Центр
Выныриваю из подземки. Вокруг столбы, небоскребы и коробки из стекла и бетона. Воздух трещит, покалывая сухими иглами. Плотный трафик. Этому городу тесно в собственной кожуре. Редко бываю в центральной части, поэтому сверяю маршрут. Чекины моей жизни уже давно не предусматривают новых поворотов. Дом, работа, иногда мы ходим в «Бочку» – это пивная неподалеку от «Боска», еще бывают редкие походы в кино – и, пожалуй, на этом все.
Когда-то мы жили в центре, и сейчас некоторые места мне кажутся знакомыми, но большинство фасадов уже не узнать. Город сильно преобразился, стал ярче, громче, выше, но в то же время куда-то исчезла его душа. Реклама, она повсюду – в витринах, на фонарных столбах, в транспорте, в телефоне, на фасадах и небоскребах заливает мир неоновым сиянием. Каждую секунду в сознание проникают тонны информации. Цифры, скидки, акции, подключения, бонусы…
«Через триста метров сверните направо», – прозвучал голос электронной карты. В окне проезжающего мимо джипа замечаю мальчика лет десяти. Он дышит на стекло, рисуя крохотное сердце. Так мило. В детстве я также любила дышать на стекло и рисовала животных и сердечки. У нас был огромный джип, и, отправляясь в путешествие, родители оборудовали заднее сиденье подушками и одеялом, превращая в укромное лежбище. Папа за рулем, а мы с мамой играем в обнимашки. На заднем сиденье места много, даже можно было спать в полный рост. В пути я рисовала, смотрела в окно, разгадывала загадки, слушала музыку, засыпала и, проснувшись, тихонечко лежала, стараясь не разбудить маму. Когда-то мы были настоящей семьей, но однажды кто-то нам позавидовал – и все сломалось.
Свернув направо, спускаюсь в переход. В подземке старик-скрипач, цепляя струны, играет рождественскую колыбельную. Пусто и одиноко, его никто не слышит и не слушает, горожане проходят мимо, погрузившись в мир своих забот. Выйдя из перехода, замечаю на фасаде напротив вывеску с надписью: «MONO. Центр обслуживания абонентов». Сейчас уже не кажется странным то, что можно купить сны так, словно это трафик в интернете.
Я из поколения тех, кто вырос в эпоху интернета. Отец рассказывал мне, что в его детстве не было мобильной связи, виртуальных игр, «YouTube», «Google», «Uber» и «Skype»… Люди знакомились не в социальных сетях, а встречали друг друга в реальной жизни. К примеру, мои родители познакомились на перроне вокзала. Мама провожала подругу, а папа уезжал, но, когда встретил маму, изменил свои планы. Они гуляли весь день и всю ночь до утра и уже не смогли расстаться. Познакомиться в городе, на перроне вокзала или в метро подойти к незнакомому человеку – наверное, сейчас уже так не бывает.
Войдя внутрь, иду по длинному коридору, ведущему в сервисный центр компании MONO. Вокруг – ни души. С потолка струится холодный свет. Туннель в неизвестность сворачивает вправо, и я упираюсь в тупик.
– Для входа в систему активируйте MONO.
Надеваю обруч MONO, запуская консоль. В стене появилось очертание двери, толкаю ее и вхожу в холл необъятных размеров. Вокруг – космос, миллионы звезд, галактики, далекие и неизвестные миры. Делаю шаг в невесомость. Под ногами нет ничего, только космос.
Когда-то в детстве мы с моим Великаном ходили в планетарий. Ты садишься в кресло, гаснет свет, и на огромном куполе зажигаются звезды. Играет таинственная музыка, перед глазами пролетают неизведанные системы. Голос диктора величественно рассказывает о тайнах космоса, Большом вселенском взрыве, черных дырах, астероидах, галактиках и Млечном пути. Я обожала этот аттракцион, но сейчас все по-другому. Вокруг нет купола, кресел, проектора, и я твердо стою на ногах, но при этом кажется, что парю в невесомости.
Космос ожил. Луна из крохотной точки превратилась в звезду и, пролетев под ногами, оказалась песчинкой в океане звезд. Над головой появилась тень космического корабля. Он проплыл, словно океанский крейсер, и, запустив двигатели, исчез в варп-пространстве. Поле астероидов сменил невероятный ландшафт Гранд-каньона. Стою на краю обрыва, оцепенев от изумления. Этот мир реален настолько, что я чувствую ветер и неописуемый восторг.
