Собачий характер
Что такое характер
Это слово мы употребляем постоянно, но редко задумываемся над его точным значением. Вообще, характер – слово греческое и переводится оно как признак, отличительная черта. Применительно к человеку (или собаке) под этим словом обычно подразумевается набор способов, которыми вы (или собака) реагируете на окружающий мир. Ваши реакции зависят, с одной стороны, от отношения к различным событиям и явлениям, а с другой – от особенностей вашей нервной системы. Если вы относитесь к окружающим враждебно и обладаете высокой возбудимостью центров агрессии, то, скорее всего, вы обладаете драчливым характером. Если ваше отношение к другим представителям рода человеческого дружественно, а вдобавок тормозные процессы в вашем мозгу сильны и подвижны, то вы, скорее всего, спокойны и миролюбивы.
Характер – слово греческое и переводится оно как признак, отличительная черта.
Отношение к окружающему у собаки, как и у человека, очень сильно зависит от воспитания. Вообще же отношение к окружающему миру – это сложный комплекс врожденных склонностей и особенностей, индивидуального опыта, ума, обстановки, в которой рос носитель характера, состояния здоровья и много чего еще. Что касается склада нервной системы, то он почти полностью определяется наследственностью и здесь изменить что-либо сложно или вообще невозможно. Так что врожденные свойства в любом случае наложат на характер свой отпечаток.
Надо сразу сказать, что разобраться в том, каковы врожденные особенности нервной системы данной взрослой собаки, очень непросто даже специалисту по высшей нервной деятельности. Со щенком дело обстоит еще хуже, поскольку многие врожденные особенности формируются и проявляются только в определенном возрасте, некоторые после года. Кстати, тем и хороши породистые собаки, что у них эти штуки более или менее предсказуемы, в отличие от помесей. Подробней о том, как можно попытаться оценить задатки щенка, мы поговорим в разделе «Как выбрать собаку».
Поскольку собаки каждой породы наследуют от предков не только экстерьер, но и специфические для породы психические качества, то, соответственно, сеттер требует одного подхода к воспитанию, пудель – другого, а кавказская овчарка – вовсе третьего.
Определить задатки собаки – это еще полдела. Не менее сложно разработать систему воспитания, для данного пса наиболее подходящую. Есть еще одна проблема – эту систему нужно суметь выдержать, вы ведь тоже не железный и у вас есть свой характер. Пугаться, впрочем, не надо. Среди владельцев собак очень немного гениальных воспитателей, профессиональных дрессировщиков и докторов психологии. Однако, несмотря на это, большинство собак, как вы сами прекрасно знаете, очень славные создания.
Возбудимость и сдержанность
Возбудимость – это способность нервной системы приходить в «рабочее состояние» в ответ на раздражитель, способность реагировать на внешний мир и собственное внутреннее состояние. Реакция на большинство раздражителей выражается, помимо всего прочего, в поведении, то есть в движении. Двигательная активность собаки – не самый точный, но, в общем, достаточно надежный показатель возбудимости ее нервной системы. Если вы покажете собаке поводок (намекая на возможность прогулки) или сосиску, и собака начнет прыгать, лаять и размахивать хвостом, то эта собака с более высокой возбудимостью, чем та, которая сядет и будет смотреть на вас выжидательно. Конечно, собака может не хотеть в данный момент гулять или не любить сосисок, но принцип понятен. Одной из характеристик возбудимости системы является ее чувствительность. Одной собаке, чтобы прийти в «рабочее состояние», нужен сильный сигнал, другой достаточно слабого. В результате при одинаковой силе сигнала возбуждение первой собаки будет слабее, чем второй. Еще одна важная характеристика – «инерционность» системы: как долго сохраняется возбуждение после прекращения действия раздражителя. Обе эти характеристики врожденные, но под влиянием обстоятельств они могут изменяться. Если собаку (или человека) регулярно подвергать действию очень сильных раздражителей, то чувствительность и инерционность системы могут повыситься, то есть возбудимость в целом возрастет.
Конечно, собака может и не любить сосисок, но …
Следует иметь в виду, что возбуждение от разных раздражителей суммируется. Несколько слабых раздражителей, каждый из которых по отдельности не способен вызвать поведенческой реакции, наложившись друг на друга, такую реакцию могут вызвать, причем порой совершенно непредсказуемую. Наступает то состояние, которое в обиходе называется раздражительностью и часто не имеет видимых причин, поскольку каждый из сигналов слаб и как причина раздражения не осознается. Мало того, система, как я уже упомянул, обладает определенной инерцией. Если на собаку подействовал сильный раздражитель, возбуждение довольно долго сохраняется и после того, как он перестал действовать. В такой ситуации и слабый раздражитель, наложившись на остаточное возбуждение, может побудить собаку к действию. Таким образом, возбуждение может еще и накапливаться, и тем основательней, чем выше чувствительность и инерционность.
Нервная система, однако, должна не только возбуждаться, но и гасить собственное возбуждение в случае надобности. Это называется торможением, и оно бывает, грубо говоря, двух видов. Одно, так сказать, оперативное, которое гасит возбуждение в тех центрах, работа которых в данный момент нецелесообразна – специалисты называют такое торможение внешним. Например, едите вы спокойно малину в лесу, а из-за куста выходит медведь. Включается пассивно-оборонительная реакция, и вы стремглав лезете на дерево. Пищевая реакция, до того преобладавшая, быстренько тормозится. Второй вид торможения – торможение запредельное. Оно срабатывает, если возбуждение достигает опасного уровня и система может пойти вразнос. Когда школьника на экзамене начинает клонить в сон над сложной задачей и он полностью перестает что-либо соображать, это срабатывает именно оно – запредельное торможение.
Темперамент
Способность к торможению, как и возбудимость, у разных персон неодинакова. Причем торможение обеспечивается особыми тормозными нервными клетками, это особая система, так что возбудимость и, так сказать, «тормозимость» не обязательно уравновешены. Степень уравновешенности возбуждения и торможения в сочетании с силой и скоростью этих процессов обуславливают то, что называется темпераментом.
При уравновешенной системе возможны два варианта. Если и возбуждение, и торможение развиваются быстро и сильно, то такой темперамент называется сангвиническим. Сангвиника можно сравнить с автомобилем с мощным, приемистым двигателем и с сильными, хорошо отрегулированными тормозами. Собака-сангвиник обычно хорошо дрессируется и легко управляется в самой сложной ситуации. Второй вариант уравновешенного темперамента – флегматический. Здесь нервные процессы тоже уравновешенны и сильны, но набирают силу медленно. Собака-флегматик долго раскачивается, а когда раскачалась – ее трудно сразу остановить. Дрессировка и обучение таких собак требуют времени и терпения, но уж если такой пес что-то усвоил, то вышибить это из него крайне трудно. Часто собаки с флегматическим темпераментом кажутся упрямыми и до поры до времени невозмутимыми. В сложной, быстро меняющейся ситуации у флегматиков могут возникать проблемы.
Темперамент – штука врожденная, исправить его воспитанием невозможно. Однако темперамент – это еще не характер. Это, скорее, форма его выражения. При любом темпераменте собака может быть доброй и злой, смелой и трусливой. Эти свойства уже поддаются воспитанию, а от темперамента зависит, сколько сил, времени и терпения от вас это воспитание потребует.
К неуравновешенному типу относится темперамент холерический. Холерик – это возбудимый субъект с относительно слабыми тормозами. Очень часто это энергичный энтузиаст, готовый голову положить за дело, которое он считает правым. Холерический темперамент среди европейских пород весьма распространен. Дрессируются такие собаки не всегда просто и требуют терпения. Однако, если вам удалось добиться успеха, собака будет работать хорошо. Вообще, холерики, в отличие от сангвиников, работают с большим увлечением, больше «выкладываются».
Эти три типа темперамента среди собак наиболее распространены. Точнее, распространены варианты этих типов. В чистом виде холерики, флегматики и сангвиники – большая редкость, в большинстве случаев вы имеете дело с отклонением в ту или иную сторону.
Что такое «крепкие нервы»
Подумав, на этот вопрос ответит, наверное, любой. Если вы способны сосредоточиться на решении задачи, когда за стеной орет магнитофон, а под окнами две соседки выясняют отношения – значит, у вас крепкие нервы. Иными словами, крепкие нервы – это когда нервная система сохраняет нормальную работоспособность при очень высоком уровне возбуждения. Сбой работы характеризуется очень точным словом – растерялся (или «потерял голову»). Типичный пример – старушка, мечущаяся перед автомобилем. Крепость нервов, она же сила нервной системы, может быть оценена по силе раздражителя, например, звука сирены, при которой у собаки перестают проявляться прочно закрепившиеся условные рефлексы. В частности, когда хорошо выдрессированная собака перестает подчиняться командам. Отказ собаки от работы иногда может быть вызван и запредельным торможением. Но в этом случае поведение собаки можно охарактеризовать словами «а пошло оно все к черту», животное выглядит угнетенным, «заторможенным». «Растерянность» же возникает до того, как запредельное торможение успевает развиться. Собака выглядит скорее возбужденной, но реагирует неадекватно, часто проявляется страх или агрессия в ответ на такие раздражители, на которые пес в норме реагирует спокойно. Более или менее точно оценить силу нервной системы может только специалист в условиях лаборатории. Но, в общем, любой владелец собаки знает, насколько легко его пес «теряет голову» в шумной и непривычной обстановке.
Крепкие нервы – это когда нервная система сохраняет нормальную работоспособность при очень высоком уровне возбуждения.
