманной дымки, которая сгущалась на глазах и уже двинулась в нашу сторону. – Найти место поглубже…
Веня по-прежнему молчал и не шевелился.
– Можно было стартовать прямо во дворе вашей дурацкой лаборатории.
– Лёша! – наконец, заговорил он. – Ты на симпозиум теоретиков собрался или куда? Если передумал, так и скажи.
– Не дождёшься! – возмутился я. – Кажется, дождь собирается.
– Да, надо спешить. Делай, как я!
Он развязал один из мешков и вытащил из него нечто, похожее на комбинезон электрика. В комплект входили также кожаные перчатки, мотоциклетный шлем и защитные очки.
– А где монтажный пояс? – спросил я.
Веня не отреагировал на подначку.
– Не забудь надеть памперс, – деловито предупредил он, – а перед этим рекомендую отлить.
Вокруг заметно потемнело и стало совсем тихо, так бывает перед сильным дождём или бурей.
– Присядем на дорожку.
Мы опустились на землю, привалились друг к другу и ненадолго замерли.
– Пора!
Веня открутил барашки, откинул крышку, сунул руку в круглое отверстие. Внутренность аппарата осветилась голубоватым сиянием.
– Светодиоды? – зачем-то спросил я. Он, разумеется, не ответил и быстро исчез в недрах железной землеройки. Сопровождаемый первыми каплями дождя, я отправился следом. Через несколько мгновений выяснилось, что по пути следования Веня выдвинул для меня что-то, похожее на кресло, куда я и приземлился.
– Закрой люк! – послышалось снизу. Спорить было глупо, тем более, что дождь заметно усилился. Я закрутил барашки и вытер пот – работёнка оказалась не из лёгких.
– Пристегни ремни! – прозвучала следующая команда. Угрожавших моему лбу медных труб вблизи не наблюдалось, однако, я на всякий случай выполнил распоряжение командира.
– Снотворное в шкафчике справа, – сообщил Веня, – но пока не принимай, потерпи полчасика. Да, после запуска двигателя не ори, всё равно не услышу. В шлеме есть радионаушники и микрофон, регулятор громкости снизу, на ремешке.
Несколько секунд было почти тихо, только слышалось, как дождь глухо барабанит по корпусу аппарата. Потом что-то загудело, причём, это гуденье надвинулось на меня со всех сторон одновременно. Акустическая атака сопровождалась ровной мелкой вибрацией всего аппарата, вообще, и моего тела, в частности. Судя по звуку, работал двигатель внутреннего сгорания. Видимо, Вениамин решил поберечь аккумуляторы – они, конечно, мощные, но в случае полной разрядки зарядить их будет негде. А запас топлива можно пополнить в нефтяных линзах, сквозь которые нам, по словам изобретателя, придётся тонуть.
Двигатель натужно взвыл, ровная мелкая вибрация резко трансформировалась в крупную дрожь, и я почувствовал начало движения. Да, да, теперь ощущалось наверняка, что железная землеройка начала вгрызаться в дно карьера. Медленно и настырно она зарывалась всё глубже, бесстрашно рвалась в сторону центра планеты по имени Земля. Это продолжалось довольно долго. Впрочем, в некоторых ситуациях несколько секунд кажутся вечностью, но, с другой стороны, иногда бывает наоборот.
– Поехали, – в самое ухо сказал венин телефонно-искажённый голос.
– Поздравляю, – ответил я. – Как слышишь? Приём.
– Слышу тебя хорошо. Все системы функционируют нормально.
– Слава Богу.
Через несколько минут он снова заговорил:
– Почва лёгкая, податливая, прошли почти пять метров.
– Значит, нас уже не видно?
– Тебе свет нужен? – вместо ответа спросил Веня. Я не успел не только сказать, но даже подумать о чём-либо, как голубое сияние исчезло, стало темно, только внизу, под моими ногами, что-то неярко мерцало. Наверно, какие-нибудь дисплеи, по которым командир отыскивал дорогу в Плутонию.
Прошло ещё какое-то время, и я подумал: не так страшен чёрт, как его малюют. Вспомнилось, как однажды, после спонтанной дружеской попойки, пришлось ночевать в кочегарке, где работал один из участников алкогольной акции. Условия там были примерно такими же, как в железной землеройке – шум, вибрация, неровный свет, хотя, имелись и отличия. Там было весело, в любой момент можно было встать и выйти на свежий воздух, а будущее с обычными, привычными делами просматривалось, несмотря на высокий градус опьянения, довольно чётко.
