3
Мэлвин
Статистические данные могут утверждать обратное, но Лос-Анджелес казался мне безопасным в начале 70-х годов. Я вырос в жилом комплексе недалеко от пересечения Мелроуз и Ла-Бреа, самостоятельно возвращаясь домой из начальной школы каждый день. На моем пути была итальянская закусочная, и всякий раз, когда шеф-повар видел меня проходящим мимо, он выходил и давал мне булочку, намазанную сливочным маслом. Иногда по дороге я заходил за пончиком в «Уинчеллс» или в любимую кондитерскую и покупал что-нибудь сладкое, а после этого я катался на велосипеде и играл со своими друзьями, пока не зажигались уличные фонари. После я ехал на автобусе до кинотеатра «Китайский театр Граумана», чтобы посмотреть оригинал фильма «Угнать за 60 секунд», и поездка стоила всего лишь 25 центов. Я говорю как дедушка Симпсон: неужели я на самом деле такой старый?
У меня было достаточно друзей, но много времени я проводил в одиночестве. Одна из моих любимых игр заключалась в том, чтобы взобраться на крышу нашего гаража, а затем спускаться с крыши на ветки деревьев, затем – на забор, опять – на крышу, и так – до конца квартала, не касаясь земли. Я переходил дорогу к следующему блоку домов, где меня ждали опять гаражи и заборы, и крыши домов, чтобы пройти эти препятствия, и повторял весь процесс заново, пока я не заканчивал свое движение на апельсиновом дереве. Здесь я награждал себя апельсином и держал путь назад домой, чувствуя себя неуязвимым. С точки зрения десятилетнего ребенка, весь наш городок был в моих руках.
Это было идиллическое детство в семье среднего класса. Мои родители жили в счастливом браке, мы регулярно устраивали семейные каникулы, я играл в Малой бейсбольной лиге для мальчиков и девочек 8-12 лет и в флаг-футбол (упрощенную версию Американского футбола, где вместо того, чтобы сбить игрока, обороняющаяся команда должна сорвать флажок или ленточку игрока владеющего мячом). Так что для моих близких стало неожиданностью, когда в пятом классе мои оценки резко испортились и я оказался в эмоционально подавленном состоянии. До этого я всегда был хорошим учеником и счастливым ребенком, так что такая смена настроения для окружающих, казалось, была беспочвенной.
После неудачной попытки отгадать эту загадку самостоятельно мои родители начали возить меня в Брентвуд один раз в неделю на часовой прием к терапевту. Я просиживал впустую в его кабинете, в то время как он задавал наводящие вопросы. В основном мне удавалось обходить его старательно расставленные ловушки за счет односложных ответов или бормотаний в духе: «Не знаю». Далее он устроил для меня серию тестов, которые на самом деле казались забавными. От меня требовалось трактовать чернильные пятна, переставлять блоки, чтобы сформировать конкретные фигуры, и в конце концов врач резюмировал, что технически ничего неправильного с моим мозгом не произошло. На самом деле он даже сказал моим родителям, что я – довольно умный ребенок. Через несколько месяцев мои родители прекратили возить меня к терапевту, и в течение последующих двух десятилетий они оставались все так же озадаченными моей внезапной сменой эмоций.
Обращаясь к прошлому, нужно начать с драки в школьном дворе.
Я не дрался – я смотрел, как новичка в школе избивал гораздо более крупный ребенок. Я переживал за этого парнишку. Он был тихим и социально неприспособленным, и совсем не похожим на того, кто хочет неприятностей. Так как это был конец дня, то родители забирали своих детей у школы. Отец новичка проломился сквозь толпу и оттащил хулигана от своего сына. Мы все решили, что драка закончилась, но вдруг папа новичка зажал руки хулигана за его спиной и крикнул сыну: «Бей его!» Сын отступал, но отец настаивал. «Ударь его в отместку! Ударь его прямо сейчас!» Мальчик робко не повиновался, и вскоре тусовка разошлась. Это кажется ужасным пиздецом сейчас – взрослый мужчина держит руки десятилетнего мальчика за его спиной, чтобы отомстить за унижение сына. Но в то время я думал, что это – реально круто! Тогда я хотел иметь такие же отношения с моим собственным папой. Мой отец помогал мне с выполнением домашних заданий, брал в походы с палаткой, и мы вместе склеивали модели ракет. Но отец этого парнишки был похож на реально крутого-чувака-супергероя.
Кроме того, у отца того парня был крутейший серийный автогоночный Trans-Am. Однажды по дороге домой из школы я увидел, как он занимается своей машиной в соседнем переулке. Она была гладкой и черной, с мерцающим золотом логотипом в виде жар-птицы на открытом капоте с подпоркой. Он поприветствовал меня и какое-то время потворствовал моему любопытству в отношении машины, а потом пригласил к себе домой.
До этого момента мое доверие к взрослым срабатывало довольно хорошо. Взрослые давали мне бесплатные булочки, водили на секцию боевых искусств и иногда отвозили меня в Диснейленд. Так что у меня не было никаких оснований думать, что что-то непристойное может произойти в этой квартире. Наверное, поэтому я не сразу выскочил из дверей, когда он сказал: «Ты знаешь, я видел тебя в школе. И я всегда задавался вопросом, как ты выглядишь голым». Это меня немного сбило с толку, но я так и не понял, что должно было произойти. «Ты хочешь показать мне, как ты выглядишь голым?» – спросил он.
Я неохотно разделся. И вот здесь моя память начинает немного затуманиваться.
Я не думаю, что он сам разделся, и не думаю, что он выебал меня, но похоже, что моя память заблокировала многое из той встречи. Я помню его блуждающие по моему телу руки, помню, как они трогают мои половые органы. Помню, как он спрашивал, чувствую ли я себя хорошо и нравятся ли мне его касания. Я смотрел на дверь и жалел, что меня нет с той стороны. И я помню, как размышлял: «Если я сейчас закричу, кто-нибудь услышит меня?»
Он сказал, что хочет положить свой член мне в рот, но я сказал, что я не хочу, чтобы он делал это. Я сказал, что хочу уйти, но он не позволял мне уйти, пока я не согласился поцеловать его на прощание. Он засунул свой язык мне в рот. Его дыхание смердило бычками сигарет. Поцелуй казался бесконечным, но я терпел и сдерживал свои слезы, надеясь, что он сдержит свое слово. Он потребовал второй поцелуй на лестнице, когда я уходил, и в конце концов отпустил меня.
Я пришел домой и никому ничего не рассказал.
Только когда мне было далеко за тридцать, мама узнала краткую и несколько облагороженную версию этой истории, но я никогда никому до сегодняшнего момента не рассказывал так много деталей. Это был ужасный опыт, но по сравнению с тем, через что проходят многие другие дети, возможно, это все могло бы быть гораздо хуже. По крайней мере, тогда, когда я был маленьким мальчиком, я нашел в себе мужество, когда оно мне было нужно, и я не смолчал. Но храбрость не отменяет того, что этот опыт обременен тяжелой эмоциональной нагрузкой.
Вскоре после этого отец и сын переехали. Может, я не был единственным, кто вошел в эту квартиру. Возможно, один из его других гостей не держал рот на замке, как это делал я.
Я не помню их имен: они появились в середине учебного года и так же ушли, прежде чем занятия прекратились, так что того парнишки нет ни на одной из классных фотографий. Они были призраками. И они терзали меня на протяжении многих лет.