– Чем могу помочь? – спросил мягкий голос из ниоткуда.
– Я хочу подключиться к MONO.
– Это ваше первое подключение или возникли неполадки?
– Первое.
– Ложитесь, – предложил голос.
– Куда?
– Обернитесь.
Позади из ниоткуда появился аппарат, с виду напоминающий капсулу МРТ. Когда-то после аварии я уже лежала в подобной штуке.
– Верхнюю одежду можно оставить на вешалке.
Рядом с МРТ оказалась небольшая вешалка для верхней одежды. Она появилась только тогда, когда голос предложил мне избавиться от вещей.
Лежу в МРТ, стальной круг медленно скользит над головой.
– Закройте глаза, – ласково попросил голос, – на счет «три» вдохните и задержите дыхание – раз, два, три. – И голос замолчал.
Рассматриваю далекие звезды.
– Выдыхаем, – произнес голос.
В космосе вспыхнула новая звезда, и хвостом кометы растянулся тоненький луч. Сияние замерцало, выводя из крохотных сплетений невероятные узоры. Возможно, именно так когда-то зарождалась жизнь. Я видела, как из спирали появился шар, а затем, разделившись на два ядра, сформировал проекцию человеческого мозга.
– Что это? – спрашиваю у голоса.
– Это ваш мозг, сейчас мы создаем копию ваших нейронных сетей.
– Для чего это нужно?
– Мы подключим копию к облаку MONO, и все ваши запросы будут обрабатываться в глобальной сети. Ваша нейронная копия сможет считывать информацию с облака и будет передавать ее в виде понятных сознанию образов.
– У меня появится электронный клон?
– Можно сказать и так. Но на самом деле это, скорее, переводчик, который способен переводить единичный код в коды нейронной сети.
– Для меня это слишком сложно.
– На самом деле все просто, но вы правы, вам незачем об этом знать.
Наблюдаю за тем, как под гигантским куполом заплетаются микроны моего сознания.
– Синхронизация успешно завершена. Даю обратный отсчет. – Голос, выдержав паузу, продолжил: – Десять, девять, восемь, семь…
Пространство содрогнулось, и голограмма мозга плавно провернулась по оси. Вдруг в глубине ядра появился красный маркер и замерцал, выделяя зону поражения. Маркер пульсировал в такт биению сердца.
– Что это? – с опаской спросила я.
– Обнаружены отклонения. Огромная просьба – обратитесь к врачу.
– Что это может быть?
– Мы некомпетентны в вопросах медицины, – голос звучал весьма отстраненно, не выражая эмоций, – сканирование указывает на отклонения. Наше оборудование не лечит и не ставит диагноз.
– Спасибо за новость. – Я была сильно напугана.
– Синхронизация успешно завершена. Благодарим вас за успешное подключение. Вы даете согласие на подключение вашего счета к терминалу оплаты снов?
– Это дорого?
– Подключение бесплатное, а погружение оплачивается отдельно, и стоимость зависит от выбранного сна.
– У каждого сна своя цена? – Я была искренне удивлена. Об этом никто не говорил, и этой информации не было в рекламе и в сети.
– Да, для каждого человека сны стоят по-разному. Компания вправе повышать и опускать цену сна на свое усмотрение.
– У меня мало денег.
– Вы даете согласие на подключение? – переспросил голос.
– Да. Конечно, даю.
В глубине купола появилось мое лицо, состоящее из миллиона звезд. Спрыгнув с аппарата МРТ, наблюдаю за гигантской проекцией. Глаза, уголки губ, ямочки на щеках…
– На вашем балансе десять тысяч восемьдесят пять бонусов.
– Почему бонусы?
– Мы не принимаем деньги. Услуги компании MONO оплачиваются исключительно бонусами. Вы тратите деньги на покупки и собираете бонусы. Чем больше покупок, тем больше бонусов и тем больше снов вы в состоянии оплатить. Такая хитрость – принимая оплату в бонусах, мы заставляем людей больше тратить.
– Десять тысяч – это много? – спрашиваю, сжимая кулаки.
Мир сменил проекцию. Теперь я стою на берегу океана, и мне кажется, что MONO читает мои мысли.
– Все зависит от выбранного сна. К примеру, есть сны, которые можно смотреть вечно и недорого, а есть и такие, что простым смертным не по карману. Сегодня вам представится возможность получить ответ на волнующие вас вопросы.
– Мне будет доступен каждый сон или есть ограничения?
– Да, каждый, за исключением «особенного сна».
– Что в нем такого особенного?