– Живой? – спросил венин голос.
– Живой, – подтвердил я.
Сразу после этого включилось освещение, это было так неожиданно, что мне пришлось зажмуриться.
– В шкафчике справа есть всё, что надо, – заговорил Веня. – Заткни уши и прими снотворное. Перед сном надо расслабиться и думать о приятном. Через две минуты выключаю свет. Спокойной ночи.
Я выполнил приказ командира и закрыл глаза, но сон не шёл. Пытался думать о приятном, в основном, о женщинах, однако, не спалось. Видимо, женщины, с которыми я имел дело, были не совсем приятными. Ну, это понятно, иначе, зачем бы мне с ними расставаться.
Не могу сказать, сколько времени всё это продолжалось. И вот, когда мозги мои, наконец, начали туманиться, нас сильно тряхнуло, двигатель взвыл и умолк. Наступила тишина, которой не найдёшь на земле – там, хотя бы, в ушах звенит, а здесь не было даже и этого. Мёртвая тишина.
– Веня, – тихо позвал я. – Ты живой.
Ответа долго не было, потом послышался горестный вздох.
– Попробуй открыть люк, – сказал командир неуверенным, неустойчивым голосом.
– А что случилось?
– Пока не знаю.
Удивительно, но факт: барашки открутились почти без усилий с моей стороны. Так же легко поднялась и опрокинулась тяжёлая крышка. Может, в подземном царстве законы физики действуют не совсем так, как на поверхности? Ещё более удивительно, но тоже факт: в открывшееся круглое отверстие просочился красноватый мерцающий отсвет. Я выглянул из люка и обнаружил, что землеройка лежит горизонтально на полу пещеры, похожей на огромный зал с высоким потолком. Откуда-то из-за угла распространялся слабый неровный свет, казалось, что там, за углом, горит костёр или большой факел.
– Что там? – нетерпеливо спросил Веня.
– Сейчас посмотрим.
Было и впрямь интересно узнать, откуда взялся костёр в том недоступном месте, куда мы так долго и трудно добирались. Я бесстрашно выполз наружу, сделал несколько шагов и заглянул за угол.
Прежде всего, я увидел стену. Вернее, слабо освещённую стену подземного зала я увидел сразу после выхода из аппарата, А теперь мне открылось продолжение – здесь, за углом, стена отклонялась немного налево, а потом плавно поворачивала направо и подходила к углу, из-за которого я выглянул. Изгиб стены образовал довольно обширный аппендикс, соединённый с главным залом вполне просторным коридором. Итак, я выглянул из-за угла и увидел на противоположной стене этого коридора жирную белую стрелку, направленную внутрь аппендикса. В том направлении, куда показывала стрелка, на стене имелась такая же белая и очень крупная надпись:
СОКРОВИЩА ВЕЛИКИХ УШЕЛЬЦЕВОКРО
Примерно в средине овальной комнаты горел костёр. Впрочем, не совсем правильно было бы употреблять такое романтичное слово. То, что горело посреди подземного аппендикса, напоминало газовую горелку, какие бывают на кухонных плитах, только гораздо крупнее. Логично, подумал я, ведь в недрах земли месторождений природного газа явно больше, чем сараев с берёзовыми дровами. Как бы то
ни было, вокруг странного голубого пламени в разнообразных и весьма живописных позах разместились… Сидящих у огня можно было бы, пусть и с некоторой натяжкой, назвать людьми. Все они обладали головами, туловищами, руками-ногами и прочими агрегатами человеческого организма. Более того, имелись головные уборы и различная одежда, звучала вполне внятная человеческая речь. Однако, вместо слова «люди» просилось что-то другое, я усиленно шевелил мозгами, вспоминал, мысленно пробовал и, в конце концов, нашёл.
Это были м у т а н т ы.
На почётном месте восседала старуха, одетая с претензией на изысканность – широкополая шляпа с плюмажем, длинное тёмно-синее платье, белое кружевное жабо, лайковые перчатки. Кустистые брови, длинный, с горбинкой, нос, морщинистые щёки. Окружающие, почтительно обращаясь к старухе, называли её донной Розой. Рядом с донной стоял здоровенный парниша, взрослый бугай, имевший голову младенца, что само по себе было довольно противно. Плохое впечатление усугубляла дополнительная несуразность: на миловидном детском личике аляповато выделялись размазанные клоунские губы. Они были в постоянном движении – шевелились, произнося слова, или выпускали плевки, или просто кривились по неизвестной причине.
