Глава 5
Мортимер спускался с горы с веревками через оба плеча, таща за собой сани и армейский рюкзак. Полицейский револьвер, как обычно, лежал у него в кармане, а винчестер с рычаговым механизмом висел поперек тела. Его шаг был ровным, изо рта вырывался пар, а лицо порозовело от холода.
Основание горы тянулось через широкую впадину, служившую убежищем для всего штата. Мортимер ожидал, что пересечет одну из старых туристских троп, если они не заросли окончательно.
К середине дня склон стал ровнее. Мортимер прислонился к дереву, попил воды и поел мяса. Он медленно поворачивал голову, прислушиваясь к лесу. Ни птиц, ни ветра. Он все еще находился в местах, которые считал своей территорией, но сознание, что он продвинулся так далеко, делало лес незнакомым.
Отдохнув несколько минут, Мортимер направился дальше.
К наступлению темноты он еще не пересек ни одной из туристских троп. Мортимер повернулся в слабеющем свете, пытаясь сориентироваться. Шел он в неверном направлении, или же расстояние было большим, чем ему помнилось? Утром он осмотрит все снова при лучшем освещении.
Мортимер подумал о том, чтобы развести огонь, но боялся, что его увидят. Он установил маленькую палатку на одного человека из легкого синтетического материала, заполз внутрь, завернулся в одеяло и заснул почти моментально.
Ему снилось, что он попал в ловушку. Мерцающий свет проникал сквозь тонкий материал, кругом слышался топот ног. Он с трудом встал и побежал, завернутый в палатку, как в саван; безликие враги преследовали его. Запутавшись в ткани, обернувшейся вокруг тела, он не мог достать револьвер.
Мортимер проснулся в холодном поту. Он с трудом выполз из палатки. Уже давно он не спал на земле, закутавшись в тонкое одеяло.
Прищурившись, Мортимер огляделся вокруг. Цвета мира поблекли, небо стало серым. Даже сосны казались черными на белом снежном фоне в слабом утреннем свете, делая землю похожей на двухмерный набросок углем. Он упаковал палатку и развел огонь, уже не беспокоясь, что кто-нибудь увидит дым. Ему нужно было избавиться от боли в костях. Он согрел воду и приготовил чашку чая.
Когда свет стал достаточным, чтобы разглядеть отдельные сосновые иглы, Мортимер продолжил путь.
Часом позже он пересек первую туристскую тропу и последовал по ней к входу в убежище. До сих пор сохранился коричневый знак с черными буквами, охраняющий вход: «Национальный парк».
Мортимер поставил сани за деревьями, прикрыв их сосновыми ветками. Он положил в рюкзак бутылку виски, завернув ее в резину.
Еще сто шагов, и он стоял на мощеной дороге.
Мортимер простоял там некоторое время. На него нахлынула сентиментальность, и он осматривал дорогу затуманившимся взглядом. Эта асфальтовая нить вела от горы к цивилизации – по крайней мере, туда, где некогда была цивилизация.
Задумавшись, Мортимер потирал руки и топал ногами, чтобы согреться. Если он правильно помнил, дорога вела по одну сторону горы в Эвансвилл, а по другую в Спринг-Сити. Его первым импульсом было идти в Спринг-Сити, где он раньше жил со своей женой, продавал страховые полисы и ходил в методистскую церковь каждое третье или четвертое воскресенье. Он не мог решить, боится ли он найти свою жену или будет разочарован, не найдя ее.
Мортимер покинул Энн, но каковы бы ни были их проблемы, она все еще была его женой. Такой груз ответственности сбросить нелегко.
Он повернулся и направился к Эвансвиллу.
Мортимер чувствовал себя странно счастливым и радостно возбужденным. Он хотел увидеть город, здания, а больше всего людей. Но его сердце упало при мысли о трех убитых им охотниках. Он опустил голову, идя против ветра.
Остановившись у первого дома, Мортимер долго ждал в надежде, что кто-то оттуда выйдет. Темные окна без занавесок выглядели как открытые глаза трупа. Тишина. То же самое было в следующих пяти домах, а шестой был полым внутри и почерневшим от огня. Людей не было.
Когда Мортимер добрался до пожарной станции, всплыло еще одно воспоминание. Вечером в первый понедельник каждого месяца пожарные устраивали спагетти-вечеринку со сбором пожертвований. Все казалось домашним и таким американским, когда он и Энн поднимались в горы несколько раз, неся сумки с едой.
Теперь мысль о горячей пасте, фрикадельках и хлебе с чесноком, с которого капало масло, почти вызывала у Мортимера эрекцию. Он бессознательно двинулся к пожарной станции, думая о толстяке в джинсовом комбинезоне, раздававшем спагетти.
Мортимер остановился, глядя на бледное лицо в окне. Оно не двигалось, широко поставленные глаза не мигали, и на момент он принял его за лицо на рекламе пепси-колы или спасателей. Но потом появилась рука.
Мортимер почувствовал, как его сердце сжалось и затрепетало в груди. На этот раз он поведет себя правильно. Никаких случайных убийств, как с тремя охотниками в горах. Он перекинул ружье на плечо и поднял руки ладонями вперед.
– Привет.
Лицо скрылось в тени.
– Подождите!
Мортимер быстро подошел к маленькой боковой двери рядом с закрытым гаражом, повернул ручку и медленно вошел.
– Все в порядке. Я просто хочу поговорить.
Он оставил дверь открытой – серебристый солнечный свет расширился до блестящего желтого конуса, осветив молодую девушку, отступившую в угол офиса.
– Все в порядке, – повторил Мортимер.
Он окинул взглядом убогую комнату. Висевший на стене календарь выцвел и покоробился. У стены виднелись остатки письменного стола. Кучу тряпок и соломы, должно быть, использовали как кровать. Самой девушке было лет шестнадцать – бледные исцарапанные ноги торчали из цветастого поношенного платья. На ней были сапоги минимум на два размера больше ее ног. Обтрепанные кружева. Синяя моряцкая куртка с дырками на локтях. Влажная нижняя губа отвисла. Волосы цвета помоев. Она была маленькой и тощей.
– Я… я… – Мортимер не знал, с чего начать. Он хотел возобновить контакт с миром, и ему приходилось начинать с этой девушки. Что сказать? О чем спросить?
Что-то ударило его по затылку, и свет погас. Мортимер пошатнулся, склонился вперед, но не упал. Еще один сильный удар под левое ухо. Повернувшись, он увидел пару сапог и что-то меховое. Потом его взгляд затуманился, и он свалился на пол.