Сила нервной системы – штука, в значительной степени обусловленная наследственностью. Но, в отличие от темперамента, ее можно несколько изменить. Если вы будете часто подвергать собаку очень сильным воздействиям, то сила нервной системы снизится просто в силу того, что повысится возбудимость и система даже при сравнительно слабых воздействиях будет «идти вразнос». Сильные воздействия – это не только выстрелы, новогодние фейерверки или наказания, хотя если рявкать на щенка по всякому поводу, то это один из наиболее простых способов сделать его неврастеником. Сильным воздействием является и перегрузка собаки при дрессировке. Кстати, следует иметь в виду, что в детстве у любой собаки способность нервной системы противостоять сильным раздражителям низка, затем она повышается и в зрелом возрасте достигает максимума, а с наступлением старости снижается снова.
Улучшить ситуацию можно тренировкой. Но, если вы хотите, чтобы ваша собака не терялась при звуках выстрелов или продолжала оставаться управляемой в метро или на вокзале, тренировать ее нужно постепенно и аккуратно, иначе можно достичь прямо противоположного результата. В любом случае, если нервы слабы, то полагаться на собаку в сложной обстановке нельзя, и вам придется в критических ситуациях заранее брать ее на поводок. Следует сказать, что поводок необыкновенно поднимает дух любой собаки, конечно, если она к нему приучена и доверяет хозяину.
Движущие силы поведения
Некоторые поведенческие реакции включаются буквально автоматически. Уколов палец, вы отдергиваете руку, и участие центральной нервной системы в этом процессе минимально. Она, в сущности, играет роль простого переключателя, который направляет импульс от чувствительных нервных окончаний в нервы, управляющие мышцами. В большинстве случаев, однако, между ощущением и действием лежит довольно сложный психологический механизм, который управляет поведением с учетом ситуации в целом. Этот орган управления – вовсе не разум. Это так называемые аффективные реакции.
Даже у человека влияние разума на чувства не так велико, как принято считать
Применительно к человеку аффективные реакции обычно называют чувствами. Все разнообразие чувств можно, очень грубо, разделить на две категории: «приятно» и «неприятно»[4]. Чувства не имеют с рассудком ничего общего. Это бессознательная оценка окружающего мира. Невозможно объяснить, почему вам приятно гладить собаку, вам просто приятно, и все. Если вам неприятен какой-то человек, рассудок может заставить вас улыбаться и говорить комплименты. Он может по достоинству оценить положительные качества этого человека. Но никакие доводы рассудка не способны сделать неприятное приятным. А если через некоторое время ваши чувства изменятся, и человек покажется вам приятным, рассудок опять же будет здесь совершенно ни при чем. На самом деле, конечно, все не так просто. Доводы разума – один из элементов «обстановки», и они влияют на формирование чувств. Но даже у человека влияние разума на чувства не так велико, как принято считать. В частности, еще и потому, что аффективные реакции на порядок быстрее рассудочных, рассудок просто не успевает включиться в процесс. А у собак, у которых разум слабее, это влияние еще меньше.
Чувства возникли задолго до того, как мозг стал пригоден для проведения самых элементарных мыслительных операций. Это необыкновенно древние психические реакции – мгновенная оценка предметов, явлений и ситуаций помимо сознания и разума. Чувства всегда будят намерения или желания. Эти намерения-желания не обязательно превращаются в действия, но сопутствуют чувству они всегда. Аффективные реакции вкупе с желаниями называются аффективными состояниями, или эмоциями, страстями. Гнев, страх, радость, алчность – это они и есть. Простейшие эмоции и страсти известны даже рыбам и лягушкам, во всяком случае, так считают нейрофизиологи.
Чувства возникли задолго до того, как мозг стал пригоден для проведения самых элементарных мыслительных операций. Это необыкновенно древние психические реакции – мгновенная оценка предметов, явлений и ситуаций помимо сознания и разума.
Именно аффективные состояния вызывают действие, то есть реакцию поведенческую. Это действие может носить неосознанный характер. У человека так случается, когда чувства очень сильны. Именно бессознательные поведенческие реакции «всплывают на поверхность», когда человек «теряет голову» от гнева, страха или любви (и то, и другое, и третье – аффективные состояния). В большинстве случаев, однако, у человека к делу подключается интеллект, разум. Но, так или иначе, разум имеет дело с уже готовой оценкой – это приятно (хорошо), это неприятно (плохо). Опираясь на эту оценку, разум разрабатывает способ действий, но направление действия задается без его участия – аффективным состоянием. Порядочный человек не ворует не потому, что рассудок и логика убеждают, что это плохо, а потому, что ему это противно. Следует, впрочем, иметь в виду, что многие действия совершаются почти без участия как разума, так и чувств. Значительная часть обыденного поведения – результат привычки совершать определенные последовательности действий. Зоопсихологи называют это динамическими стереотипами. Идете на работу, готовите ужин, стелите постель и покупаете макароны вы почти автоматически, «без эмоций». Если ситуация отклоняется от привычной, в дело вступают чувства и разум. Обычно, чем резче и внезапней отклонение, тем больше роль эмоций.
Процесс выбора – штука сложная, зависит от массы обстоятельств. В целом, однако, выбирается тот вариант, который в свое время получил максимальное положительное подкрепление. Причем собака помнит не столько ощущения, которые последовали за ее действиями (боль, вкус кусочка мяса, рывок поводка), сколько возникающие при этом эмоции – страх, радость победы, горечь поражения, удовлетворение, обида.
Направление и сила аффективных реакций связана с деятельностью гормонов. Гормональное состояние зависит от возраста, здоровья, условий жизни. Это значит, что в определенных случаях, когда гормональная картина сильно меняется – например, при беременности, половом созревании, старости, некоторых болезнях – поведение может измениться до полной неузнаваемости. Причем не обязательно в худшую сторону.
Собака, предоставленная самой себе и решающая, съесть ли соседскую кошку или не стоит, руководствуется памятью о последствиях разных вариантов своих действий. Процесс выбора – штука сложная, зависит от массы обстоятельств. В целом, однако, выбирается тот вариант, который в свое время получил максимальное положительное подкрепление. Причем собака помнит не столько ощущения, которые последовали за ее действиями (боль, вкус кусочка мяса, рывок поводка), сколько возникающие при этом эмоции – страх, радость победы, горечь поражения, удовлетворение, обида. Из этого, в частности, следует, что, скажем, удар прутом в ответ на попытку съесть кошку собака запомнит по-разному, в зависимости от того, кто нанес этот удар – хозяин или посторонний человек. В первом случае пес при последующем столкновении с кошкой может решить, что лучше с ней не связываться. А во втором он, в зависимости от характера, может решить, что от незнакомых людей с прутом нужно убегать или бросаться на них. Хотя ощущения собака испытала совершенно одинаковые – удар прутом он и есть удар прутом.
Решая, съесть ли соседскую кошку или не стоит, собака руководствуется памятью о последствиях своих действий
Намерение защищаться (нападать) зоологи называют активно-оборонительной реакцией, а намерение убежать (затаиться) – пассивно-оборонительной.
В целом, психика человека и других высших позвоночных в основе своей имеет массу общего. Но механизмы, запускающие ту или иную модель поведения, у человека и собаки в большинстве случаев различаются. У собаки способность к рассудочной деятельности, в частности способность предвидеть развитие событий, по сравнению с человеком невелика. В большинстве случаев пес действует непосредственно под влиянием сиюминутных эмоций. Он не может, в отличие от человека, «развернуть» события на много ходов вперед и ориентироваться на конечный эмоциональный результат. Именно поэтому собака практически не способна лицемерить, она всегда непосредственна. Даже когда на ее поведение влияет предыдущий опыт, это не осознание правильности или неправильности прошлых действий, а бессознательная память о том, к какому непосредственному результату они привели, к «приятному» или «неприятному». А чувства свои собака запоминает гораздо прочнее и острее, чем человек. Ну и, кроме того, привычные последовательности действий, динамические стереотипы, в поведении собаки занимают намного больше места. Привычки в ее жизни играют гораздо более важную роль, чем в нашей.
Страх, злоба и трусость
Когда мы говорим «злобная собака» или «трусливая собака», мы имеем в виду поведение собаки при столкновении с опасностью, с чем-то, что собака воспринимает как угрозу, что вызывает тревогу. Чувство тревоги – одна из главных и древнейших аффективных реакций. Тревога, как любая аффективная реакция, всегда вызывает потребность в действии. Это или потребность защищаться (напасть), или потребность убежать (или затаиться). Намерение защищаться (нападать) зоологи называют активно-оборонительной реакцией, а намерение убежать (затаиться) – пассивно-оборонительной. В случае, когда тревога сочетается с активно-оборонительной реакцией, возникающее аффективное состояние называется раздражением, а в более сильном варианте – злобой. Если у собаки легко и по самым разным поводам возникает чувство тревоги и если тревога сочетается в основном с активно-оборонительной реакцией, мы называем такую собаку раздражительной, злобной или агрессивной. Когда тревога сочетается с пассивно-оборонительной реакций, то получившийся коктейль называют страхом. А собаку, у которой данное аффективное состояние возникает часто, по разным поводам, называют трусливой. По-видимому, страх известен большинству позвоночных, во всяком случае при столкновении с сильной неожиданной опасностью основные физиологические показатели у всех ящериц, птиц и млекопитающих меняются совершенно одинаковым образом.
И злоба, и страх направляют животное к одной и той же цели – восстановить управляемость, предсказуемость окружающего мира. В одном случае это достигается нападением на «плохой» объект, его уничтожением или изгнанием. В другом – бегством, то есть удалением от этого объекта, возвращением в спокойную обстановку.
Активная и пассивная оборонительные реакции возникают в результате деятельности разных участков мозга, причем возбуждение «центра нападения» тормозит возбуждение «центра бегства» и наоборот. Обычно при слабой тревоге преобладает активно-оборонительная реакция, при ее усилении она сменяется пассивно-оборонительной, а при очень высоком уровне тревоги – снова активно-оборонительной (смелость отчаяния, которую правильней было бы назвать «злобой отчаяния»). Однако связь типа реакции с уровнем тревоги у разных собак разная. У одних активно-оборонительная реакция сохраняется при очень высоком уровне тревоги, у других практически сразу «включается» пассивно-оборонительная реакция. У одних «злобу отчаяния» вызвать легко, у других почти невозможно.
