Глава 3
Трефф шла рядом с Эн-Би по темным улицам московской окраины. Она давно перестала понимать где находится. Все-таки Москва – слишком уж большой город.
Трефф молчала. Сердце еще билось после недавних событий – учащенно и испуганно, в ногах поселилась противная слабость.
Эн-Би, назвавшийся Никитой, тоже ничего не говорил. Но почему-то его молчание не смущало Трефф. Она была уверена, что это как будто затишье перед бурей и он просто выжидает. Ее собственное ожидание ворочалось внутри, не давая покоя.
Она скосила глаза и посмотрела на Никиту. Ее спутник был и похож и не похож на того Эн-Би, которого она себе представляла.
Молодой – или просто молодо выглядящий? Сколько ему может быть? От сорока до пятидесяти… Нет, скорее сорок, хотя не знай Трефф этого, решила бы, что он ее ровесник. Смуглый, с дредами и рюкзаком за спиной.
Обычный парень. Красивый.
– Вот, смотри! – голос Эн-Би заставил вздрогнуть и вынырнуть из задумчивости.
Никита показал ей на стену. И Трефф поняла, что ее ожидание закончилось.
– Мир состоит из ярлыков.
Струя краски ударила в стену, оставляя жирную черную линию. Трефф завороженно следила за рукой Никиты, выводящей неизменные NFB. Знакомые до мелочей буквы, характерно легкие, летящие. Свободные.
– Мы с тобой вне закона, брат. Мы кричим о нашей правде, и нас слышат многие. Слишком многие. Все, кто выходит на улицы городов и городишек, бедные, богатые, мужчины, женщины, белые, черные, гомосексуалисты, подростки, старики… Все! Именно потому мы опасны. Потому что мы – вне ярлыков. Вне ярлыков – вне общепринятого порядка. Значит, вне закона. Согласен?
Трефф кивнула. Никита провел последнюю черту и убрал баллончик в рюкзак.
– Моя задача – бороться с ярлыками, – сказал он, поднимаясь. – Моя подпись – «нет границ». И все думают, что я борюсь с государственными границами. Это так. Я против них, я за объединенную, интернациональную Землю. Но это – лишь внешний слой, это лишь для тех, кто не понимает большего. Я иду дальше. Я хочу сломать границы в человеческом сознании, понимаешь? Нет стереотипов. Нет ярлыков. Нет предела… таланта, возможностей, мысли! Твоей мысли, парень, в том числе.
Трефф отошла и смотрела на стену, и ей казалось, что голова кружится, словно она стоит над пропастью. Так отчасти и было: в рисунке ей виделась бездна, безграничное число слоев, смыслов, постичь которые несложно – надо только освободить сознание, перебраться за парапет искусственных ограничений и прыгнуть туда, вниз.
На стене был нарисован мозг. Удивительно подробно, ярко, объемно. Над извилинами возвышались заборы, границы, через которые пытались лезть, над которыми пытались пролетать, плыть вдоль них на лодках, копать, сверлить… Целый огромный мир схематичных человечков умещался на розовой желеобразной горе. Снизу, словно подставка, весь этот мир поддерживал позвоночный столб, сужающийся книзу. Закон перспективы, вид сверху. Верхние позвонки были прорисованы ярко и четко, нижние слипались в желто-бежевый конус.
Как рожок с мороженым, – подумалось Трефф. Розовое… Клубничное, наверное. Ей вдруг захотелось клубничного мороженого, до дрожи, до сведенных скул. Хрустящий вафельный рожок, розовая холодная мякоть, которая, чуть подтаяв, стекает по губам и подбородку… Она прикрыла глаза, а когда открыла их, снова увидела мозг. Желудок болезненно свело, словно не съеденное мороженое просилось обратно.
Трефф и раньше считала Эн-Би гением, теперь же, увидев его в работе, уверилась в этом окончательно. Всего одна картина – и весь спектр эмоций, от безумного восторга до тошнотворного отвращения.
Трефф казалось, что она может нырнуть глубже, в третий слой, в четвертый, открыть для себя все грани и смыслы… И испугалась. С трудом заставила себя оторвать взгляд от картины и посмотрела на Никиту.
– Нет границ? – услышала она хриплый голос. Не ее. Наверное, Треффа. – Анархия?
