Глава 3
– Нет, это Ла – Виринея, – ответил смело Андрей, чтобы позлить Ивана своим первенством у нее.
Иван долго молчал, пока не съел почти весь суп за стойкой. Не доел только потому, что подошла Марья Ивановна – администратор, и вежливо попросила сесть:
– За свой стол.
– Свой – это хорошо, – мирно согласился Иван.
Все, кроме Ивана встали и пошли за последний стол.
– Не был, – первый ответил Вова на еще не заданный вопрос Ивана.
– Какие ваши доказательства?
– Я с ней был.
– Она не могла раздвоиться?
– Не так быстро, – ответил Вова.
– Зачем тогда Андрей сказал то, что сказал?
– Да, сэр, хочет позлить вас.
– Зачем?
– Скорее всего, договорился с вашими противниками.
– Спасибо, что подсказал, а то я не верил.
Этот Андрей еще тот гусь, подумал бармен, именно из-за него в прошлую субботу опять ничего не вышло с Певицей Роз Мари. Да именно так все три слова с большой буквы, ибо то она Певица, то Роз – сука шипастая, и, видимо, должна быть еще и Мари – от рифмы:
– Дари любовь. – Но как, трудно себе даже представить.
Или.
Или всё-таки что-то было?
К нему подошла ее подруга, и сказала:
– Бери шампанское, и ты будешь с ней в отдельной комнате. – Но Роз Мари махнула рукой, что ничего не надо, лучше пойдем без него. Что он опять сделал не так, непонятно? Или надо было бросить всю работу, и подавать ей коктейли?
– Нет, – Владимир имел кредо:
– Кто не хочет – тот не может.
Но вот было, несмотря на сопротивление времени и пространства. И не только, сама Роз Мари играла в нем не последнюю роль. Она нагло вызвала его во двор ресторана, а уж дальше он сам провел ее к тому месту с двумя заросшими травой ступеньками, где была видимая из банкетного зала дверь в винный склад.
И сделала минет.
– Чтобы ты больше не думал, как будто я тебе что-то должна, – только и сказала она.
– Их бин, – сказал он, и поправился только после того, как она ушла обратной дорогой без него: – Их либэ дих. – Поздно, ибо мало того, что ее уже не было, но и приходилось сомневаться:
– Была ли вообще.
– Но обязательно пусть напомнит, если придет еще раз, – сказал он, и встал со стула, где скрывался от нуждающихся сиськи-миськи в чашечках кофе официантов и официанток.
Если нет – расскажу ей всё сам, честное слово: не побоюсь.
Она пришла вечером с той симпатичной светловолосой подругой, которая в субботу звала его с собой, в том смысле, что всё будет отдельно, если он поторопится. Он уже подумал, не лучше ли взять ее, эту Зену – Королеву воинов, готовую почти как все дать лишь бы взяли, как Енот – сволочь – упер ее чуть ли не силой за свой стол. А он даже подумал, что этот строитель коровников и игрок, не присутствует сегодня в ресторане.
И, о ужас! этот его стол оказался рядом со столом Ивана и его команды. Что означала:
– Более-менее выпьют и начнут играть. – А чтобы не нарушать запрет директора, с железку, а не в карты.
Тем не менее некоторым это как об стенку горох. Едва начались танцы, Серый по дополнительному прозвищу Коряга и Черный начали играть в карты под столом, поставив там свечку. Свечи решили разрешить только недавно – буквально несколько дней назад, ибо подумали:
– Если ресторан сгорит, – то туда ему и дорога, построят новый.
Хотя были и противники такого радикализма, они считали, что новое если и бывает, то очень редко. А скорее всего, и редкость – это большое преувеличение.
Но вот именно это и произошло:
– Енот проиграл пару золотых пятерок Гусю и Черному, которые обыграли под столом Корягу Серого на восемь пятерок, которые, как только теперь все узнали:
– Он выиграл прошлой ночью у Енота на хате его телки.
Енот не выдержал напряжения мелькания денег мимо его носа и убежал в сарай Нерона, где он жил, если не было подходящей телки, и где спрятал третью часть, выигранных у Ивана золотых пятерок.