Надо сказать, что злоба и страх чаще вызываются не опасностью как таковой, а неизвестностью. Психологи называют это недостатком прогностической информации. Практически для всех ситуаций, в которых возникают злоба или страх, характерны неопределенность, непредсказуемость, внезапность событий. Неожиданно сломавшийся фен или электробритва, внезапный вызов к начальнику, стук в дверь, когда вы никого не ждете, – все это вызывает беспокойство, имеющее оттенок страха или раздражения. При столкновении с опасностью страх обычно возникает не тогда, когда эта опасность наступила, а когда пес получает информацию, что она может наступить. А когда она наступает, уровень тревоги может даже уменьшиться, и страх сменится злобой.
Пытаясь поймать на лугу полёвку, собака проявляет не больше злобы, чем вы, отрезая кружок колбасы или копая картошку
И злоба, и страх направляют животное к одной и той же цели – восстановить управляемость, предсказуемость окружающего мира. В одном случае это достигается нападением на «плохой» объект, его уничтожением или изгнанием. В другом – бегством, то есть удалением от этого объекта, возвращением в спокойную обстановку.
Все вышеизложенное – довольно грубая и неполная схема. Но для практической ориентировки в собачьем поведении этой схемы во многих случаях оказывается вполне достаточно. Но не всегда, и об этом следует помнить. Кстати, не путайте активно-оборонительную реакцию и охотничье поведение. Путают их часто, поскольку одним и тем же словом «злобность» называют как проявления активно-оборонительной реакции, так и упорство в нападении на зверя во время охоты. Однако активно-оборонительная реакция и охотничье поведение управляются разными нервными центрами, в детстве по-разному формируются и наследуются независимо друг от друга.
Охотничье поведение и у волчонка, и у щенка формируется на основе поведения пищевого, игрового и исследовательского, а активно-оборонительная реакция проявляется, когда ему мешают есть, играть или исследовать. Посмотрите, как собака пытается поймать полевку на лугу или крысу около помойки. Она проявляет при этом не больше злобы, чем вы, отрезая кружок колбасы или копая картошку. Другое дело, что охота и злоба могут сочетаться. Когда пес гонится за кошкой, это охота или игра. Но когда кошка переходит к обороне – может появляться злоба (или страх), поскольку игрушка ведет себя «неправильно». Конечно, далеко не всегда все так просто. Злоба, страх и стремление овладеть добычей переплетаются самым причудливым образом, при этом сила каждого чувства постоянно меняется, в зависимости от поведения добычи, расстояния до нее, поведения хозяина и множества других обстоятельств.
Врожденное и приобретенное
Активно-оборонительная и пассивно-оборонительная реакции возникают в сходных обстоятельствах, преследуют сходную цель и легко сменяют друг друга. Но их сила не обязательно одинакова. У собаки может быть очень сильно выражена агрессивная реакция и очень слабо пассивно-оборонительная. Может быть наоборот. Обе реакции могут быть очень слабыми или одинаково сильными. Злобно-трусливые собаки отнюдь не редкость. Мало того, как выяснилось в результате специальных исследований, сила той или иной реакции наследуется сама по себе, независимо от другой. Потомок злобной суки и трусливого кобеля может пойти в одного из родителей, может быть злобно-трусливым, а может не обладать ни той, ни другой реакцией. Хотя полное отсутствие реакций такого рода вещь немыслимая. На практике отсутствие реакции – это просто очень слабая ее выраженность.
Хотя склонность к злобности или трусливости – штука врожденная, но проявление соответствующей реакции в тех или иных ситуациях – в значительной степени результат личного опыта. Нормальный щенок рычит на зонтик (или пугается его), но если его этим зонтиком не бить, реакция скоро угаснет, коль скоро она не подкрепляется никакими враждебными действиями зонтика. То же касается реакции на незнакомых людей. Однако прохожие с «неправильным», непривычным поведением будут продолжать вызывать страх или агрессию – именно в этом причина того, что собаки обычно не любят пьяных. Собака бросается на человека, подкрадывающегося к дому, обычно не потому, что она понимает: раз крадется, значит, замыслил дурное. Просто поведение такого человека необычно и, тем самым, нарушает ее душевное равновесие. Агрессивность под влиянием личного опыта может и увеличиваться. Если щенок победил в драке или обратил в бегство забредшего на ваш дачный участок «опасного» прохожего, он получил от этого удовольствие – удалил раздражающий объект. Это удовольствие послужит подкреплением такого поведения, и в следующий раз он снова полезет в драку. Именно поэтому молодых зверовых собак начинают притравливать по «мягкому» зверю. Если пса поначалу «обжечь», он может перестать работать, поскольку и трусливость может увеличиваться под воздействием личного опыта.
Собака бросается на человека, подкрадывающегося к дому, обычно не потому, что она понимает: раз крадется, значит, замыслил дурное. Просто поведение такого человека необычно и тем самым нарушает ее душевное равновесие.
Существуют породы, у которых повышенная тревожность в сочетании с активно-оборонительной реакцией вырабатывалась на протяжении сотен поколений. Таковы, например, фила-бразилейру или аргентинский дог. Фила – собака надсмотрщика, выведенная для охоты на рабов. Умелым воспитанием и дрессировкой можно добиться, что пес не будет бросаться на ваших гостей и на прохожих во время прогулки. Но привить ему любовь и доверие к людям вообще – невозможно.
Следует иметь в виду, что на характер оказывают влияние не только ваши воспитательные действия, но и общая обстановка, в которой растет щенок. Очень большое значение имеет разнообразие предметов, людей и ситуаций, с которыми он сталкивается в детстве. Так, например, у собак, выращенных в питомнике, как правило, пассивно-оборонительная реакция выражена сильнее, чем у тех, которые воспитывались в семье, а нервная система у них часто слабее. Об этом, кстати, известно давно. Еще Леонид Павлович Сабанеев, почти сто пятьдесят лет назад, писал, что комнатное разведение подружейных собак предпочтительней псарного, так как выращенные на псарне (в питомнике) собаки всегда дичее и глупее комнатных.
У собак, выращенных в питомнике, как правило, пассивно-оборонительная реакция выражена сильнее, чем у тех, которые воспитывались в семье, а нервная система у них часто слабее.
Характер, в том числе и такие его черты, как злобность или трусливость, складывается, как правило, в течение первых двух лет жизни. И следует помнить, что годовалый пес, кажущийся внешне, а во многом и по поведению вполне взрослым, – это еще несформировавшаяся собака, требующая внимания и бережного обращения. Когда собачий характер сложился, «закостенел», изменить его практически невозможно. Можно только смягчить, приглушить некоторые его проявления. Добиться этого можно в первую очередь дрессировкой. Но заматеревшие собаки и дрессируются с трудом. Впрочем, многое зависит от вашего терпения, такта, от уровня интеллекта собаки и особенностей ее нервной системы.
Смелость
Смелость – это не столько способность нападать на противника, сколько умение совершать необходимые и целесообразные действия в условиях сильной угрозы. А это значит, что смелость определяется не врожденной склонностью нападать или убегать, а такими свойствами, как ум, возбудимость нервной системы и ее сила – крепость нервов. У человека все не так просто, у него в дело вмешивается рассудок, общественное мнение и высшие принципы. Собака же – создание непосредственное, Бог не дал ей способности оправдывать свои поступки. Поэтому у нее хладнокровие (сила нервной системы) и смелость – почти всегда синонимы.
Зимой волки регулярно выманивают из деревень собак. Наиболее трудную и опасную часть работы выполняет вожак, в то время как остальные члены стаи ждут в засаде за околицей
Большинству из нас волк представляется свирепым и смелым зверем. Что касается свирепости, то это вопрос спорный, но в смелости волку вроде бы отказать нельзя. Охота на лося, дикого кабана или благородного оленя – занятие опасное. Чтобы зайти ночью в деревню, где ружье в каждом доме, и выманить за околицу собаку (а волки зимой проделывают такие штуки регулярно и по сей день), тоже, казалось бы, нужна смелость. Но оказывается, у волков наследственно закреплена очень сильная пассивно-оборонительная реакция, а активно-оборонительная слаба! Ну и почему волк не шарахается от каждого куста?
Дело в том, что у волчьей нервной системы низкая возбудимость, то есть, чтобы возбудить страх, нужен весьма мощный раздражитель. Кроме того, нервная система у волка весьма сильная, а уровень интеллекта высок. Поэтому даже в острой ситуации он не теряет головы и действует не под влиянием страха, а трезво оценивает обстановку на основе своего опыта и знаний. При всем при этом волк, в соответствии со своими пассивно-оборонительными задатками, необыкновенно осторожен, не склонен лезть на рожон, очень не любит незнакомых людей и предметов. Именно поэтому воспитать из волка сторожевую собаку практически невозможно. Если же ввести волку препарат, резко повышающий возбудимость, например кокаин, он превращается в отчаянного труса, забивающегося в темный угол при малейшем шорохе. Помеси волков с большинством пород собак (а собаки почти всех европейских пород в норме гораздо более возбудимы, чем волк) также в большинстве случаев необыкновенно трусливы. От волка такой гибрид наследует сильную пассивно-оборонительную реакцию, а от собаки – высокую возбудимость.
Волчья смелость, то есть смелость, основанная на уме и крепких нервах при наличии сильной врожденной пассивно-оборонительной реакции, свойственна некоторым породам домашних собак, в частности восточно-сибирским лайкам.
