4
Сегодня прямо с утра, придя на работу, я не успел даже снять пальто, как меня тут же осчастливили – Кэп назначил утреннее собрание всех сотрудников. Уже спускаясь на первый этаж, чувствовал, что сейчас начнут говорить о каких-то нововведениях, и уже спустя минут десять-пятнадцать понял, что не ошибся: нашего травматолога, переведённого в больничный комплекс в целях осуществления проекта по обмену опытом на два месяца, оставят там насовсем, а вместо него теперь в нашем коллективе появится новый сотрудник. Сказать по правде, я ожидал увидеть какого-нибудь выходца из ВУЗа, но уж никак не то, что узрел в итоге: статный высокий мужчина, на вид которому было чуть больше тридцати пяти, издалека производящий впечатление ожившей глыбы льда, со светлыми глазами и тёмными слегка вьющимися волосами чуть выше плеч. В тот момент, когда нам всем предложили подойти и поговорить с новым работником, я по какой-то причине подошёл к Виктору чуть ли не вплотную. Нет, я не горел желанием познакомиться с ним одним из первых – мне лишь хотелось ощутить хоть какие-то импульсы энергетики и, возможно, даже что-то уловить. Это было, пожалуй, ошибкой дня: я ещё никогда в жизни ни одного человека не встречал с настолько тяжёлой, давящей, грязной энергетикой, которая буквально распространялась на всех стоявших в радиусе метра.
Я был единственным, кто в этот радиус попал на больший промежуток времени, чем все остальные, вместе взятые: люди жали ему руку и тут же отходили, а я оставался стоять, как пригвождённый. То ли вновь начавшийся систематический недосып из-за полуночной работы над книгой, то ли ещё что-то, что повлияло на дальнейшее моё самочувствие, но в те минуты нахождения рядом с этим человеком мне хотелось лишь закрыть глаза и позволить своему телу опуститься на пол в беспамятстве, а ещё лучше – отойти как можно дальше или вообще скрыться, избавившись от этого наваждения. Но я упорно продолжал стоять, делая выражение лица как можно более спокойным и борясь с непонятными ощущениями, чуть позже точно также обменялся с ним рукопожатиями и на секунду заглянул ему в глаза… Иногда на моём жизненном пути попадаются люди, которые не нравятся мне с первых минут знакомства. Это невозможно объяснить логикой, и никаких веских причин с моей стороны на подобное отношение к таким людям нет. Но тем не менее, я не могу отделаться от мысли о том, что с таким человеком определённо что-то не так. Также и здесь: в его глазах было что-то, что меня встревожило, заставило задуматься над дальнейшим общением на фоне общей давящей энергетики и этого особо тяжёлого взгляда. Поэтому сразу же после собрания я поспешил ретироваться в свой кабинет и не показывал оттуда носа до самого обеда.
Благо, меня было, кому отвлекать от безрадостных мыслей об этом Викторе – сегодня удалось встретиться с родителями девушки, которая обратилась ко мне ещё пятничным утром. Убедившись в том, что в данном случае действительно есть вероятность того, что родители клиентку, как минимум, не поймут и не примут, провёл с ними окольную беседу на беспокоящую девушку тему, после чего спровадил их, назначив ещё один такой разговор на завтра. Безусловно, тут надо подумать над тем, как не только полностью подготовить её родителей к такому сюрпризу и преподнести информацию наиболее мягким образом, но и для начала немного подкорректировать их восприятие подобного контингента людей. В противном случае я не то, что цели не достигну – только хуже сделаю. А ведь у меня в этом году остался последний рабочий день, который завтра и состоится. Похоже, чуда не произойдёт… Буду надеяться лишь на то, что сама девушка в самовольном порядке ничего не предпримет, иначе тогда весь план окажется провальным.