– К сожалению, я не вправе вам об этом рассказать.
– Я могу идти?
– Да. Приятных сновидений!
Из ниоткуда появилась дверь. Длинный коридор привел меня к выходу. Когда я оказалась на улице, мне захотелось петь, танцевать, бежать вприпрыжку. Во мне бурлила неведомая сила, она наполнила кончики пальцев, руки, шею и затем огнем прокатилась по всему телу. Мир больше не казался безликим. Привычные цвета изменились, наполняя детали ранее неуловимыми полутонами. Солнечные зайчики искрами заиграли в зеркалах небоскребов и, разлетевшись по городским улицам, разогнали полуденные тени. Прохожие. Глаза – миллионы, миллиарды глаз, не похожих друг на друга вселенных. Улыбаются, подмигивают, беззаботно шагают по своим делам.
Восторг понемногу отступил, и ему на смену пришла тревога. Я вдруг вспомнила о красном маркере и о том, что мне нужно посетить врача. Шагаю по пути в неизвестность и с тревожными мыслями опускаюсь в метро.
Мне нужно с кем-то поговорить, поделиться навалившимися страхами. Но рядом нет никого, только чужие, одинокие люди, такие, как я. Гоню прочь тревожные мысли, убеждая себя в том, что это ошибка и там ничего нет. Мой мозг не болен, это злая шутка, пустяк, недоразумение.
В тот день я познакомилась с доктором Филиппом. Он долго изучал меня и картинку на своем мониторе. Кому-то звонил, задавал вопросы, потом оставил меня одну, а когда вернулся, присел напротив и, заглянув в глаза, спросил:
– Милая, у вас есть медицинская страховка?
Страховки не было, только талон на разовое посещение врача. Откуда у меня страховка? В наше время иметь медицинский полис могут позволить себе только очень богатые люди. А кто я? Призрак, тень. Мне стало себя жаль.
– Что со мной?
Он взял мои руки в свои.
– Милочка, у вас очень редкая и опасная опухоль. У вас бывают головные боли?
– Бывают, – признаюсь, – нечасто, но иногда такие сильные, что таблетки не помогают.
– Я выпишу вам рецепт на хорошее обезболивающее, но вы должны подумать, где взять деньги на операцию. Дело серьезное, и медлить с этим нельзя.
– Сколько у меня времени? – Мой голос дрожал.
– Не много.
– Если я найду деньги, вы мне поможете? И о какой сумме идет речь?
– Примерно сто тысяч, простите, но это очень сложная операция.
– Есть что-то еще, о чем я должна знать?
Он помолчал, обдумывая и подбирая правильные слова.
– После операции вы потеряете память.
– Память? – переспросила я, не скрывая удивления.
– Да, есть большая вероятность, – подытожил доктор Филипп, затем встал и, подойдя к столу, достал из ящика тетрадь. – Возьмите. Напишите себе послание.
– О чем?
– Обо всем, что вы желаете помнить.
– Обо всем?
– Да.
Я открыла тетрадь и попыталась сосчитать страницы.
– Я могу писать только о хорошем или стоит написать и о плохом?
– Если в вашей жизни было что-то плохое и оно вам дорого, вы обязаны рассказать себе об этом. Человек как сосуд, и этот сосуд со временем наполняется воспоминаниями. Чем больше мы помним и принимаем – наши взлеты, падения, любовь, свой или чужой обман, глупость, безрассудство, покаяние, боль или блаженство, – тем глубже становится наш мир, наша вселенная.
– Вселенная? – мысленно переспросила я, но так получилось, что произнесла это вслух.
– Да. Как вселенная, – соглашается доктор Филипп.
– Спасибо вам, доктор Филипп, я буду писать.
– Вы сможете собрать деньги?
– Нет, не смогу. – В комнате повисло молчание.
Ком подкатил к горлу, и я помню, как мне стало тяжело дышать.
– У вас есть родные? Брат, сестра, отец?
– Отец. Но мы с ним в ссоре.
– Значит, пришло время навести мосты. Милая, вам стоит встретиться с отцом и обо всем ему рассказать. Посмотрите на меня. – Он присел на корточки и, поймав мой взгляд, продолжил: – Я знаю, все будет хорошо, идите и поговорите с ним. Вы сделаете это? Пообещайте мне.
– Нет, не знаю, не могу.
– Просто скажите: я обещаю.
– Хорошо, я обещаю.
Слова дались мне с трудом, я выдавила их из себя и, пряча тетрадь, направилась к выходу.