Лидеры и подчиненные
И волки, и их потомки собаки – животные общественные. В любой группе животных, вынужденных вести совместную жизнь, довольно быстро выявляется доминант, лидер. В простейшем случае это самое сильное животное, связываться с которым накладно и которое первым получает доступ к благам жизни. Но такой примитив – большая редкость. Чаще всего лидером становится не просто (и даже не обязательно) самый физически сильный зверь, но волк или пес с определенными способностями и складом характера. Лидеру требуется энергичность, крепкие нервы, смелость и еще ряд трудноуловимых качеств, описать которые по отдельности довольно сложно. Однако, понаблюдав часок за щенками, вы выделите лидера практически безошибочно. Ни в коем случае не путайте склонность к лидированию с агрессивностью. Злобность генетически никак не связана с задатками лидера или их отсутствием.
В каждом помете есть щенок, имеющий преимущество в доступе к игрушкам и другим благам жизни
Задатки лидера – задатки в значительной степени врожденные, а не результат воспитания и стечения обстоятельств. Это доказывают наблюдения за щенками, особенно за щенками больших пометов, состоящих из шести, семи и более голов. Отношения доминирования-подчинения в таких пометах формируются уже месяцам к двум и весьма ярко выражены. В каждом помете выявляется щенок, который первый затевает возню, имеет преимущество в доступе к игрушкам и другим благам жизни и которому остальные щенки не становятся поперек дороги.
Один из важнейших признаков высокого ранга – не задиристость, не склонность рычать на других, а возможность отказаться от игры. Если лидер не хочет играть, он довольно жестко огрызается и его, как правило, оставляют в покое. На такое же поведение щенка, занимающего более низкое общественное положение, лидер может не обратить внимания – я хочу играть, и баста! При этом в игре лидер совсем не обязательно оказывается в положении победителя, его валяют, грызут и душат ничуть не меньше, чем других. Но, захотев прекратить игру, он ее прекращает. Однако, и довольно часто, в помете есть еще один щенок, положение которого на первый взгляд не совсем ясно. Он менее активно участвует в общих играх и почти никогда не включается в игры с участием лидера. Иногда он склонен огрызаться, когда братья и сестры пытаются втянуть его в игру. Общепризнанный лидер этого щенка обычно игнорирует, во всяком случае, он играет с ним гораздо реже, чем с другими. Щенок стоит как бы в стороне от общества и может на первый взгляд производить впечатление изгоя. Но если лидера убрать (очень часто лидера забирают из помета первым), ситуация меняется в течение пары часов. Бывший изгой начинает жестко «строить» однопометников и уже на следующий день становится признанным лидером, таким же веселым, задиристым, добродушным и неуемным, как его исчезнувший брат. Выясняется, что у него тоже ярко выражены особенности лидера, которые раньше не могли проявиться просто потому, что он, скажем, был несколько мельче своего предшественника и не мог ему противостоять. И эти особенности не претерпели никакого изменения, несмотря на неблагоприятные обстоятельства для их проявления.
Один из важнейших признаков высокого ранга – не задиристость, не склонность рычать на других, а возможность отказаться от игры.
Жизнь в стае
В свое время именно волк, а не леопард, не шакал и не медведь, стал соратником человека. Причина проста – социальное поведение волка, его склонности и задатки от природы таковы, что этот зверь очень хорошо «вписывался» в человеческое общество. За прошедшие тысячелетия характер домашнего волка – собаки, – конечно, изменился. Но в своей основе он продолжает нести коренные волчьи черты; яблоко остается яблоком, как бы далеко от яблони оно не укатилось. И чтобы понять собаку, очень полезно, хотя бы вкратце, познакомиться с общественной жизнью волков.
В своей основе собака продолжает нести коренные волчьи черты
В норме волчья стая – это семья. В нее входят пара взрослых волков (матерых), волчата прошлого года рождения (переярки) и дети этого года (прибылые). В стаю на правах «друзей» могут входить и посторонние взрослые волки, но это скорее исключение, чем правило. В нормальной волчьей семье отношения на удивление мягки и доброжелательны. Иначе и быть не может. Охота на лося, кабана и даже оленя требует от зверей не только согласованности действий, но и взаимовыручки. Если бы в стае царили «волчьи законы», волки давно бы вымерли. Не будем тратить лишних слов, а просто приведем описание отношений в двух группах волков, сделанное квалифицированными зоологами. Описание взято из книги «Волк», изданной в Москве в 1985 году издательством «Наука».
Первая группа состояла из старой волчицы и усыновленных и выращенных ею пяти волчат разного пола. Наблюдения проводились, когда волчата стали уже взрослыми, двухгодовалыми волками. «Порядок кормления в группе 1 гибко изменялся в зависимости от пищевой заинтересованности отдельных животных, времени года и ряда других факторов, не всегда поддававшихся учету. Характерной чертой этой группы являлось проявление в конфликтной ситуации неагрессивных взаимодействий, отношений лояльности, взаимных уступок, в том числе высокоранговых животных по отношению к низкоранговым. Здесь же наблюдалось большое число так называемых «просьб» – неагрессивных сигналов, адресованных волком, не имеющим в данный момент своего куска мяса, другому, имеющему. Высокоранговые животные группы 1 нередко уступали свои куски мяса низкоранговым особям, могли разрешать им есть рядом от того же куска или подбирать возле себя обрывки мяса. Наблюдалось кормление отрыжкой взрослыми животными друг друга. …В группе 1 все ее члены получают некий «прожиточный минимум», а зачастую и полностью распределяют и поглощают свою норму в интервале от 20–30 до 60 мин. Рекорд группы – распределение между всеми волками сильно замороженного куска туши весом 36 кг за 2,5 мин. Все животные нормально упитаны примерно в одинаковой степени и не имеют травм».
«…Период социализации у собачьих не бесконечен, т. е. затруднено образование новых социальных связей после определенного возраста и низка прочность таких связей в конфликтных ситуациях».
Ну и как вам «волчьи законы»? Именно такие отношения существуют в нормальной стае, в основе которой лежит семья. Но так бывает не всегда. Если волки в какой-либо местности начинают безжалостно истребляться, матерые гибнут и семейные стаи распадаются, то возникают стаи совсем другого рода. Волки все равно объединяются, жить в одиночку нормальному волку невыносимо. Но такие сбродные стаи нужно называть не стаями, а, скорее, бандами. Авторитет вожака здесь держится только на силе, и вожаки часто меняются. При дележе добычи сильные получают львиную долю, а молодые волки постоянно остаются голодными. В стае нет порядка, она не сплочена и не может успешно охотиться на крупную опасную дичь. Такая охота требует очень сильного взаимодействия и взаимовыручки, которого в бандах нет. Чаще всего именно в таких стаях волки рвут и пожирают раненых собратьев, а схватки соперников оканчиваются убийством. Не имея возможности охотиться на сильных и опасных диких животных, такая банда начинает резать скот. Однако скот зимой не выгоняют на пастбища, добраться до него трудно, и волки голодают. Законы в такой стае царят жестокие.
Волчонок выпрашивает корм у взрослого волка
Одновременно с группой 1, о которой речь шла выше, наблюдалась группа 2, состоявшая из «сбродных» волков, объединенных уже во взрослом возрасте. Отношения здесь были уже мало похожи на идиллию, царящую в первой группе. Структура группы основывалась почти исключительно на силе, иными словами – на агрессии. Драки были обычным делом, и зачастую драки жестокие. Более сильные захватывали большую часть пищи и никогда не делились с сородичами. «Нередко можно было видеть, как через 5–6 часов, а то и через сутки от начала опыта, пресытившиеся доминанты продолжали отгонять голодных низкоранговых зверей от почти нетронутого куска мяса. Состояние зверей резко отличалось: доминирующие особи были упитаны выше нормы, подчиненные же – худые, покрытые шрамами и ссадинами». Так что очень многое зависит от истории формирования стаи – «…период социализации у собачьих не бесконечен, т. е. затруднено образование новых социальных связей после определенного возраста и низка прочность таких связей в конфликтных ситуациях». Очень многое зависит и от того, в какой обстановке выросли звери, приучены ли они с детства «решать проблемы миром».
Наиболее прочно закрепляются навыки, приобретенные на первом году жизни, особенно продуктивен период от двух месяцев до полугода.
На чем держится авторитет вожака
По-видимому, в маленького волчонка от природы заложена «почтительность к старшим». Наиболее ярко эта почтительность выражается в «инстинкте подчинения» и в «инстинктах» следования и подражания. Слово «инстинкт» поставлено в кавычки потому, что на самом деле механизмы формирования этих склонностей еще почти не изучены. Так или иначе, но волчонок подлизывается к старшим, валится на спину при малейших проявлениях неудовольствия с их стороны, стремится следовать за ними и подражать их действиям. «Почтительность» выражена одинаково сильно и у волчат-лидеров, и у волчат-подчиненных. Таким образом, волчонок изначально подчиняется вожаку просто потому, что это «старший сородич». Дело, однако, этим не ограничивается. Волчонок видит отношение к вожаку матери-волчицы, а потом, когда волчата подрастут и стая воссоединяется, он видит, как почтительно относятся к вожаку переярки, которым волчонок также пока склонен подражать.
По мере того, как волчонок взрослеет, меняется его физиологическое состояние, меняется состав гормонов, меняется поведение. Вскоре после достижения половой зрелости у молодого волка практически исчезает врожденная склонность во всём подчиняться старшим и усиливается склонность к лидированию. Однако привычка подчиняться вожаку успевает войти в его плоть и кровь. Эта привычка, сформировавшаяся на основе уже исчезнувшей детской почтительности, «гасит» стремление к лидированию. То есть подчинение вожаку – это не подчинение лидеру в чистом виде (хотя элементы доминирования-подчинения здесь тоже есть), это не иерархия, возникающая в группе щенков или взрослых «сбродных» волков. Запомните, это важно для воспитания собаки: «вожак» и «лидер» – не совсем одно и то же, авторитет вожака держится на более широкой основе, нежели авторитет лидера.