Так вот, проводив родителей барышни до дверей центра, направился обратно в кабинет с чашкой свежеприготовленного кофе, но, подойдя к своему столу, тут же чуть было не облил собственные руки кипятком – Виктор, стоящий за спиной, обратился ко мне по имени. Вот опять же, то ли я кофе перепил, то ли ещё что-то, но факт остаётся фактом: я его присутствия в кабинете не заметил точно так же, как и не услышал приближающихся за спиной шагов, от чего чуть ли не подпрыгнул на месте из-за его вкрадчивого баритона. Да ядрёна вошь! Неужели за столько лет человек стучать в дверь, прежде чем зайти, не научился? И почему Таня не сообщила о том, что у нас тут незваные гости?
Чуть позже выяснилось, что Виктора посетила идея пригласить меня на совместный обед, дабы и со мной контакт наладить, и краткую информацию о всех своих новых коллегах разузнать. Меня от его общества спасло лишь то, что на людях я не ем – только закусываю. Но мне тогда показалось, что мужчина ничуть не расстроился от понимания, что ближайшие лет сто компанию в обеденный перерыв я ему составлять не намерен. А ближе к вечеру выяснилось, что казалось не зря: в последнем часу моей работы, когда никаких клиентов уже не предвидится, новый травматолог решил заглянуть ко мне на чашечку успокоительного чая. Правда, он до сих пор не в курсе, что чаёк-то волшебный. Да и ладно – может, так его бешеную энергетику хоть на немного притуплю. Я ведь уже говорил о том, что у него тяжёлая энергетика? Так вот, когда он в течение последующего получаса с чашкой успокоительного чая сидел прямо у меня перед носом, вольготно устроившись на одном из кресел, я вжимался в спинку кожаного дивана, как мог, стараясь отдалиться от этой подозрительной личности как можно больше. Ещё в процессе выдавливания из себя слов о тех, с кем ему предстоит работать в ближайшее время, старался вообще не встречаться с ним взглядом, ибо риск того, что поперхнусь своим напитком, был в тот момент велик как никогда… Только когда Виктор удалился из кабинета, пожелав предварительно хорошего вечера, я смог свободно выдохнуть и ещё раз про себя отметить: этот человек мне не нравится. Определённо, не нравится.
Последний рабочий день в этом году завершён, и вот теперь я могу спокойно выдохнуть. Конечно, у меня ещё осталось незавершённое дело с той самой пятничной клиенткой, но, сдаётся мне, что теперь-то уж точно всё пойдёт так, как и было задумано. Хотя и сегодня не обошлось без происшествий – Виктор, вновь беспардонно заявившись ко мне в кабинет ближе к вечеру, предложил выпить не того самого успокоительного чая, который я сегодня специально для него заварил, а именно кофе, на редкость отлично приготовленного моей секретаршей. Я где-то видел в продаже в своём городе открывающиеся перстни, внутрь которых можно положить что-нибудь весьма интересное в порошковом виде, и вот сейчас понимаю, по какой именно причине люди на плату за подобное золотое украшение не скупятся. Но шутки шутками, да только же мне вновь пришлось поначалу из себя слово за словом выдавливать, дабы хоть как-то беседу поддержать. А тему для беседы с малознакомым человеком Виктор выбрал весьма растяжимую – о любви. Несколько первых минут я вникал в суть разговора весьма поверхностно, потому как вновь сидел, будто на иголках, но чуть позже сам не заметил, как проникся его философскими речами и к концу даже успел взболтнуть лишнего о том, что вот сейчас как раз пишу книгу о любви. Признаться честно, не ожидал тех слов, которые по завершении моего краткого рассказа о причине её создания Виктор выдаст: «Вы, Вальдемар Натанович, пишите – это главное, что от Вас требуется. Пишите и ни о чём другом не думайте. Тот, кому она посвящена будет, её прочитает».