– Просвещенная анархия! Мы не собираемся ломать границы сразу, нахрапом. Нет, мы сперва подготовим почву. Мы покажем людям свободу, поманим… А потом, когда люди получат ее, они уже будут знать, как распорядиться ею!
Свобода. Все, что говорил Эн-Би, осталось в сознании этим словом. Свобода. Ее, личная, Трефф, свобода. Никита говорил, быстро, горячо. Руки, несмотря на перчатки – в краске, одежда заляпана, темные длинные дреды местами тоже попали под аэрозоль. Над верхней губой, в щетине, заблудились капельки пота. А глаза горят. И, черт возьми, как же он красив!
Эта последняя мысль была явно лишней. Трефф даже разозлилась на себя – как можно думать о свободе для всех и при этом терять самообладание при одном виде смазливого парня!
Разозлившись, Трефф, наконец, задала вопрос, который интересовал ее с самого начала:
– А я-то тебе зачем?
– Ты? – Никита улыбнулся и положил руку ей на плечо.
Трефф бросило в жар.
– Ты – талантливый парень, Трефф. А мне нужен помощник. У меня есть пара проектов, здесь, в Москве… Мне нужен человек, умный, талантливый, хорошо знающий город, умеющий постоять за себя. Ты – то, что мне нужно, парень. Если ты со мной, конечно!
– Я с тобой! – ответила Трефф и смутилась собственной горячности. И чтобы отвлечься, принялась снова рассматривать картинку.
Вблизи она казалась совсем не страшной, а фигурки, суетящиеся и копошащиеся, тщетно пытаясь разрушить границы своего мира, вызывали улыбку.
– И что же, никто из них так и не освободится?
Никита лукаво посмотрел на нее.
– А я не знаю. Я только обозначил правила игры. Ты вправе поддержать ее или нет. Если ты считаешь, что картина не закончена – закончи ее!
Он нагнулся, достал из рюкзака краску и протянул Трефф. Та приняла баллончик с трепетом и суеверным страхом… Закончить картину Эн-Би? Это шутка?
Но Никита смотрел совершенно серьезно.
Тогда Трефф подошла к стене и пририсовала еще одну фигурку. Не на мозге-мире, а рядом, чуть повыше и в стороне. Перед глазами встал образ – худенький мальчишка, сумевший освободиться, полететь, изменить правила игры… У мальчишки был немного испуганный взгляд и ноутбук на коленях. Казалось, он хотел сказать что-то миру, но, кроме змеистых проводов, его ничто не соединяло с розовой массой.
– Хорошо получилось, – серьезно сказал Эн-Би, и сердце Трефф забилось так, что готово было проделать дырку в грудной клетке. – Подпиши его.
Никита стоял прямо за ней, и она чувствовала его горячее дыхание на своей шее, пока выводила на стене привычное «Трефф».
Оказавшись дома уже утром, Трефф без сил упала на кровать. Мобильный мигал синей лампочкой, оповещая хозяйку о неотвеченных звонках, но Трефф казалось невозможным даже протянуть руку. Хотелось спать и ни о чем не думать, а, проснувшись, не спеша вспомнить в мельчайших подробностях разговор с Эн-Би, его ловкие руки, уверенно держащие баллончик с краской, его слова о свободе…
Но напряжение прошедшей ночи не давало уснуть. Трефф минут пятнадцать крутилась на кровати, не зная, куда девать ноющие руки и ноги и как приглушить гул в голове. Мысли толпились, вытесняя одна другую, и вспоминать получалось не медленно, со вкусом, сразу раскладывая по полочкам, а сумбурно, лавиной, накрывающей с головой.
Трефф поднялась, сварила кофе и включила компьютер. Написала письма заказчикам. Одному – с извинениями, что не сможет закончить проект, поскольку вынуждена срочно уехать из Москвы по делам. Второму сообщила о том, что ей не подходят предложенные им условия. Обоим порекомендовала людей, надежных и проверенных, которые сумеют выполнить работу не хуже, чем она.
Руки дрожали. Только что она осталась без дохода. Не слишком большого, но много ей и не надо – краски и картон съедали львиную долю ее бюджета, без всего остального она вполне могла обойтись. С другой стороны, Эн-Би обещал платить, и даже оставил задаток. На взгляд Трефф, слишком большой.
– У меня есть деньги, парень, – сказал Никита на ее попытки возразить. – Я всегда плачу своим помощникам, потому что даю им работу. Я покупаю твой талант, время и силы, так что побереги слова и бери деньги.