Вскоре после достижения половой зрелости у молодого волка практически исчезает врожденная склонность во всём подчиняться старшим и усиливается склонность к лидированию. Однако привычка подчиняться вожаку успевает войти в его плоть и кровь.
Собачья верность
У волчат врожденная склонность смотреть на старших снизу вверх с возрастом исчезает. Но сохранение некоторых детских черт психики – инфантильность – это, в общем, довольно обычное «уродство», время от времени встречающееся у любых животных. В естественных условиях такие особи обычно остаются среди сородичей на вторых и третьих ролях и редко достигают успеха в делах матримониальных, просто потому, что сохраняющееся почтение к взрослым сородичам – не лучшее качество в борьбе за полового партнера. Так что в диких популяциях эти особи не оставляют потомства (или оставляют его мало), и инфантильность «не закрепляется». У домашних животных – совсем другое дело. Человек не приветствует избыток независимости у своих подопечных и отбор на определенную долю инфантильности велся на протяжении тысяч поколений. Практически все собаки значительно инфантильней своего дикого предка. Это, кстати, выражается не только в поведении, но и в анатомии. Для большинства современных пород характерны относительно крупная голова, укороченная, по сравнению с волком, морда и более слабые челюсти, в результате чего собака выглядит более «лобастой». У волков это – специфические признаки молодняка, исчезающие с возрастом.
Умеренная строгость во взаимоотношениях с собакой вовсе не мешает ей радоваться жизни, наоборот, именно этого собака от вас и ждет.
У собак детская склонность к подчинению «старшему сородичу» в большей или меньшей степени сохраняется на протяжении всей жизни. Одновременно у собак в среднем слабее выражены задатки лидера, и это тоже результат селекции[5]. И именно инфантильность (быть может, лучше сказать – детская доверчивость и привязчивость) и отсутствие сильной склонности к доминированию составляют основу собачьей верности. Однако всё хорошо в меру. Если у пса очень сильно выражены детские черты характера, он будет ласков и послушен, но будет заискивать перед каждым встречным. Очень часто такие собаки вдобавок обладают слабыми нервами, поскольку слабость нервной системы – тоже детское свойство. Если у пса сильно выражена склонность к доминированию, он будет, даже при квалифицированном воспитании, чересчур независим и самостоятелен. Однако полное отсутствия самоуважения и стремления постоять за себя в честном бою тоже не несет ничего хорошего. Такие собаки, как правило, ни к кому не привязываются, очень плохо обучаются и зачастую склонны кусаться от страха.
Практически все собаки значительно инфантильнейсвоего дикого предка. Это, кстати, выражается нетолько в поведении, но и в анатомии. Для большинствасовременных пород характерны относительно крупнаяголова, укороченная, по сравнению с волком, мордаи более слабые челюсти, в результате чего собакавыглядит более «лобастой». У волков это – специфические признаки молодняка, исчезающие с возрастом.
Практически любой пес чувствует потребность в хозяине, ему нужен кто-то, кому он подчиняется и подражает. Поэтому умеренная строгость во взаимоотношениях с собакой вовсе не мешает ей радоваться жизни, наоборот, именно этого собака от вас и ждет. Не воображайте, что, дрессируя собаку, вы насилуете ее личность, отнюдь, вы как раз позволяете этой личности проявиться наиболее полно. Ваше «хозяйское» поведение необходимо собаке для душевного спокойствия. Даже собаки с выраженной склонностью к лидированию нуждаются в вожаке. Без него их жизнь неполна, им в таком мире тревожно и неуютно. Агрессивность избалованных собак, иногда в сочетании с трусливостью, – это зачастую не проявление природных склонностей, а более или менее легкая (а иногда и совсем не легкая) форма невроза. И не забывайте, что хотя детские черты характера у большинства собак сохраняются всю жизнь, однако, как и у волка, они наиболее ярко выражены в возрасте до четырех-пяти, реже до семи-восьми месяцев. Позже добиться от пса признания вашего авторитета и послушания уже существенно сложнее. Помните? – «…период социализации у собачьих не бесконечен, т. е. затруднено образование новых социальных связей после определенного возраста и низка прочность таких связей в конфликтных ситуациях».
Границы собачьего ума
Большой, надвигающийся предмет вызывает у щенка испуг, мамин сосок, полный молока, – радость, а жук – любопытство. Точно так же колючка вызывает отдергивание лапки, а запах мяса – выделение слюны. Все это врожденные, они же безусловные, реакции, которые не требуют обучения. В основе этих реакций лежит от природы заложенная связь между двумя или несколькими нервными центрами. Возбуждение одного (например, болевого) вызывает автоматическое возбуждение другого (двигательного) – лапка отдергивается. Некоторые безусловные реакции могут угасать, как угасают страх или любопытство при близком знакомстве с большинством предметов. Хотя это и придает поведению, основанному на врожденных реакциях, некоторую гибкость, но в целом такое поведение весьма несовершенно и животное довольно часто будет попадать впросак, просто потому, что окружающий мир сложен и изменчив, и на все случаи жизни безусловных реакций не напасешься.
Отчасти спасает положение способность нервной системы устанавливать новые автоматические связи. Вид и запах еды вызывает выделение слюны, а появление большой соседской собаки – страх. Это реакции безусловные, а еда и большая собака являются безусловными раздражителями. Но, скажем, появление еды всегда сопровождается бряканьем миски, а появление соседской собаки – скрипом калитки. Звуки эти сами по себе совершенно безразличны и никакой реакции, кроме любопытства (или, иначе, ориентировочной реакции) не вызывают. Но когда они сочетаются с безусловным раздражителем (в нашем случае – с едой или врагом), то между ними возникает устойчивая связь. Теперь страх вызывается также и скрипом калитки, а слюнки текут не только от вида еды, но и от бряканья миски. Эти реакции называются условными, и они столь же автоматичны и неосмысленны, как и безусловные. И те, и другие имеются в наличии даже у червей.
У животных с более высоким уровнем развития нервной системы существуют и другие способы научения (способы устанавливать связь между событиями). Один из наиболее важных – так называемое инструментальное научение. Пример: щенок находится в закрытой комнате, из которой ему очень хочется выйти, поскольку он, скажем, услышал, что открывается холодильник. Щенок начинает метаться по комнате, прыгать на дверь и случайно нажимает на ручку. Путь свободен. Для умной собаки достаточно одного раза, но чаще требуется неоднократное повторение ситуации, чтобы пес усвоил: нажмешь на ручку – дверь откроется. Таким образом, животное способно запоминать последствия своих действий.
Безусловные реакции и непосредственный опыт, приобретенный различными способами, складываются в систему, на основе которой и строится поведение в конкретных ситуациях. Однако все это в принципе, похоже на программу, которая вводится в компьютер. И хотя выработка условных реакций и инструментальное научение позволяют этой программе «подгонять» себя под условия среды, ее возможности очень ограничены. Главный недостаток этой «программы» в том, что в новой обстановке она не способна предусмотреть развития событий. Чтобы ее усовершенствовать, необходимо, чтобы эти события уже произошли. Это довольно серьезный недостаток. События бывают такими, что если вы к ним не готовы, то ваша программа уже никогда не будет усовершенствована, поскольку вы просто погибнете. И поэтому существа с развитым мозгом используют не только готовые программы поведения, но и способны загодя разрабатывать планы действия для еще не «развернувшихся», в том числе новых, необычных ситуаций. Для этого служат так называемые когнитивные карты. Умение создавать когнитивные карты и работать с ними – это, собственно, и есть то, что называют разумом, рассудком или просто умом.
Существа с развитым мозгом используют не только готовые программы поведения, но и способны загодя разрабатывать планы действия для еще не «развернувшихся», в том числе новых, необычных ситуаций.
Когнитивная карта – это память о взаимоотношениях различных предметов и явлений и их свойствах. Чтобы составить такую карту, нужен опыт – накопленная в ходе жизни информация об окружающем мире. Но когда карта составлена, вы можете «проиграть» варианты событий в уме, прежде чем выбрать способ действий. В отличие от системы безусловных, условных и инструментальных реакций (которые, кстати, тоже входят в состав карты), вам совершенно безразлично, сталкивались ли вы уже с данным сочетанием явлений или нет. В том и суть, что вы можете группировать на этой карте предметы и события в любом сочетании и смотреть, что получится. И даже столкнувшись с объектом, свойства которого совершенно незнакомы, вы можете выбрать наилучший из возможных способов действий, например, подойти к нему так, чтобы не оказался отрезанным путь к ближайшему известному укрытию. Большинство операций с когнитивной картой происходят, так сказать, на подсознании, но при нужде вы можете вытащить их на поверхность.
В принципе можно создать когнитивную карту, просто закрепив в памяти окружающую обстановку во всех ее деталях. Однако во многих случаях важным оказывается некое одно общее свойство разных предметов, и чтобы «проигрывать в уме» ситуацию быстро и эффективно, желательно уметь делать обобщения. Пример простого обобщения – «водопой». В эту категорию попадет несколько очень разных объектов – ручей, озеро, лужа, родник.
Большинство операций с когнитивной картой происходят, так сказать, на подсознании, но при нужде вы можете вытащить их на поверхность.
Очень высокий уровень обобщений – абстракции. Они уже не имеют реальных объектов или явлений в качестве прототипов и их невозможно непосредственно воспринять органами чувств. Например, «пример», «уровень», «обобщение», «категория». Создание таких абстракций и включение их в когнитивную карту доступно только человеку – существу, обладающему речью. При чем здесь речь? Дело в том, что, размышляя, мы оперируем не только образами, но и словами, причем каждое слово – это не только отдельное обобщение. Оно несет признаки взаимодействия с другими явлениями – имеет грамматическую форму.
Чем больше навыков вы привьете собаке путем дрессировки, тем богаче будут ее возможности.
