Глава 1
Процедура перехода из стазиса в состояние бодрствования согласно регламенту занимала некоторое время. Процесс протекал медленно. Тепло постепенно передавалось клеткам, которые несколько веков находились в состоянии сна, нейроны вновь «учились» отдавать команды.
Синтетические жидкости смешивались с точно отмеренным количеством крови спящего. Каждый день их доза увеличивалась на доли процента, пока наконец тело не перешагивало порог, за которым оно снова становилось действующим организмом. Лишь только после полной проверки жизненных показателей и под строжайшим контролем медперсонала делалась последняя инъекция химических веществ.
В общем, как-то так. Слоан Келли толком не помнила всех подробностей. Сколько времени занимает процесс, когда должен начаться – эти вопросы были зоной ответственности создателей стазис-капсул. Они лучше разбирались в таких вещах.
По крайней мере, должны были разбираться.
Каковы бы ни были инструкции, Слоан точно знала, что переход из глубокого стазиса к полноте ощущений не должен быть резким.
Сигнал тревоги.
Мигание индикаторов.
Все плыло перед глазами. В ушах звенело. И вдруг раздался оглушительный визг, похожий на скрежет металла о металл, и все ее тело сжалось.
Слоан открыла глаза.
Отсоединенные провода искрили на фоне окошка капсулы. Она тут же вновь прикрыла веки, но включившийся мозг продолжал рассеивать по ее глазам световые пучки. Все слилось воедино в хаотичную какофонию света, грохота, движения и адреналина. Маленькая капсула начала вращаться, и Слоан чуть не стошнило. Она уперла обе руки в окошко, рефлекторно надавила и ударилась о жесткий металл.
Боль прошлась по всей руке и помогла привести затуманенный мозг в рабочее состояние. Выйти. Она должна выйти. Что-то случилось с ее капсулой. Наверное, сорвалась с крепежа. Только так и можно было объяснить происходящее. Воздух щипал ее нос. Он был теплым и пах как-то неправильно: химией и застарелым потом.
Она ударила зудящей ногой по крышке стазис-капсулы.
«Аварийный выход!» – прокричала она в тесное пространство, словно ее слова могли проползти назад во времени и напомнить создателям этого дурацкого металлического гроба, что нужно встроить рычаг катапульты.
Будто бы в ответ на ее отчаянный крик, раздался спокойный механический звук, никак не согласующийся с миром, в котором она пробудилась. Окошко капсулы открылось с резким шипением, почти таким же громким, как звук клаксона. Она почувствовала, как вытягивается воздух из ее легких, заменяясь новым, холодным и несколько затхлым.
Потом новый запах. Гарь.
Глаза медленно сфокусировались на ужасающей истине: дым. Снаружи поступал дым. Где-то слева метались языки пламени.
«Черт! Это не только я. Значит…» – пронеслось в голове у Слоан.
Резкий выход из стазиса означал, что ее телу нужно вспомнить, как оно функционирует. Ее мозг не мог обработать всю эту информацию. Каждая клеточка рвалась в бой, стремилась отреагировать на тревожные сигналы, разрывающие ее череп: на «Нексусе» пожар. Но приток адреналина приводил только к тому, что она бешено дергалась, по мере того как руки и ноги возвращались к жизни.
Слоан глотала ртом воздух, молотила в окошко. Мигали красные огоньки.
«Нексус» атакуют. Ничто другое не могло объяснить происходящее. Эта мысль внезапно пронзила ее перегруженный мозг. Помогла сосредоточиться.
Это была единственная причина, по которой «Нексус» мог вывести своих пассажиров из многовекового сна. А может, прошло всего несколько лет. Или даже, черт возьми, несколько часов. Но пока у нее не было возможности выяснить, сколько времени прошло с момента погружения в стазис.
Будучи главой службы безопасности нескольких тысяч первооткрывателей, она должна собраться с мыслями и все выяснить.
Ее тело получило это послание. Оно просто не очень хорошо прореагировало на команду. Слоан выпала из стазис-капсулы еще до того, как та открылась полностью, и теперь ее конечности представляли собой подергивающуюся массу сверхчувствительных булавок и иголок. Легкие раскрылись полностью, втянув в себя воздух, насыщенный искрами и дымом.
Воздух, который обжег ее нутро.
Слоан закашлялась. Глаза слезились от гари и едкого жжения горящей химии, но у нее не было времени, чтобы задыхаться дымом. Она с трудом заставила свое налитое свинцом тело двигаться, поднявшись на ноги.
Из маленькой капсулы ситуация выглядела катастрофической, но, выбравшись в открытое пространство криохранилища, Слоан поняла: все обстояло в тысячу раз хуже. Половина помещения оставалась в тени, тускло освещенная аварийными огнями, которые хаотично мерцали в полутьме. Аварийные огни не должны так себя вести.
Огонь и дым клубились среди обломков.
Грязно выругавшись, Слоан попробовала дойти до ближайшей стазис-капсулы и рухнула на нее, как мешок с картошкой. Внутри капсулы, как ни странно, не было ни дыма, ни огня, и тяжелый кулак турианца в панике молотил по окошку металлического гроба. Кандрос, один из ее лучших офицеров.