К тому же верстать сайты, видимо, все равно будет некогда. Эн-Би четко обозначил свои требования – каждую ночь Трефф работает с ним. А днем ищет стены, договаривается с «местными» и помогает в разработке эскизов. И учится. Это было для Трефф главным – она была готова стоять на стреме, таскать краски, держать лестницу – все, что угодно, лишь бы видеть рождение работ Эн-Би.
Трефф устало откинулась на спинку кресла. Спать не хотелось.
Взгляд упал на иконку текстового файла на рабочем столе. Ах, да, кажется, там что-то про Бэнкси… Трефф ткнула мышкой в иконку.
Рэй снова набрал номер Трефф Он знал, что девчонка не таскает телефон на ночные вылазки, но ведь уже утро – давно должна была вернуться! К беспокойству примешивалось чувство вины. Трефф, конечно, умница, и в обиду себя не даст, но нельзя было отпускать ее одну… И плевать, что она просила не вмешиваться.
Рэй, впрочем, все равно собирался пойти вечером в «Пятак», но нелегкая принесла Эльвиру. К тому же, как назло, ей в кои-то веки хотелось не денег, а внимания. Процесс выпроваживания затянулся надолго, и Рэй поклялся себе, что в следующий раз найдет любовницу посговорчивее.
Разумеется, когда он добрался до бара, там не было ни Трефф, ни Эн-Би, и вообще ни одной знакомой рожи, кроме шапочного знакомого Dimana86. И тот сразу ретировался, старательно делая вид, что не узнает старого райтера.
Разговорив бармена и узнав о стычке, Рэй с досадой хлопнул ладонью по столу. Обругал последними словами Трефф, себя и эту дуру Эльвиру и был готов бежать на поиски, но бармен добавил, что за Треффом и его преследователями отправились Червонец и еще один парень, черноволосый, смуглый, незнакомый. Червонец и Трефф приятельствовали, а второй парень походил по описанию на Эн-Би, и Рэй успокоился. Не сказать, правда, что слишком.
А сейчас девчонка не берет трубку!
Наконец Рэй не выдержал. До дома Трефф по начинающимся утренним пробкам он добрался за полчаса. Оставив машину у подъезда, взлетел по лестнице и принялся трезвонить в дверь.
Трефф открыла быстро, словно ждала его.
– Почему ты не позвонила?! – набросился на нее Рэй. – Ты шляешься ночью с неизвестными мужиками, ввязываешься в драки, а я должен сидеть на телефоне, не зная, где ты и что с тобой?! Ты встретила его? Как вообще все прошло?
Трефф не отвечала, просто стояла рядом и смотрела на Рэя.
– Господи, да ты на ногах не стоишь! – забеспокоился он. – Что у тебя тут? Кофе?! Нашла, что пить… И компьютер… Понятно.
Он обернулся к ней и заохал, изображая любящую бабушку:
– С нынешним цветом лица, дорогая, тебе нельзя выходить на улицы ночью. Это небезопасно для мирных граждан, которые примут тебя за привидение и получат разрыв сердца. Спать, срочно!
Трефф послушно дала подвести себя к кровати и уложить. Потом схватила его за руку и сжала, неожиданно сильно:
– Рэй!
– Спи! Все расскажешь потом! Мне, конечно, очень интересно, но я вполне способен подождать до вечера…
– Нет, Рэй… – девушка села на кровати, подтянув колени к груди. Она выглядела растерянной. – Пойди к компьютеру, Рэй. Прочитай файл, который открыт… И скажи мне, бога ради – откуда он все это взял?
Рэй посмотрел в ее серьезные глаза, молча встал и вышел из комнаты. На экране и впрямь был открыт текстовый файл.
– Милая, кто этот Пауль? – спросил он громко.
– Ты читай, читай… – ответил из-за стенки голос Трефф.
Рэй принялся читать. Про девчонку, разрисовывающую стены, про драку в кафе, куда она пришла на встречу с Мастером, про стену и картину.
– Ммм… – протянул Рэй, добравшись до конца и вернувшись к Трефф. – Хочешь сказать, что решила заняться литературным творчеством? На мой скромный взгляд это не твоя стезя.
– Нет, Рэй. Это не мой текст. Именно это и удивляет меня. Я бы даже сказала – пугает…
– Почему?
– Потому что он описал мою встречу с Эн-Би. От начала и до конца. Не совпадают разве что мелочи…
Трефф серьезно посмотрела на него.