Деньги в иво золотых пятерках – червонцы еще не пошли в ход – завертелись, как листья в ноябре, напомнил Пушкин плохую примету появления нечистой силы.
Вова за стойкой подумал, что всё очень сложно получается, если смогли – даже в запретной зоне – выиграть десять золотых пятерок такие придурки, как Черный и Гусь.
Подошел злой Коряга и так ударил кулачищем по стойке, что погасла одна лампа дневного света внутри ее.
Подошла администратор и попросила его удалиться ко всем чертям. Но, к удивлению многих, Коряга нашел тысячу рублей, и как солидный человек приперся опять, дал администраторше пятерку, попросил два рубля сдачи, и заказал в баре бокал шампанского и бутылку пива.
– Надо заплатить за погасшую лампу, – сказал Вова.
– Сколько? Пять рублей хватит? – он положил на стойку уже приготовленную пятерку. Потом еще одну, чтобы заморозил бутылку Брют.
– Десять, – уже мягче сказал бармен.
– Дорого.
– В Ялте пятнадцать.
– Да?
– Да, и то в кувшин переливают.
Коряга продолжал сидеть за стойкой и нервировать Вову своим присутствием. Он только чуть пригубливал из бокала, и периодически смотрел назад, выбирая подходящий момент, чтобы принять участие в игре. И уже хотел двинуться туда, где звенели деньги, которых у него никогда вообще не было, как к нему прямо с выхода приблизилась прелестная носатая дама, и предложила:
– Тут же расплатиться, – как она добавила:
– Хотя бы за половину её гонорара.
– Мне сейчас некогда, – начал Коряга. – Но тут же спохватился, что не надо портить себе настроение перед игрой:
– Здесь негде, – мяукнул он.
Но она попросила бармена, как будто уже была там:
– Пройти в его склад под лестницей.
– Там ценности, – сказал Вова, – я не могу оставить их наедине с другими.
– Хочешь посмотреть?
– Спасибо, нет, там всё равно нет света. Но проверю при выходе, а пока что запру на замок.
Коряга после всего, что там было, сломал замок ударом изнутри, так как Вова даже успел не вспомнить вовремя, что:
– У него там люди, – ибо обслуживал целую компанию как раз пропущенную в зал, где не было мест за столами, швейцаром, которого он сам просил пропускать хоть кого:
– Без ограничения, – и даже обещал два рубля, если их будет много.
С присущей ему наглостью Кор не сообщил, что кончил дело и уже гуляет смело, что разозлило Вову, пока он не понял, что рассказать:
– Обо всем, – ему должна была дама, которая, слегка устыдившись, ушла без прощания, а дверь осталась висеть на холостом замке, чего, впрочем, можно не заметить, если не знать заранее: здесь всегда заперто, – ибо:
– Никогда ничего не хранится, – пока не завезли вино из расформированного кабака первой категории, – ибо, как было не только сказано, но и расписано:
– Хватит накачивать себя водкой, – когда и так можно радоваться жизни, а именно:
– Из принципа, – что виноградников уже нет, если вам известно, что их вырубили.
Неожиданно все поняли, что с началом танцев появилась зав производством.
– Чё-то будет, – решил он. И сердце защемило от непредвиденного ужаса.
Что бы это могло быть, успел подумать Вова, как она явилась перед ним в виде стука в дверь и немедленного предложения:
– Ла просит вас в кабинет, – голосом поварихи, но не той с которой он ездил в баню, но не трахнул, а наоборот, которую трахнул, хотя надо было специально вспоминать:
– Когда это было, – нет, то что было – ясно, но вот когда именно – надо вспоминать, просто так ситуация не идентифицировалась, ибо слишком часто повторялась в похожих вариантах, – так думал Вова, не предполагая, что эти джунгли возникли из-за новых гостей ресторана, ибо с ним это было почти всегда, а еще точнее:
– Всегда.
Например, купил книгу в букинисте напротив Детского Мира, и решил вернуться через подземный переход, посмотреть еще одну, но не нашел этого магазина, который двадцать минут назад был.
Он долго не мог поверить, что купил книгу в другом месте, ниже по этой же улице, и просто часть времени и пространства выпала из его сознания из-за систематической задумчивости.