– Держись! – прокричала Слоан хриплым от дыма голосом. Она дважды ударила по окошку криокамеры, и яростный стук изнутри прекратился. Приглушенный голос, хотя и едва слышный, прорвался сквозь крышку. Она поняла.
Нужно торопиться.
Кандрос просил об этом, не выбирая выражений.
Предполагалось, что капсулы будут отрываться таймером, а не вручную. Слоан понятия не имела, как действует эта штука, но выбора у нее не оставалось. Ближайший терминал находился где-то за снопом искр, и, посмотрев на подсвеченные пожаром обломки, она поняла, что толку от терминала все равно не будет.
Омни-инструмента при ней тоже не было. Она оставила его в хранилище, как предписывалось инструкцией. Предполагалось, что личные вещи не вернутся к обладателям, пока пробуждение не будет сертифицировано и супервайзеры не проведут инструктажа.
– Черт побери! – прошипела Слоан сквозь сжатые зубы. Она встала во весь рост, пытаясь в этой суматохе отыскать хоть что-нибудь – что угодно, только бы открыть этот огромный гроб.
Огонь раскрашивал помещение в дьявольские цвета – оранжевый, черный и золотой. Сквозь удушливый дым она разглядела в окошки других капсул отчаянно дергающиеся силуэты – люди пытались выбраться наружу. Некоторые из капсул уже треснули, но Слоан не знала, живы ли их пассажиры.
Каждая секунда имела значение.
А значит, плевать на тонкости и детали.
Слоан бросилась к груде искореженных металлических штырей и всяких обломков – откуда они взялись, она понятия не имела. Большинство было покрыто сажей и маслом, но некоторые явно были следствием столкновения с каким-то крупным объектом.
Хотя по ее лицу ручьями тек пот, она ухватила тяжелый брус и потащила его к капсуле Кандроса.
– Держись! – прохрипела она, втискивая разбитый конец бруса в щель под крышкой. Кто-то закричал у нее за спиной. Дико. Неистово. Однако Слоан не стала оборачиваться, а лишь сильнее надавила на импровизированный рычаг.
Металл застонал.
Тонкие трещинки поползли по стеклу, но крышка не подалась.
– Черт побери, да давай же! – прорычала она, обхватывая еще крепче голыми руками корявый металл и налегая изо всех сил.
Изнутри капсулы трехпалая когтистая рука принялась крошить покрывшееся трещинками стекло. Еще один неразборчивый крик, но Слоан поняла. Удивительно, подумала она каким-то ироничным уголком мозга, как чрезвычайная ситуация способствует преодолению языковых барьеров.
– Сейчас! – прокричала она скорее самой себе, чем кому-либо еще. Она налегла на рычаг всем телом, а турианец надавил на крышку изнутри.
Уплотнитель треснул так неожиданно, что Слоан упала на колени, а крышка раскололась на две части. Отломанный конец рычага отлетел к горе обломков, а Кандрос выбрался из капсулы и с грохотом приземлился рядом. Он хватал ртом воздух, вид у него был ошарашенный, но по крайней мере он был жив и вроде бы цел и невредим.
Однако Слоан понимала: худшее еще впереди.
– Праздновать рано. – Голос директора больше походил на карканье. Слоан ухватилась за край разбитой капсулы и указала на остальные криокамеры обрубком рычага. – Спасай, кого можешь. – Точный и простой приказ. Нежности были не в ее характере. Сотрудники службы безопасности знали это и привыкли к такому отношению.
Дым продолжал клубиться, но Кандрос сумел выдавить из себя:
– Да, мэм.
Он поднялся на ноги. Как и на Слоан, на нем была только защитная униформа «Нексуса». Удобная для сна длиной в несколько веков, но для чрезвычайных ситуаций малопригодная.
Не сговариваясь, они двинулись в разные стороны.
С каждым шагом озабоченность Слоан возрастала. Что именно произошло? Их атаковали? Взяты на абордаж? Успели ли они выбраться за пределы Галактики?
Кто их атаковал? «Цербер»? Пираты?
А если так, то что случилось с эскортом, который должен был сопровождать их по Млечному Пути?
Как ни терзали ее эти мысли, Слоан пока вынуждена была отодвинуть их на задний план.
Она работала обрубком своего рычага с яростной силой, вскрывая подряд все капсулы. Металл стонал, раздавались удивленные «ахи», звуки прилагаемых усилий, брань и вопросы, отвечать на которые у нее не было времени.
– Сначала всех извлечь из капсул, – сказала она Талини, одному из самых опытных своих офицеров. Азари бросилась выполнять задание. Ее сильно качало на еще нетвердых ногах.
«Спасай, кого можешь».