Собака способна создавать когнитивные карты и оперировать ими. Но уровень обобщений у нее невысок, ее карты сравнительно просты, и она не способна создавать сложные, многоступенчатые планы действий. Увидев сквозь щель в заборе мелькнувшую кошку, собака смоделирует в уме ситуацию, экстраполирует траекторию движения кошки по ее короткому отрезку и обежит забор кошке навстречу. Но даже в таком простом случае, если по пути нужно обойти еще несколько препятствий, пес может «потеряться». Довольно обычная ситуация – вы идете по тропинке, по незнакомой местности, собака впереди. Тропинка раздваивается, обходя с двух сторон овражек. Собака побежала по одной тропинке, а вы пошли по другой и зовете пса к себе. Между вами овраг. Далеко не всякий щенок сразу сообразит вернуться к развилке, а потом вас догнать. В большинстве случаев он будет в недоумении топтаться на краю оврага. Такие задачи не всегда с ходу решают даже взрослые собаки. Другой пример. Вы привязали собаку к колышку, который легко вынимается из земли. Вы показали ей, что он вынимается, и вставили обратно. Потом положили кусочек мяса вне досягаемости собаки и дали команду «можно». Если ваша собака после нескольких бесплодных попыток дотянуться до мяса сообразит повернуться и вытащить колышек зубами – значит вы хозяин необыкновенно умного пса, кроме шуток. Собаке для этого требуется «в уме» сопоставить все элементы обстановки и спроектировать правильную последовательность действий. Кстати, среди волков звери, способные проделать такую операцию, попадаются намного чаще.
Необходимо всегда помнить, что собака, даже взрослая, соображает на уровне очень маленького ребенка, и только конкретный опыт позволяет ей решать те или иные задачи. Ее возможности переносить опыт в новую ситуацию ограничены, и не ждите и не требуйте от пса, чтобы он принимал правильные решения в сложных ситуациях, наподобие собак из книг и кинофильмов.
Какова мораль? Необходимо всегда помнить, что собака, даже взрослая, соображает на уровне очень маленького ребенка, и только конкретный опыт позволяет ей решать те или иные задачи. Ее возможности переносить опыт в новую ситуацию ограничены, и не ждите и не требуйте от пса, чтобы он принимал правильные решения в сложных ситуациях наподобие собак из книг и кинофильмов.
Тут, быть может, уместно сказать несколько слов о дрессировке. Обучая собаку новым программам действий, вы весьма основательно расширяете ее возможности решать сложные задачи. Собака, научившись открывать одну дверь, будет открывать таким способом и другие. Но она не способна сообразить, что если ручка поставлена очень высоко, можно подтащить к дверям табуретку, хотя физически это ей вполне доступно. Во всяком случае, мне такие собаки не попадались, и я о них никогда не слышал. Но если вы обучите этому пса путем дрессировки, то умный пес может сообразить подтащить вместо табуретки коробку или подтащить табуретку к столу, на котором лежит кусочек мяса. А может и не сообразить. Во всяком случае, если в его репертуаре появилось действие «подтащить и залезть», у него есть шанс научиться новому применению навыка в результате инструментального научения. И чем больше навыков вы привьете собаке путем дрессировки, тем богаче будут ее возможности. Фактически вы расширяете границы собачьего ума. Но в любом случае не забывайте: дрессируется собака сравнительно легко, но думать ей очень тяжело. То, что для вас кажется предельно простым, для собаки может быть просто недоступно или связано с огромными усилиями. И чудо, заслуживающее глубокого уважения, заключается в том, что собака при этом ухитряется решать весьма сложные задачи.
Понимание человеческой речи
О способности собак понимать речь людей сложено множество легенд. И я должен сразу вас разочаровать – это все легенды. Собака воспринимает человеческую речь совершенно иначе, чем сам человек, это в значительной степени именно восприятие, а не понимание. Очень многие собаковладельцы и даже некоторые профессиональные дрессировщики возразят: как так, ведь известно, что взрослая собака, живущая среди людей, знает значение более сотни слов, а иногда и до трех сотен (это, кстати, совершеннейшая истина). Увы, собака, даже зная три сотни слов, не способна увязать их в смысловой фразе (и понять такую фразу). Но именно неспособность понимать человеческую речь (речь, а не слова, это совсем не одно и то же) развила у собаки тонкое понимание интонаций. Пес учитывает конкретную ситуацию, в которой звучит речь; выделяет из речевого потока знакомые слова; принимает во внимание интонационную окраску речи. Короче, он понимает вашу речь приблизительно так же, как герой рассказа О’Генри понимал речь китайскую – «Я как-то понял даже приказание убраться, произнесенное на чистейшем китайском языке и подкрепленное дулом револьвера».
Слово для собаки – сигнал, связанный с наступлением тех или иных событий, ей уже по опыту известных. Передать ей свой опыт словами нельзя.
Обученная собака, исходя из опыта, может понять по вашему поведению или по вашим словам (например, по команде «сторожи»), какой тип ситуации ожидается в ближайшем будущем. Собака при определенных условиях даже может представить эту будущую ситуацию в деталях, исходя из сиюминутной обстановки, и соответствующим образом построить свое поведение (используя когнитивную карту). Но передать ей свою когнитивную карту, то есть описать словами вероятную ситуацию или потребный образ действий, для вас невозможно – у собаки нет в мозгу тех «извилин», которые обеспечивают понимание речи. Обмен когнитивными картами возможен только у человека, и речь – специально предназначенный для этого инструмент. У собаки его нет. Слово для собаки – сигнал, связанный с наступлением тех или иных событий, ей уже по опыту известных. Передать ей свой опыт словами нельзя. Не ждите от своей собаки чудес. Собака – это только собака. Собачий ум отстает от человеческого на очень приличную дистанцию. Но чувства и страсти у собаки такие же, как и у нас. Именно чувствами (не путать с ощущениями) и руководствуется собака в первую очередь. Здесь и ее ущербность по сравнению с нами, и ее превосходство.
Собака, даже зная три сотни слов, не способна увязать их в смысловой фразе (и понять такую фразу).
Разные породы – разный характер
В общих чертах собачьи породы можно разбить по характеру на семь главных групп: 1 – охотничьи для охоты по перу, они же подружейные; 2 – охотничьи зверовые; 3 – овчарки из районов кочевого и отгонного скотоводства (в основном восточные); 4 – овчарки из районов оседлого скотоводства (в основном европейские); 5 – сторожевые собаки; 6 – прочие служебные собаки; 7 – декоративные породы. Отдельную группу, вероятно, составляют ездовые собаки. Но мне, к сожалению, никогда не приходилось иметь с ними дела, и я о них ничего сказать не могу. Следует иметь в виду, что разделение на группы весьма условно, а, кроме того, ряд пород в данную классификацию вообще не вписывается. Но, в общем, эта классификация довольно широко распространена, удобна и полезна.
Подружейные собаки
На птицу с собаками охотились издревле. До появления охотничьего огнестрельного оружия существовало, в общем, три вида такой охоты. Первый вариант, и сейчас широко распространенный у нас в России, в таежных лесах, это когда собака находит спугнутую птицу, севшую на дерево, и облаивает ее, позволяя охотнику подобраться вплотную. Ныне охотник подбирается на тявканье собаки с ружьем, раньше он это проделывал с луком или пращой, но дела это не меняло. На такую работу, при минимальном обучении, способна почти любая собака с хорошим зрением, начиная с дворняжки и кончая ризеншнауцером. Другой вариант – использование собаки на соколиной охоте. Здесь в ее обязанности входило выпугивать дичь из густых зарослей и травы, чтобы ее мог взять охотничий сокол или ястреб. Для такой собаки важен, во-первых, короткий поиск, она должна все время быть в поле зрения охотника. Кроме того, собака не должна работать нижним чутьем, она не должна распутывать наброды фазанов или куропаток, это слишком долгое и кропотливое дело. У собаки должно быть хорошее верхнее чутье, она должна издали чуять запах самой дичи и прямо идти к ней. Третий вариант – охота с сетью. Собака должна была найти птицу и, не вспугивая ее, остановиться. Охотники подбирались вплотную и накрывали сетью место, на которое указывала собака, иногда вместе с собакой. Собака должна приближаться к птице с осторожностью, чтобы не спугнуть (у современных сеттеров и пойнтеров это называется проводка, или потяжка). Затем собака должна замереть, указывая носом на птицу (стойка), а еще лучше – лечь, чтобы не мешать охотникам птицу накрыть. Такие собаки назывались в России легавыми (ложащимися), а в Англии сеттерами (садящимися) или пойнтерами (указчиками).
Однако «птичьи» собаки до появления охотничьих ружей особо широкого распространения не имели. И соколиная охота, и охота с сетью требуют высокого мастерства и времени (а соколиная охота еще и денег). Охотников было немного, и было проще обучить подходящую дворняжку или гончую, чем выводить специальные породы. Ружейная охота гораздо демократичней, поэтому, когда появились охотничьи ружья, стреляющие дробью и позволяющие бить птицу влет, число охотников по перу резко увеличилось. Тут и появился широкий спрос на собак, выпугивающих или указывающих дичь. Уже к началу XIX столетия сформировалось две группы специализированных пород, получивших название подружейных. Собаки одной группы находили дичь и указывали на нее, то есть должны были обладать стойкой. Это пойнтеры, сеттеры, браки, грифоны. Предназначены они для работы в более или менее открытых местах, поэтому поиск у них довольно широк. В России у охотников было принято называть гладкошерстных и жесткошерстных собак этой группы легавыми, а длинношерстных – сеттерами. Другая группа, в основном различные спаниели, приспособлена к выпугиванию птиц из густых зарослей. Здесь стойка не нужна, в камышах или кустах ее все равно не увидишь, но важен короткий поиск и то, что старые охотники называли анонсом – собака должна подавать голос, причуяв птицу, чтобы стрелок мог сориентироваться. В зарослях птица часто уходит от собаки, не затаиваясь и не поднимаясь на крыло, так что здесь, наряду с верхним чутьем, очень важно уметь использовать и нижнее.