Остальные участники подземных посиделок не очень мне запомнились, могу только сказать, что они были под стать центральной парочке. Затрудняюсь передать смысл разговора, который мне удалось расслышать. Замечу только, что содержания почти не было, а форма складывалась из фразеологических оборотов, которые не принято произносить в приличном обществе. Проще говоря, разговор мутантов почти полностью состоял из матерных слов.
Я, конечно, не ангел, случается и мне сыпануть в свою речь солёное словцо, но… То, что говорили эти уродливые твари, как-то очень быстро начало меня бесить. По опыту знаю, что в подобных случаях лучше не связываться и сразу убираться подобру-поздорову. И я готов был вернуться к аппарату, возле которого колдовал Вениамин. Но внезапно прямо передо мной возник мужчина весьма приличного вида, симпатичный, хорошо одетый, умытый и чисто выбритый. Показалось, что он вообще не из этой компании, однако, первое впечатление меня обмануло.
– Очень приятно! – заговорил мужчина очень приятным голосом, пытаясь пожать мою руку, которую я почему-то отдёрнул. Мужчина сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил свою речь.
– Мы рады дорогим гостям и всегда готовы приветствовать их от всей души.
Он приложил руку к своей груди, к тому месту, где у людей бывает сердце.
– Вы можете пройти в апартаменты и ознакомиться с сокровищами великих ушельцев.
– А это охранники, что ли? – я кивнул в сторону мутантов. Мужчина не ответил, казалось, здесь, в подземном царстве, вообще не было ответа на этот вопрос. По-прежнему улыбаясь, он продолжил свою рекламную акцию:
– Поверьте, в нашей сокровищнице встречаются подлинные шедевры. Пожалуйста, пойдёмте.
– Если к вашим шедеврам прикасались эти мерзкие, похабные словоблуды, – решительно сказал я, – то лучше не надо.
Похоже, фраза прозвучала слишком громко, сидевшие у костра прервали разговор и разом посмотрели на меня. Какое-то время было тихо, потом донна Роза скомандовала:
– Раз! Два! Три!
Сразу после этого дети, внуки и прочие родственники подземелья обрушили на «дорогого гостя» лавину грязных ругательств. Ничего выдающегося я, конечно, не услышал, так, мелочёвка, содержащая несколько заезженных комбинаций из полудюжины наших российских матюгов. Впрочем, участники диспута, насколько я разбираюсь в риторике, не старались поразить моё воображение разнообразием лексических оборотов. Кажется, моё появление было для них всего-навсего поводом хотя бы на короткое время развеять тягучую пещерную скуку.
– Карета подана! – крикнул Веня, я в последний раз взглянул на свору захлёбывающихся слюной мутантов и поспешил к железной землеройке.
Было тихо, в эту тишину гармонично вплеталось чуть слышное шипенье, слабые щелчки и лёгкий звон. Впрочем, звенело, видимо, не где-то, а в моей голове. Вообще, состояние было странное, пограничное – ни то, ни сё, ни рыба, ни мясо, ни два, ни полтора, ни стог, ни копна, ни к селу, ни к городу, ни Богу свечка, ни чёрту кочерга… Проще говоря, полусон-полуявь. В этой истомной дремоте я ощущал себя лежащим на спине и, одновременно, сидящим в кресле. Долго не получалось понять, как такое возможно, потом постепенно начали проявляться воспоминания о каком-то необычном путешествии. Да, это было путешествие сквозь толщу земли на железной землеройке. Видимо, она преодолела свой нелёгкий путь, выбралась на свежий воздух и прилегла отдохнуть… Окончательно я проснулся от того, что кто-то довольно решительно дёрнул меня за щиколотку.
– Хватит ночевать! – послышалось из темноты, со стороны моих задранных кверху ног. Мозги довольно долго проворачивались, пока я, наконец, сообразил – это Вениамин, новый руководитель экспедиции, вернее, руководитель новой экспедиции. Да, да, мы отправились в Плутонию на выручку Великого Куста, то бишь, Петра Ивановича Кустова, моего школьного товарища и вениного начальника.
– Лёша! – встревоженно позвал командир. – Ты живой? Лёша, не молчи, скажи что-нибудь!
Он снова дёрнул меня за ногу.
– Что надо сказать? – спросил я сонным голосом.
– Слава Богу, живой. – Веня шумно выдохнул и немного помолчал. – Как ты?
– Нормально.
– Тридцать шесть и шесть или сто двадцать на восемьдесят?