Эта фраза стала безмолвной мантрой, которую Слоан повторяла себе с каждым новым лицом, появляющимся из обломков стазис-капсул. За пределами криохранилища с ее подчиненными находилось еще одно помещение – больших размеров, где спали гражданские и прочий персонал разного назначения. Она не знала, в безопасности они или нет. Повсюду царил хаос. Чуть поодаль искры посыпались на азари, которая помогала хромающему человеку отойти в сторону, за ними шли еще двое, один из которых осторожно прижимал к телу изогнутую под неестественным углом руку.
Уследить за всем Слоан не могла. Доверяя своей команде, она принялась вскрывать те камеры, до которых могла добраться. Четырнадцать стазис-капсул она взломала примерно за четырнадцать минут.
Только восемь из находившихся внутри вышли наружу.
Она захлопнула крышку капсулы с искалеченными останками Силлиана – члена ее команды. Что бы ни атаковало станцию, это спровоцировало огромный вброс энергии в системы. Повсюду валялись обгорелые провода и обугленные трансформаторы. Бедняги во многих стазис-капсулах просто сгорели заживо.
Ярость вызвала мелкое подрагивание челюсти Слоан. Измазанные сажей руки покрылись пузырями от соприкосновения с раскалившимся металлом; но ничто не могло сравниться с ужасом и бешенством, бушевавшими в ней. Она перебралась через зловещий гроб Силлиана, чтобы спасти тех, кто еще мог уцелеть, она задыхалась от несправедливости… от невыносимой трагедии случившегося.
Выживших было немного. Мимо нее прошел Кандрос, неся на плечах не подающее признаков жизни тело. Саларианец – она не узнала его – с мрачным лицом уводил двух объятых страхом подростков подальше от этого хаоса.
Группа испуганных гражданских сгрудилась в углу, подальше от клубящегося дыма. Они закрывали рты, носы и прочие дыхательные отверстия чем попало. Ладонями, согнутыми в локте руками. Кусками униформы.
Довольно. Она принялась обшаривать глазами потрескавшиеся от огня стены в поисках нужной ей кнопки запуска системы пожаротушения. Слоан заметила ее на панели, из-за которой периодически вырывались искры, словно вода из плохо бьющего фонтана. А рядом, в шкафу, за тонированным стеклом, стоял, сверкая своим корпусом, огнетушитель, о котором она совсем забыла.
Слоан бросилась туда, сильно ударила по стеклу ногой, но это лишь напомнило ей, что привычные защитные ботинки не являются частью криостазисной униформы. Пальцы взорвались болью, но легкобьющееся стекло рассыпалось звонкими осколками по полу.
Сломала палец? Один точно. Отлично. Просто превосходно. Слоан, игнорируя боль, схватила огнетушитель и принялась за работу.
Короткая струя на каждый очаг горения. Сжатая смесь вылетала с шипением, обволакивая пламя, и в помещении с каждым нажатием на рычаг огнетушителя становилось все темнее, но это не пугало ее. Это можно пережить. Люди вокруг нее кашляли, охали и стонали. Кого-то, стоящего на четвереньках, рвало.
Но с каждым плевком из огнетушителя Слоан слышала меньше звуков боли. Раздавались звуки беспокойства, голоса готовых помочь тем, кто пострадал сильнее остальных. Каждое маленькое изменение тональности в их голосах придавало ей все больше решимости.
Слоан отбросила пустой огнетушитель.
– Всем держаться вместе! – приказала она и принялась открывать заклинившие двери. Навалилась плечом на скрежещущую переборку, пока та наконец не открылась. Когда последний из нетвердо держащихся на ногах вышел наружу, она отпустила дверь, и та вновь захлопнулась.
Ее волосы и униформа насквозь пропитались потом, от дыма жгло глаза. Слоан тяжело опустилась на пол. Быстро проверила свое состояние: сломанный, пульсирующий болью палец на ноге, небольшие ожоги, синяки и ссадины, но ничего такого, что могло бы затруднить ее действия. Хорошо. Она поднялась на ноги, оглядела тамбур. Здесь было тише, словно ад по другую сторону переборки был только плодом ее воображения.
За следующей дверью был выход из этого отсека – и, вероятно, новые опасности.
Она оглядела испачканные сажей перепуганные лица вокруг и поняла, что выбраться удалось менее чем половине. Так много погибших.
Но с этим уже ничего не поделаешь. Слоан не оставалось ничего другого, кроме как увести оставшихся в безопасное место, а этот отсек заблокировать к чертовой матери.
Оплакивать погибших они будут потом.
Кандрос подвязал подбородок оторванным рукавом своей униформы и теперь стоял, опираясь на рычаг, которым она вскрывала криокапсулы. Этот металлический стержень знал лучшие времена. Как и турианец.
– Ну. – Кандрос силился перекричать визжание сигнализации. – Что произошло?
Выжившие переглянулись между собой, потом посмотрели на Слоан.
Хотелось бы ей знать ответ.
– Без понятия, – сказала она, но такой ответ мало что давал, поэтому она ткнула пальцем в направлении выхода. – Похоже, черт побери, нам предстоит во всем этом разобраться.
– Да. – Турианец вскинул рычаг на плечо. – Я знал, что вы это скажете.