Для хорошей подружейной собаки охота – страстно любимая, но изматывающая работа. Собака непрерывно прочесывает местность перед неторопливо идущим охотником, двигаясь в основном галопом. На каждые десять метров, пройденных человеком, она делает более ста. То есть пока вы не спеша прошли по болотине пару километров, пес пробежал порядка двадцати. При этом он ни на секунду не должен терять бдительности, он не просто бегает, он ищет. Такая работа требует не только выносливости, собака должна быть азартной, «горячей». И потому для подружейных собак в целом характерны высокая возбудимость и более или менее холерический темперамент.
Натаска подружейной собаки – тонкое и непростое дело. Большинство охотников не натаскивало собак сами, этим занимались профессионалы – егеря. Кроме того, подружейные собаки часто дарились, продавались, обменивались. Поэтому собака должна была одинаково хорошо слушаться не только хозяина, а в принципе любого человека. Это не значит, что подружейные собаки любили всех людей без разбора, но главным для них была охота, они доброжелательно относились к людям вообще и были готовы подчиняться любому человеку с ружьем в руках. Хотя при этом все не совсем так просто. Мне не раз приходилось участвовать в охотах, когда два-три человека стреляли из-под одной собаки. Практически всегда собака довольно быстро начинала оказывать предпочтение самому удачливому стрелку. Когда цепь растягивалась, она продолжала поиск перед ним и могла уйти с ним, если охотники рассыпались по болоту, а хозяин ее специально не окликал. Но когда охота кончалась, собака совершенно недвусмысленно давала понять, что у нее есть свой хозяин. Кстати, один из моих знакомых, русский сеттер по имени Бой, работая на лучшего стрелка, сбитую дичь относил только хозяину. Если же вы шли на охоту в одиночку и брали его с собой – работал он безукоризненно, но апортировать дичь отказывался наотрез.
По своим породным качествам подружейные собаки в принципе – отличные компаньоны. Они умны, дружелюбны, послушны и не склонны к лидированию. Но испортить возбудимых и холеричных собак особенно легко. И среди бывших подружейных пород, ставших чисто декоративными, как некоторые спаниели, нередко встречаются собаки с неустойчивой психикой, а иногда и глупые до полного идиотизма, так что выбирать щенка нужно очень внимательно.
Ретриверы
Собственно, ретриверы – тоже подружейные собаки, но это особая группа, начавшая формироваться в Англии где-то в начале XIX столетия. По-английски «retrieve» – отыскать, вернуть. Дело в том, что «мертвая» стойка и стремление гоняться за дичью очень плохо сочетаются. Вообще для сеттера или пойнтера погоня за взлетевшей или пустившейся наутек пешком птицей – самый страшный из возможных грехов. Поэтому сеттеры и пойнтеры с хорошей стойкой – плохие апортировщики. И англичане, доведшие стойку у своих сеттеров и пойнтеров до совершенства, придумали ходить на охоту с двумя собаками. Одна, обладавшая широким поиском, сильным верхним чутьем и стойкой, находила дичь, другая – разыскивала убитую (или подранка) и приносила стрелку (или сопровождавшему стрелка егерю). Так возникли ретриверы. Как и любой ищейке, ретриверу противопоказаны излишняя возбудимость и холеричность темперамента. Это спокойные, уравновешенные псы, работяги. Как и все подружейные собаки, они дружелюбны к людям, послушны и не склонны «качать права».
Зверовые собаки
Это обширная и весьма разнородная группа охотничьих собак, в которую входят разнокалиберные лайки, терьеры, гончие, борзые. Охота со зверовыми собаками, как и с подружейными, имеет, в общем, немного вариантов. Первый, ныне почти исчезнувший, – травля. Единственная обязанность травильной собаки – взять зверя, к которому ее привели или которого выставили на нее загонщики: люди или гончие собаки. Ни чутья, ни особого ума от травильной собаки не требовалось, только сила, быстрота, злобность к зверю и стойкость в бою. От всего многообразия травильных собак ныне остались практически только борзые. Большинство пород исчезли или на их основе возникли породы караульные. От травильных собак происходят и нынешние бойцовые. Еще один тип охоты – охота с гончими. Гончая – собака, идущая по следу зверя с голосом. Ее задача – не взять зверя, а выставить на охотников или травильных собак. Собака должна гнать быстро, с лёту находя потерянный след, не замедляя хода в болоте и буреломе. Нужно не давать зверю сориентироваться в обстановке, заставить делать ошибки, иначе – уйдет в крепь, оторвется или будет водить гончих до ночи. Для этого гончей требуются, во-первых, быстрота, выносливость и «полазистость» – умение не снижать скорость в самых непроходимых местах. Еще более важны очень острое чутье, сообразительность, вязкость (стремление идти по следу до конца, невзирая ни на что) и злобность к зверю. Третий вариант – парфорсная охота. Это соединение гона и травли. Собака должна с голосом по следу найти и догнать зверя, для чего требуются все качества хорошей гончей, а затем взять его, удерживая до прихода охотников. К парфорсным собакам относятся, по сути, и лайки. Особая категория парфорсных собак – норные терьеры и таксы. В отличие от всех других зверовых собак, которые обычно работают по серьезному зверю в своре, эти сходятся с противником один на один, при том не имея никакой надежды на помощь со стороны человека.
Вообще говоря, между гончими и парфорсными гончими четкой границы не провести. И для всех этих собак типичны: сангвинический, часто с заметным уклоном к холерическому, темперамент; крепкие нервы; хорошие мозги. У зверовых собак часто хорошо выражена склонность к лидированию, в отличие от подружейных. В итоге получаются весьма инициативные собаки, склонные самостоятельно принимать решения. Для большинства гончих не характерно безоглядное послушание, просто потому, что одно из главных качеств хорошей гончей – вязкость – никак не сочетается с послушностью, «позывистостью», как говорят охотники. Большинство гончих склонны на прогулке убегать от хозяина по своим делам (для парфорсных это менее характерно). Вообще, добиться от настоящей зверовой собаки безукоризненного послушания и заслужить у нее непререкаемый авторитет, при этом так, чтобы она не утеряла все качества своей яркой индивидуальности, можно только одним способом. С ней надо охотиться. Все гончие – собаки страстные и умные. Они очень быстро понимают, что довести охоту до конца, до добытого зверя, они лучше и успешней всего могут во взаимодействии с хозяином. Поняв это – начинают его слушаться и уважать. Но и хозяин должен с пониманием относиться к своей собаке. Сплошь и рядом она лучше знает, что надо делать. Можно, конечно, добиться авторитета и послушания, если тактично, но «плотно» дрессировать щенка с самого раннего возраста. Получается совсем неплохая собака. Но уже не гончая.
Восточные и южноевропейские овчарки
Это в основном очень древние породы, чьи прямые предки с десяток тысяч лет сопровождали скот в степях и пустынях Азии, где крупные стада пасутся на воле круглый год, не зная хлева. В зависимости от сезона, от условий года, от наличия воды в колодцах стада перегоняют с места на место, иногда на десятки и сотни километров. В районах кочевого скотоводства всегда было неспокойно, и собака должна была не только управлять стадом, но и защищать его и от зверя, и от человека. Даже на плоской как стол степи, не говоря уж о горных пастбищах, чабану трудно усмотреть за тысячным стадом. И собака должна была самостоятельно подгонять отставших или забредших в сторону. И в бой собака должна была вступать сама, не дожидаясь приказа. Все это требовало от овчарки, кроме силы и выносливости, ума, смелости и независимости. Об этом я уже рассказывал в разделе «Что такое собака».
Более или менее близко я знаком только с двумя породами сторожевых овчарок: кавказской овчаркой и среднеазиатской – алабаем. По характеру они, в общем, схожи. Обе сангвиники, кавказская с некоторым уклонением в холеричность, алабай же слегка флегматик. И среди тех, и среди других часто встречаются псы, особенно кобели, с выраженными задатками лидера. Обе породы недоверчивы к чужим, но кавказская овчарка более злобна и менее смела. Впрочем, быть может, дело в том, что с алабаями я знаком с «дикими», с теми, что пасут отары в пустынях и предгорьях Туркмении, а кавказскую овчарку знаю городскую, уже не одно поколение выращиваемую в питомниках.
Считается, что и кавказская, и среднеазиатская овчарки плохо управляются и туго поддаются дрессировке. В общем, они действительно довольно независимы и склонны брать на себя ответственность за свои решения. Но могу вас заверить, что когда в пустыне вы подходите к отаре и на вас с рыком бросается алабай, достаточно одного негромкого окрика чабана, чтобы пес потерял к вам всякий интерес. А при нужде – достаточно свиста или жеста, чтобы пес насторожился, оценил обстановку и отправился наводить порядок. Вполне вероятно, чтобы добиться уважения и послушания среднеазиатской овчарки нужно просто быть хозяином отары. Отара – смысл жизни хорошего алабая. Что касается дрессировки, то, как показывает опыт моих знакомых, если подходить к делу профессионально, алабай обучается не хуже любой другой собаки. Но в критической, по его мнению, ситуации он склонен полагаться на себя и потому, если он, скажем, всерьез пошел в атаку, остановить его командой сложно. Чтобы он не ходил в атаку почем зря, нужна не дрессировка, а воспитание. А вот воспитанию хороший алабай, пока он щенок, поддается с величайшей готовностью и потом не изменяет себе ни при каких обстоятельствах. К сожалению, одно время алабай и кавказская овчарка были модными породами, что сказалось на них не лучшим образом. Так что щенка нужно брать из авторитетного питомника и в любом случае только после близкого знакомства с обоими родителями и близкими родственниками, в частности – старшими братьями и сестрами.