Мозги мои всё ещё слегка буксовали, поэтому я осторожно спросил :
– В смысле?
– Шутка, – объяснил Веня. – Сможешь открыть люк?
– Зачем? А, да, конечно. Понял.
Я попытался подняться, но что-то сильно мешало, держало и прижимало моё тело к креслу. Вывод напросился весьма скоро: надо отстегнуть ремни безопасности. Пальцы как-то противно ослабели и плохо слушались, поэтому пришлось повозиться. Однако, нет худа без добра: возня с ремнями стала хорошей зарядкой. Я приободрился, неподатливость запорного механизма на входном (слава Богу, выходном) люке добавила спортивной злости, которая усугубилась значительным количеством пота вперемешку с крепкими словами. В итоге железная крышка была сдвинута с места и опрокинута на тёмную землю.
В образовавшемся круглом отверстии я ожидал увидеть вечно-вечернее небо Плутонии, и от этого нетерпеливого ожидания моё сердце невольно ускорило обороты. Это небо, этот воздух, вкус которого позабылся там, наверху, должны были всколыхнуть душу, мгновенно реанимировать почти умершие воспоминания.
Однако, пространство за распахнутым люком было мутно-белым, как разбавленное молоко, это туманное молоко клубилось, шевелилось и пыталось проникнуть внутрь нашего аппарата. И всё-таки – Клузи! Да, в этом мире живёт она, первобытная девушка, встреча с которой преобразовала моё сердце из обычного кровяного насоса в эфемерный сосуд, наполненный любовью, нежностью, светлыми надеждами…
– Алё, гараж! – заблажил из темноты Веня. – Ты там уснул, что ли?
Вот так всегда! Только воспаришь над суетой, вознесёшься в горние выси, прикоснёшься к сокровенному – и на тебе! Обязательно нарисуется какой-нибудь механик… Я перевернулся на живот, выполз наружу и попытался встать в полный рост. Эта несложная операция заняла немало времени – изнурённое тело плохо слушалось хозяина. Скверное самочувствие усугублялось туманом, который был плотным, почти непроглядным и, казалось, давил на плечи. В пылу борьбы с самим собой я и не заметил, как на плутонскую землю ступила нога моего друга Вениамина. который, похоже, не принимал снотворного и потому держался намного бодрее. Выпрямившись, он жадным взором окинул смутно темневшую в тумане часть ближнего холма и изумлённо охнул.
– О-о-о! Пустыня Гроби.
Немного помолчал, всё так же внимательно наблюдая новый для себя мир, а потом сделал неожиданный вывод: – Пока не видно женщин, надо избавиться от памперсов.
Опираясь на грязную, лежащую пластом землеройку, я, наконец, занял вертикальное положение, огляделся и устало вздохнул – определить даже самое приблизительное наше положение было невозможно.
– Пётр Иванович говорил, – подал голос Веня, – что чёрные холмы окружают базу Петаров.
– Да, – согласился я и тут же возразил, – но точно такие же холмы мы видели на другом берегу моря. И на тарелке Вакана мы летели тоже над ними, полёт, кстати, длился довольно долго.
– Скорее, некстати, – усмехнулся Веня. – И, естественно, тут же возникает извечный вопрос русской интеллигенции…
– Ты имеешь в виду – кто виноват?
– Нет, Лёша, не угадал. Я имею в виду – что делать? Какие будут предложения?
– Для начала неплохо бы покушать.
– Идея хорошая и очень своевременная.
Сказав это, Веня полез обратно в тёмное нутро аппарата. Я с тоской представил пластмассовую коробку, наполненную тюбиками и бутылочками с экспериментальным питанием. Оно, конечно, калорийное и, наверно, полезное для здоровья, но…
Однако, мои тоскливые ожидания, к счастью, не оправдались. Веня выбрался наружу с полиэтиленовым пакетом, набитым очень аппетитной едой, а именно: колбаса, ветчина, копчёная рыба (всё в вакууме), лапша быстрого приготовления (плюс термос с горячей водой), огурцы, помидоры, яблоки… И две жестянки пива!
– Командир, ты гений! – воскликнул я.
– Знаю, – скромно подтвердил Веня. – Отметим благополучное прибытие.
После царского пикника меня опять потянуло в сон. Впрочем, Веня тоже заметно клевал носом, и это понятно – человек не спал больше суток. Но прежде, чем он уснул, я успел задать вопрос, который не давал мне покоя с самого пробуждения.
– Командир, ты тоже видел их?
– Кого? – не понял командир.