– Книга была, а места, где ее купил, так и не появилось на горизонте, как Австралия для Джеймса Кука.
– Вы думаете, он ее придумал? – спросила Лариска.
– Да, леди, – только и ответил Вова, стоя перед ней в замешательстве и еще большем замешательстве, что не может ничего придумать, чтобы убежать назад в бар.
– Может быть сказать, что на ее складе начался пожар?
– Ты будешь директором, – сказала она.
– Из-за этого радостного известия вы покинули свой кров поздно ночью?
– Еще не так поздно, – вздохнула она. И попросила согласиться, не думая прямо сейчас.
Они трахнулись к его ужасу прямо при незакрытой двери.
На прощанье она только сказала:
– Ты подумай.
– Их бин не в состоянии.
– Почему?
– Я не верю в радугу.
– Александр Македонскав тоже не верил, что пойдет на Вы, ибо все мы привыкли, как рабы:
– Только Ты-кать.
В баре были заняты все места, и Гимнастка со своего места у кофеварки улыбнулась:
– Я их держала под контролем.
– Спасибо, мэм, – ибо был рад, что с ней можно разговаривать количеством выпитых коктейлей, без обязательного аккорда:
– Секс у вас не входит в качество обслуживания?
– Да, мэм, но не уверен, что получится.
Так иногда бывает:
– Не то, – а через некоторое время уже ясно:
– Способ быть счастливым – был.
Надо только переставить местами времена.
– Послушайте, сэр, я жду уже полчаса, – сказал с другого конца стойки Иван.
– Да?
– Я грю.
– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, или вы настаиваете, что я выходил на трахтенберг с Гимнасткой?
– Скорее всего, – не стал настаивать на Категорическом Императиве Иван.
– Тоже самое я могу сказать про вас, мистер.
– И ты не узнаешь меня?
– Я должен подумать.
– Хорошо, налей мне пока Белого Медведя – сто на сто Брют и Армянского пять звезд. Нет, лучше смешай с Рижским Бальзамом.
– Он у нас есть?
– Стоит на верхней полке.
– На полках у меня стоит только кофе и чай в остаточном виде.
– Ага, значит, всё-таки помнишь!
– Наполовину да, а на половину – есть основания не доверять даже самому себе.
– Спасибо, что сказал. Я тебе доверяю.
– Вы хотите, чтобы я для вас что-то сделал? Привел Виринею?
– Виринею?
– Я имею в виду, в её современном технолого-ресторанном виде.
– Позже. Сейчас надо съездить и найти моё золото, ибо я проиграл всё, что у меня было.
Ужас-с. Эти крохоборы растащат его на мелкие кусочки!
– Не сегодня, – сказал Иван.
– Вы думаете, за сегодня я его найду. Где?
– Я не помню.
– Хорошо сказано, рипит ит, плииз.
– Вы знаете межпланетный язык?
– Похож?
– Да, только без гласных: рпт-т-плз.
– Куда делись гласные?
– Они остались.
– Где?
– В уме.
– Как азбука морзе.
– Как любой шифр.
– Так вы зашифровали место, где спрятали драгоценности?!
– Там только золотые десятки.
– Я не смогу их найти за бесплатно.
– А если не забесплатно?
– Сколько?
– У меня ничего нет.
– Тем не менее, я не могу взять и это. Найти можно только за бесплатно, а у меня интуиция не работает в таком одиозном случае.
– Единственное, что я могу тебе сказать.
– Да?
– Ты должен устроить поминки по Финегану.
– Не говоря уже конкретности, я вообще мало представляю себе, что это такое. И да: кто будет в баре вместо меня?
– Пока не найдешь деньги – я тебя заменю.
– Я не снял кассу.
– Я поверю твоему слову, как ты поверил моему, – ответил Иван.
Владимир вышел из-за стойки, хотел зайти к зав производством, но передумал, и пошел, как говорят:
– Туда – сам не зная куда. – А именно:
– Сел в банкетном зале с чашкой кофе.
И уже через десять минут зашел Черный со смеющейся рожей, так сказать, в одной руке, и с Гусем, держащим в одной руке колоду карт, в другой бутылку Белой Лошади.