Рэй задумался.
– Кто мог быть свидетелем вашей встречи?
– Никто, Рэй, – покачала головой девушка. – Но это и неважно. Я нашла этот текст в Интернете еще до встречи. Понимаешь? До!
Рэй пожал плечами. Что тут ответишь?
– Скорее всего, просто совпадение.
– Да, наверное.
В ее голосе явно чувствовалась неуверенность.
– Послушай, – сказал Рэй. – Ты устала, вот тебе и мерещится. Я уверен, что это просто совпадение.
Трефф молчала.
– Может, спросить у него? У этого… Поля?
– Пауля, – поправила Трефф, устраиваясь поудобнее в постели. – Он из Германии, кажется. Я уже написала ему…
– И подписалась?
Трефф, кажется, поняла его тревогу и слабо улыбнулась.
– Я не подписывалась Треффом. Я просто сказала, что прочитала текст, что мне он показался интересным. Спросила, откуда он знает про художников, почему пишет про Россию, почему – по-русски… В общем, изобразила невинный интерес к его персоне в надежде вызвать на откровенность.
– Ну вот и отлично! – преувеличенно бодро воскликнул Рэй. – Значит, теперь ты вполне можешь ни о чем не думать и просто поспать!
Трефф зевнула. Рэй вышел из комнаты и снова перечитал текст. Пауль, значит. Из Германии. Ладно, посмотрим, что за Пауль.
Вот и новый читательский отклик! Прижимая к носу пропитанный кровью платок – как будто мало этих дурацких приступов, в последние дни начались еще и носовые кровотечения – Пауль разглядывал закрытый конвертик в почтовом ящике. Письмо на русском языке, отправленное через литературный портал. Обычно читатели оставляли однотипные отклики под рассказами, что-нибудь вроде: «Спасибо, понравилось» или наоборот: «Аффтар, убейся», но редко кто писал в личку. Была одна дама, которая долго и занудно жаловалась на якобы плагиат – но Пауль так и не понял, кто у кого и что украл – да еще какой-то псих, который переслал ему целый памфлет, кончавшийся словами: «Я бы вас, фрицев графоманствующих, собственными руками передушил». И это под безобидной сказкой о ферме плюшевых зверюшек и ее маленькой хозяйке… Неприятно. Пауль даже хотел тогда сменить имя на авторской страничке, назваться Павлом, но из упрямства оставил все, как есть, да еще в графе «страна» – прежде не заполненной – гордо указал «Германия». Пусть видят и знают. Подумаешь, напугали ежа.
Он недоверчиво кликнул на конвертик, и письмо открылось. Пауль быстро пробежал его глазами… потом медленно перечитал и заулыбался. Даже кровотечение прекратилось и ставшая привычной слабость отступила, сменившись радостным возбуждением. «Наверное, у меня все-таки что-то нервное», – отметил он про себя как бы между прочим. Эта мысль успокаивала.
Девушка представилась Викторией, дизайнером из Москвы.
«Уважаемый Пауль! Меня заинтересовал Ваш роман об уличных художниках. Он получается таким правдивым. Я тоже имею некоторое отношение к миру стрит-арта и обо всем, что Вы пишете, знаю не по наслышке…» Далее шли обычные вопросы: кто он, откуда, почему пишет по-русски и где черпает свои сюжеты, и скоро ли будет продолжение… Последний вопрос особенно порадовал. «Значит, все, что я делаю – не зря, – сказал себе Пауль. – Значит, людям нужно».
Ему сразу захотелось работать, писать до утра, по нескольку глав в сутки, тем более, что где-то в глубине сознания горела красная сторожевая лампочка – торопись, не успеешь. Что-то было не так, не правильно, и это «не так» с каждым днем делалось все заметнее и отчетливее. Все труднее становилось отодвигать его в тень.
Пауль сидел с раскрытым ноутом на коленях, и по его губам блуждала отрешенная улыбка. А говорят, что русские девушки красивые… Интересно, кто эта Виктория? Как она выглядит? После двух-трех писем можно будет попросить фотографию. А потом и свою прислать. Он на фотографиях получается лучше, чем в жизни. А там уже, – Пауль расслабился и отпустил фантазию, как собачку с поводка, – могли бы и в реале встретиться. А что? До России всего три часа лету.
Конец ознакомительного фрагмента.