– Ах, да, они же были за углом.
– Кто был за углом? – Веня посмотрел на меня подозрительно.
– Но ты не мог их не слышать.
– Лёша, в чём дело? – он повысил голос. – Кого я должен был услышать?
– Ну, этих… ушельцев, в смысле, мутантов.
Он помолчал, подумал.
– А ты, Алексей, видел их? Может, приснилось?
– Нет, нет! – запротестовал я. – Это был не сон, видел их чётко, как сейчас вижу тебя. Довольно мерзкие твари.
Он посмотрел так, что мне захотелось всё объяснить.
– Ты чинил свой уникальный аппарат, а я отошёл и заглянул за угол. Понимаешь, о чём я говорю?
Молчание длилось значительно дольше, мне даже показалось, что гражданин начальник заснул. Но оказалось, что действительно показалось.
– Похоже, у нас в России не только водка палёная, – устало сказал Веня, – но и снотворное тоже. Давай поспим, и станет легче.
Сказать, что моё пробуждение было ужасным, значит, сильно исказить действительность, потому что оно было просто шокирующим. Прежде всего, пришлось одновременно почуять дурной запах, ощутить прикосновение чего-то мохнатого и услышать низкие рычащие звуки, от которых, как пишут в книгах, кровь застыла в жилах. Я открыл глаза, они мгновенно округлились от изумления, сердце попыталось выпрыгнуть из груди, а изо рта вырвался крик ужаса. И было от чего: надо мной склонилось огромное лохматое существо, морда которого являлась отвратительной пародией на человеческое лицо. Низкий, скошенный назад лоб, провалившаяся переносица, широченные ноздри и толстенные губы напомнили сначала кино про Кинг-Конга, а потом картинки из школьного учебника истории – неандертальцы, питекантропы и прочие первобытные предшественники человека.
Известно, что в стрессовых ситуациях мозги работают гораздо быстрее, и это действительно так. Прежде всего, явилась мысль: если вся моя жизнь не пронеслась перед мысленным взором, значит, я не погибну немедленно. Сколько осталось жить – это другой вопрос. Потом пришло озарение: гоминоиды! Помнится, именно они, подземные питекантропы, воевали с гигантскими муравьями незадолго до появления амазонок. Интересно, вегетарианцы они или всеядные? Все эти мысли и вопросы промелькнули в голове, пока я кричал от ужаса.
Видимо, мой крик заставил существо отшатнуться назад и зарычать.
– Не ори, – послышалось сбоку, – не буди в нём зверя.
Я скосил глаза и увидел Веню, который спокойно сидел возле стенки. Она была нерукотворная, как в пещере, видимо, именно в пещере мы и находились. Это подтверждалось тем, что откуда-то сбоку, справа, сочился слабый дневной свет. Ещё удалось заметить, что рядом с Веней на земле лежит пакет с остатками нашей трапезы. Осторожно оглядевшись, я понял, что в подземном жилище, кроме нас, собралось с десяток гоминоидов. Несколько экземпляров были сравнительно небольшого размера, наверно, дети. Каждый такой ребёнок ростом и габаритами мог сравняться с взрослым земным мужчиной.
– Не дёргайся, – так же спокойно предупредил Веня. – Кажется, они не собираются нас убивать.
Гоминоид, только что склонявшийся надо мной, повернулся в сторону моего товарища и, казалось, внимательно его слушал. Пользуясь случаем, я осторожно приподнялся и сел, привалившись к ближней стенке, метрах в двух от Вени. Гоминоид, кажется, заметил мои действия, но никак не отреагировал. Более того, он выпрямился и медленно двинулся к выходу из пещеры. Остальные не обращали на нас никакого внимания.
Веня пробрался вдоль стенки и сел рядом со мной.
– Наверно, это те самые гоминоиды, – сказал он, – о которых Пётр Иванович писал в своей тетрадке.
– Они, – подтвердил я. – Как мы здесь оказались?
– Похоже, нас перенесли, пока мы спали.
– А пакет? – спросил я. – Тоже перенесли? Позаботились о наших желудках?
– Перед тем, как заснуть, я повесил его на локоть – на всякий случай.
– Да, случаи бывают разные, – философски заметил я. – Что будем делать?
Вместо ответа Веня заглянул в пакет, подал мне яблоко, а себе взял другое. На хруст разгрызаемых сочных плодов пришли гоминоидные дети; поблёскивая голодными глазами, остановились напротив. Недолго думая, Веня перевернул и слегка тряхнул пакет. На землю высыпались несколько огурцов, и их тотчас разобрали малолетние попрошайки. Вместе с огурцами вывалился средних размеров бинокль, но оптика, кажется, вовсе не интересовала голодных гоминойчиков. Веня без труда завладел ценным прибором.