К счастью, еще не открытой.
– Я не буду, – сказал Вова.
– У нас золото, – оскалил фиксатые зубы Черный. И Гусь высыпал на стол, не считая, больше чем несколько пятерок.
– Увидимся в моих снах, – сказал Вова через полчаса.
– У нас есть еще золотые пятерки, – сказал Гусь.
– Окей.
– Не с собой, – сказал Черный. – Дай в долг половину, потом мы съездим за валютой, – улыбнулся он.
– Почему сейчас нельзя?
– Мы их зарыли на даче.
– Это далеко, километров двадцать пять отсюда.
– Нет.
– Почему?
– Не могу.
– Я не понимаю, почему, если ты точно знаешь, что у нас есть золото.
– Откуда?
– Этот Иван тебе сказал.
– Ему ты дал в долг, – сказал Гусь.
– Вы так решили?
– Да, ибо он проиграл всё, а место в баре бесплатно не достается.
– Я не продавал. Извините, но сейчас у меня больше нет времени на раздумья, вот вам одна пятерка, может быть отыграетесь.
– Не отыграемся, – ответил Гусь, – у нас настрой блатовать, играть по-крупному.
– Постарайтесь больше сегодня не играть, или наоборот: успокойтесь.
Вова вышел из ресторана и поднял руку.
– Куда?
– За город.
– А именно?
– Я покажу.
– Сегодня не Казанская.
– Это ты Лёва?
– Ты не заметил?
– У тебя новая машина.
– Да, но как говорят: кольцо не жемчужины вокруг камеи, а рука.
– У меня нет денег.
– Тогда тебе не нужно такси – логика.
– Я еду за золотом.
– Которое надо долго искать, как Острова в Океане? Сколько есть?
– Десятка.
Вова сел, они поехали, и он добавил:
– Забыл взять деньги, а возвращаться это все равно, что раньше времени начинать справлять поминки по Финегану.
– Я думал наоборот, – ответил таксист. И помолчав, добавил: – По Финегану – значит, можно вернуться и никто не заметит.
– Я сам замечу.
– В том-то и дело, что нет.
– Ты что, от нечего делать читаешь книги в фойе налоговой инспекции?
– Ты сам мне рассказывал позапрошлый раз, – ответил недоуменно таксист.
– Не помню.
– Это потому, что у тебя эти поминки уже начались, – засмеялся он.
– И тебе спасибо.
– В каком смысле?
– Ты кончишь тем, что кончишь раньше времени работать на машине, и вынужден будешь сидеть в коридоре налоговой инспекции, как ее сторож.
– Ты мог бы поручиться за меня, что я не потеряю сознание за рулем?
– Могу.
– Почему?
– Потому что ты сам откажешься садиться за руль.
– Да-а, значит, это правда
– Надо бросать пить.
– Нельзя, можно потерять голову на этой работе, если она не будет надеяться напиться после работы на халявные деньги.
– Халявных не бывает, – ответил Вова.
– Почему?
– Потому что халявная – это у тебя зарплата.
– Сейчас куда повернуть? – спросил Лева.
– Здесь есть разные места?
– Ну-у, в реку заезжать не надо, в лес тоже, значит налево.
– На турбазу? Я так и знал.
– Почему?
– Зря ты влез в это дело.
– Ты их возил сюда?
– Да. Они не совсем нормальные люди.
– В тайге годами добывали золото.
– Ты видел их руки?
– Я не детектив, не обратил внимания, – ответил Вова. – Значит, они воры в законе.
– Воры в законе работают у нас завгарами и бухгалтерами. Я тебе точно говорю, это гроссе бандиты. Для них человека убить – всё равно, что тебе высморкаться.
– Ты смотришь кино?
– Только когда смотрю.
– Ты уже приближаешься к поминкам по Финегану.
– Думаю, что я буду только рад. А ты?
– Тоже, – автоматически ответил Владимир.
Сторожа на входе не было, и он прошел внутрь.
– Хау а ю, – сказал он негромко, вспоминая некоторые сцены за городом.
В кабинете начальника этого загородного поселения горел свет. Он открыл дверь без стука.
– Кто там?