Овчарки Центральной и Западной Европы
В этих местах и скот другой, и условия выпаса другие. Когда маленькое стадо пасется вблизи жилья, на небольших лугах среди возделанных полей, или когда надо прогнать его по узкой дороге или разделить его и загнать в хлев, от собаки требуются несколько иные качества. Собака должна быть очень умна и беспрекословно слушаться указаний пастуха. Собака не должна быть злобной. Схватки с волками и грабителями здесь – не самый важный вид деятельности, вполне достаточно, если пес будет просто предупреждать пастуха о появлении чужих. Поэтому среди европейских овчарок попадаются такие некрупные собаки, как корги, а преобладают псы, в общем, средних размеров, вроде колли, бобтейла или бриара. Даже одна из крупнейших пород этого типа – немецкая овчарка – сильно уступает по массе и силе алабаю или кавказцу.
Изначально для большинства пород этого типа характерны: сангвинический темперамент; сильная нервная система; смелость в сочетании с относительно невысокой агрессивностью (а некоторые просто добродушны); понятливость; склонность к послушанию. Амбиции, в большинстве случаев, этих собак не заедают, и к лидированию они не стремятся. Именно эти качества привлекли к собакам-пастухам симпатии широкой публики и многие породы уже давненько разводятся преимущественно как компаньоны. Это основательно их подпортило, и среди колли, например, сейчас множество собак со слабой нервной системой. Но в целом основа характера собак-пастухов замечательная.
Сторожевые собаки
На свете существует много пород, которые могут использоваться для сторожевой службы[6]. Это и разнообразные овчарки, и некоторые охотничьи собаки, и бойцовые, и даже декоративные. Сто лет назад, например, немецкого шпица считали собакой по преимуществу сторожевой. В принципе большинство собак реагирует лаем или рычанием на появление незнакомца. Но пород, которые были бы выведены специально для охраны дома, двора и хозяйственных построек, то есть чисто сторожевых, сравнительно немного. В основном это крупные догообразные, которые предназначались для охраны поместий и дичи в охотничьих парках – английский мастиф, неаполитанский мастиф, немецкий дог, бульмастиф, бордосский дог и другие. Предки этих пород – главным образом древние травильные и боевые собаки[7]. При крепкой нервной системе и смелости этим собакам частенько свойственна склонность к лидированию, и они с детства требуют строгого воспитания. При этом, как ни странно, их нельзя назвать особенно агрессивными, а современные представители этих пород, при правильном воспитании, даже производят впечатление добродушия. В целом для этих собак характерна некоторая флегматичность – они не сразу «заводятся». Чтобы прийти в состояние ярости, им обычно нужно некоторое время и повод – агрессия или «неправильное» поведение человека или другой собаки. Но уж если они «завелись» – остановить их трудно.
Все вышеизложенное относится, главным образом, к европейским сторожевым породам. Что касается пород «колониального» происхождения – скажем, латиноамериканских или юга США, – это несколько иное дело. Фила-бразилейру, аргентинский дог и некоторые другие – это «собака плантатора», у которой много поколений вырабатывали агрессивность по отношению к человеку. При всей любви европейцев к собакам аргентинский дог, например, многими авиакомпаниями включен в список пород, категорически запрещенных к перевозке. Вообще, в некотором отношении все сторожевые собаки напоминают азиатских овчарок, в частности независимостью и склонностью самостоятельно принимать решения. При повышенной агрессивности и отсутствии почтения к роду человеческому, это чревато крупными неприятностями как для хозяина, так и для окружающих.
Прочие служебные собаки
Вообще говоря, к служебным относятся и сторожевые породы, и собаки-пастухи. Но существует (или существовало недавно) множество других служб, на которых используются собаки. Это и защитно-караульная служба (не имеет ничего общего со сторожевой), и служба связи, и розыскная служба, и спасательная, и сопровождение слепых и многие другие. При всем разнообразии этих служб у них есть одна общая особенность – собаки вынуждены работать в сложных условиях, под постоянным воздействием сильных раздражителей, часто среди человеческой толпы.
Может показаться странным, но для большинства видов служб специальных пород не выведено. Нет породы «розыскная» или «собака-поводырь». Это, быть может, результат очень высоких требований, которые предъявляются к таким собакам. И почти для всех служб собаки рекрутируются из самых разных пород, были бы способности. Единственная, пожалуй, служба, для которой выведены особые породы – защитно-караульная (ЗКС). Сейчас это, прежде всего, немецкая и восточно-европейская овчарки (которые от своего пастушьего прошлого сохранили только название), ротвейлер (раньше тоже был, по сути, овчаркой – собака гуртовщиков), ризеншнауцер (тоже собака гуртовщика). Специально для защитно-караульной службы выводились когда-то доберман-пинчер, боксер и черный терьер. Доберман-пинчер долго был непревзойденной собакой ЗКС. В основу породы легли крови ротвейлера (уравновешенность и выраженные сторожевые качества) и пинчера (подвижность и взрывной характер). Увы, современный доберман очень деградировал. Как собака ЗКС выводился и черный терьер, но селекционные работы по этой очень молодой породе так и не были доведены до конца. Так что ныне наиболее пригодными для этой службы остаются, пожалуй, ризеншнауцер, немецкая и восточно-европейская овчарки. В последнее время к этой службе начали привлекать и чисто сторожевые породы, и азиатских овчарок, и бойцовых собак. Издавна в качестве телохранителя использовался немецкий дог. Но, на мой взгляд, успех этих пород сомнителен. Дело в том, что хорошая собака защитно-караульной службы должна обладать редким сочетанием качеств. От нее требуется ум, уравновешенность, крепкие нервы, инициативность, способность мгновенно «взрываться», и при всем этом – сдержанность, высокая контактность[8] и управляемость. Чисто сторожевые породы слишком флегматичны и самостоятельны, а бойцовые – неумны, чересчур азартны и вязки.
Декоративные собаки
К декоративным, строго говоря, следует относить все породы, которые оцениваются не по рабочим качествам, а преимущественно или исключительно по экстерьеру. С этой точки зрения мастино наполитано, ирландский волкодав или современный боксер – чисто декоративные породы. Среди декоративных пород есть такие, которые еще совсем недавно были рабочими, вроде некоторых терьеров, спаниелей и тех же боксеров. Есть породы, ставшие декоративными уже довольно давно – многие терьеры, пудели, английские бульдоги, бассеты, шпицы, однако их рабочие предки хорошо известны. Но есть и породы, специально выведенные в качестве декоративных или попавших в эту категорию так давно, что следов их рабочих предков уже не удается обнаружить. Это мопсы, пекинесы, мальтезы (то, что наши старушки называют болонками), бишоны, ши-тцу и множество других пород, как вполне обычных, так и экзотических.
Часть декоративных пород в большей или меньшей степени сохранили черты психики, свойственной их рабочим предкам, другая – утеряла их окончательно. Дать единую характеристику всем декоративным породам практически невозможно. Можно только констатировать, что среди пород, совсем недавно ставших декоративными, собак со слабой нервной системой и вообще с отклонениями в психике, пожалуй, больше, чем среди пород старых. Вообще, декоративные собаки очень разные. Разнообразие характеров очень велико не только между породами, но иногда и внутри породы. Предсказать, каким вырастет щенок, у некоторых пород бывает очень трудно, разброс вариантов необыкновенно широк: от полного идиотизма до высочайшего для собаки интеллекта, от истерической злобности до полнейшего добродушия, от очень сильной нервной системы до очень слабой и от патологической трусливости до несгибаемой смелости. Впрочем, есть одна, более или менее отчетливая закономерность – связь конституции и темперамента. Чем суше и легче по телосложению порода, тем более она возбудима и холерична, о чем мы уже говорили в разделе «Понятие об экстерьере».
Доброе слово о дворнягах
Среди владельцев и заводчиков породистых собак, особенно служебных, довольно часто встречаются люди, относящиеся к дворняжкам с искренним презрением. Дескать, они и трусливы, и чувства собственного достоинства не имеют, и готовы продаться любому за кусок колбасы. Действительно, городские бездомные дворняги вроде бы такое мнение часто оправдывают. Но надо сказать, что если бы элитный ротвейлер, ризеншнауцер или овчарка со щенячьего возраста оказались бы бездомными, вряд ли они бы выглядели и вели себя иначе. Другое дело, что породистая собака в таких условиях обычно просто не выживает, и дело не в благородстве характера, а в слабом здоровье. В целом для дворняг характерны смышленость, сильная нервная система и сангвинический темперамент. И если дворняга взята в дом маленьким щенком, еще не усвоившим правила поведения бездомной собаки, то при правильном воспитании из нее обычно вырастает вполне достойная личность. Про правильное воспитание я упомянул не зря. Будучи, как правило, очень умны, дворняги, если у них не выработаны уважение к хозяину и послушание, легко садятся владельцу на шею и изыскивают самые разнообразные способы получать от жизни удовольствие – от самостоятельных прогулок по помойкам до воровства или выпрашивания вкусных кусочков у соседей. Но этим славятся и некоторые породистые собаки, отличающиеся умом, в частности – многие лайки и пудели.
Сложности с воспитанием дворняги могут быть связаны и с тем обстоятельством, что среди потомственных бездомных собак, уже не одно поколение живущих в «диком» состоянии, довольно широко распространен более или менее выраженный «волчий» тип психики – наличие врожденной сильной пассивно-оборонительной реакции, которая блокируется силой нервной системы и сравнительно низкой возбудимостью. Кроме того, предсказать, что вырастет из щенка, даже его будущие размер и внешность, довольно сложно. Большая или меньшая непредсказуемость качества щенков – характерная черта всех дворняг. Слишком богат и разнороден их генофонд.
От дворняжек обычно отличают так называемых метисов. Это потомство незаконного брака двух вполне породистых собак. Очень многие метисы ничуть не хуже, а то и лучше своих породистых предков. Однако, как и в случае с дворняжками, бывает трудно предсказать, что вырастет из таких помесей.