– А мы чем будем питаться? – недовольно спросил я.
– Если кормёжки не будет совсем, – спокойно ответил Веня, – то эти жалкие крохи нас не спасут. Однако, будем надеяться на лучшее.
– Надежда умирает последней, – тем же недовольным голосом сказал я. – Значит, мы будем предпоследними.
– Поживём – увидим, – раздумчиво протянул Веня и начал осторожно подниматься на ноги.
– Если вообще поживём, – пробурчал я. – Ты куда?
– Хотелось бы подышать свежим воздухом. Вставай.
Спорить было глупо, я так же осторожно поднялся на ноги, и мы двинулись к выходу. Разумеется, в окружении гоминоидных детишек, которые смотрели с любопытством и нескрываемой надеждой. Взрослые, видимо, принимали нас за таких же детей и не обращали никакого внимания на наше передвижение. К тому же, идти было недалеко, очень скоро стало намного светлее, мы повернули направо и увидели выход. Он располагался в нескольких шагах, которые были пройдены без особых приключений.
Выйдя на улицу, мы огляделись. За нашими спинами почти отвесно вверх громоздился каменистый бок высокой горы, в теле которой таилась только что покинутая нами пещера. Вдоль обрыва, чуть ниже по склону, тянулись довольно чахлые заросли неведомых мне кустарников. За кустарниками, прямо по курсу, простиралась безрадостная панорама с уходящими вдаль чёрными холмами. Справа, далеко на горизонте, смутно и тускло отсвечивала узенькая серая полоска непонятного происхождения. Слева, на некотором расстоянии, зеленели луга, поросшие раскидистыми деревьями, по этой довольно приветливой местности протекала река. Она стремилась в противоположную от нас сторону, к морю, которое проглядывало сквозь высокую стену гигантских хвощей и папоротников.
– Знакомые места, – сказал я, кивнув в сторону морского берега. – Кажется, по этой реке мы сплавлялись на плоту после побега из амазонского плена. Если это действительно та самая река, значит там, слева от её устья, находится город мужчин… ну, то место, где нас заарканили женщины-воительницы.
– Получается, это та самая гора, где расположено селение амазонок? – спросил Веня.
– Да, – подтвердил я, – но оно там, за углом, то бишь, со стороны моря. Кстати, сверху, из летучей тарелки дяди Вакана, вся здешняя география была видна, как на ладони. Одна гора, два моря, три города.
– Три? – удивился Веня. – Пётр Иванович писал только о двух.
– Пётр Иванович – человек подслеповатый, к тому же, во время полёта сильно волновался, мог и не заметить третий город. Смотри.
Я присел, нашёл подходящий камешек и начал чертить на земле.
– Вот море, в котором мы тогда всплыли, а сейчас ты видишь его собственными глазами. Вот здесь город мужчин, он же пограничный город. Вот так, почти под прямым углом, идёт пролив, на берегу которого стоит столица Плутонии. Пролив соединяется с другим морем, в него с противоположной от пролива стороны впадает река, текущая от засыпанной льдами воронки. А вот здесь, на берегу другого моря, стоит третий город. Расстояние от устья пролива даже примерно не скажу, тарелка летела быстро, всё мелькнуло и пропало.
– Обожди, – раздумчиво выговорил Веня, что-то усиленно соображая. – Если главный город расположен с другой стороны этой горы, значит, море номер два должно находиться примерно там?
Он указал рукой в сторону туманно-серой полоски, что виднелась на горизонте справа от нас. Я кивнул, соглашаясь.
– Значит, добраться можно тремя путями.
– Куда ты хочешь добраться? – спросил я.
– В столицу, – уверенно заявил он. – Оттуда рукой подать до базы Петаров, именно к ней стремятся плохие парни, похитившие Петра Ивановича.
– Логично, – согласился я. – Добраться до столицы можно в обход горы, справа и слева, это два пути, а какой третий?
Веня молча оттопырил большой палец правой руки и ткнул им куда-то вверх, через собственное плечо. Я оглянулся и присвистнул. Гоминоидные дети, внимавшие нашему разговору, разом подпрыгнули, а потом дружно и радостно заухали. Похоже, всплеск хорошего настроения был вызван моим не очень художественным свистом.
Конец ознакомительного фрагмента.