– Шел мимо, думал зайти или нет.
– Ах, это вы, сэр. Нужно было пройти мимо.
– Я на недолго.
– Нет, честно, я не в духе вести разговоры в духе византийского позерства.
– Честно?
– Без всякого злого умысла.
– Ты покажешь мне место, куда они ходили?
– Да, только если я хоть когда-нибудь пойму тебя правильно.
И она разделась, предлагая по этому молчаливому действию:
– Я два раза не повторяю, – в том смысле, чтобы сам, без дополнительного намека, и тем более, принуждения, довел ее до экстаза внутри обычного планомерного желания.
– Не уверен, будет ли у меня голова работать после этой экзекуции.
– Ты так настраиваешься на достижение цели, по Финегану? – удивилась она.
– Да, чем меньше мы делаем сами – тем больше Медиум имеет шансов принять участие в нашем неразделенном горе.
– Какое у тебя горе, милый? – радостно спросила она, что всё получилось на пять с плюсом. Через два с половиной часа, однако. И то только по его просьбе, что:
– Таксист нам, неверное, уже в полном почти объеме изучил садо-мазо на своем личном теле.
Как будто для этого нет других инструментов, как-то:
– Новый, только что полученный Москвич вместо всегдашней Волги:
– Как дал ему сто сорок, что даже со сточенной головкой, а:
– Дает только так, – и более того: специально.
Ибо:
– Сделала ему – значит сама получила еще больше.
Ну, и приехали, точнее, приплыли на катамаране с ночным фонарем между его лап.
– Здесь.
– Здесь? – удивился Владимир.
– Да, милый, так бывает, что царевна – лягушка, а на выдумки горазда больше хомо сапиенсов.
– Это была она?! – ахнул бармен. И добавил:
– Значит, мы не то место ищем.
– Мы его не ищем, а уже нашли, и более того: я сама и бросила здесь сундук, так сказать:
– Мертвеца.
– Он жив – это не то место, – решил настоять на своем Владимир.
– Так-то, на вид, да, но я тебя уверяю, дорогой, это только оболочка, эманация прошлой сущности.
– Так не бывает.
– На поминках по Финегану – бывает, – произнесла она не только с приличное долей разума в отсвечивающих от воды глазах, но и в душе верила:
– Только после поминок и можно встретить настоящего человека, однако, в некоторой неопределенности:
– Где-то рядом.
– Это, пожалуй, верно, – сказал Владимир, – ибо и золото не в этом сундуке, а где-то близко.
– Пойдем в кабинеты, как ты говоришь, и проверим его там, – молвила леди.
– Почему не здесь?
– Темно, и вода вызывает во мне тревогу, как океан, не на шутку вознамерившийся завладеть сушей.
Они пошли в ее хаус, открыли кейс, и в нем было, но всего одна золотая пятерка.
– Ты был на верном пути, дорогой, – пообещала она ему еще что-нибудь хорошее.
– Вы правы, миледи, – теперь абсолютно не понимаю, где искать золото этих призраков, и что ужаснее всего:
– Знал, что оно здесь.
– Ты разочарован мной, как бабой Ягой, обманувшей своего мальчика?
– Можно и так сказать, мэм.
– Я не мальчик, мэм, а твой принц!
– К сожалению, тебе не удалось вытащить меня невредимой с этих поминок Финегана.
– Да, мэм, вы поменяли мою любовь на золото этих копьеносцев. Где этот мир, ты когда-нибудь была там?
– Да.
– Не во сне, надеюсь?
– Что так быстро, – только и спросил таксист Лёва, проспав всё это время.
– Подожди, – сказал бармен Вова, – я, кажется, забыл часы в доме.
– У тебя были часы?
– У меня всегда, или почти всегда, есть часы.
– А это? – таксист приподнял на пальце его часы.
– Неужели я такой пьяный, что мог снять часы, и не заметить это? – удивился Вова.
– Не волнуйся, я их снял.
– Зачем?
– Сам не знаю. Снял, а потом подумал, что правильно сделал, потому что ты их или утопишь в озере, когда будешь трахать свою телку на катамаране, или просто забудешь на ее рабочем прикроватном столике.