Я тогда ещё от удивления спросить хотел, откуда такая уверенность в собственных словах, будто это какое-то предсказание из бумажки в печенье, но, допустив мысль, что человек, возможно, меня вот так своеобразно подбодрить хотел, непринуждённо перевёл тему на околоновогоднюю. Чуть позже меня настиг второй приступ удивления за день: я готов был уже полностью расслабиться, почти привыкнув к присутствию этого человека возле себя, как вдруг Виктор, до этого сообщивший мне, что новогоднюю ночь проведёт в компании своих друзей, и узнавший, что сам я буду отмечать праздник в одиночестве, предложил присоединиться к их компании, отчего у меня глаза на лоб полезли. С какой стати мне, незнакомому его друзьям человеку, заявляться к ним в арендованный на ночь ресторан? Это уже, знаете ли, не смешно. Ну а пока я сидел и вот так удивлялся, Виктор, не дав мне шанса отказать, подложил под чашку с недопитым остывшим кофе свою визитку и, оставив её с блюдцем на столике, со словами: «Если всё-таки надумаете присоединиться – обязательно сообщите», чинно удалился. Радует только одно – не так уж новый сотрудник и страшен, хоть энергетика у него и впрямь тяжёлая…
На самом деле только сейчас понимаю, что отмечать Новый Год одному – не комильфо как-то. Соседка вот к своим подругам на несколько дней отчаливает, а я один что буду в квартире делать? Можно, конечно, забуриться к друзьям, да только тут, опять же, есть один нюанс: я, как обычно, останусь самым трезвым, что грозит мне ответственностью в виде доставки всех по домам после окончания мероприятия. Можно попробовать и в дороге Новый Год встретить, да только куда же я поеду? Ладно бы, если были бы друзья за тысячи километров от моего места дислокации, а то так просто кататься – не моё. Хотя есть идея в новогоднюю ночь за книгу засесть – может, тогда успею к 14 февраля. Кстати, о книге. Фантазия моя, как оказалось, в последнее время совсем в отпуск ушла – в голову не идёт совершенно ни одно более-менее адекватное название. На мой взгляд, «69 писем» – слишком банально, «Султану моего сердца…» – слишком помпезно, а» К тебе, [тут должна быть буква]» вообще чистейшего рода плагиатом попахивает. Так что остаётся только одно – надеяться на то, что сносные мысли таки придут в мою светлую голову хотя бы к завершению создания.
Но меня есть, с чем поздравить – у нас наконец-то пошёл снег. Увидев на выходе из центра белую парковку, не поверил своим глазам – всё же так долго появления на улицах города первых по-зимнему снежных хлопьев я жду впервые. И на душе от этого как-то сразу потеплело: захотелось подойти к своему дому, в подъезде открыть ящичек с номерком собственной квартиры и неожиданно обнаружить там письмо с поздравлением от кого-нибудь далёкого, но при этом близкого, а ещё лучше – письмо с дополнением в виде какой-нибудь безделушки. Или, к примеру, зайти домой, разложить содержимое пакетов в холодильник, потом сесть за ноутбук с чашкой крепкого кофе, открыть электронную почту и обнаружить там длинное послание от какого-нибудь знакомого. Думаю, тогда я был бы счастлив… Но что-то я совсем замечтался. Так, подарки приготовил, поздравления приготовил. Пойду холодильник готовить.
В этот раз не стал долго раздумывать над тем, где и с кем провести новогоднюю ночь, от чего ещё утром 31 декабря созвонился с Виктором и сообщил, что принимаю приглашение и появлюсь в назначенное время в назначенном месте. А уже после, прикидывая в уме, кто именно может позволить себе аренду всех двух этажей помещения самого дорогого в городе ресторана, подобрал соответствующий случаю и контингенту людей внешний облик, позже оценив своё отражение в зеркале на «твёрдую четвёрку» и незамедлительно отправившись в путь.
Моя первая ошибка заключалась в следующем: когда у входа в дорогой ресторан припарковано множество не менее дорогих авто, возле которых находятся их владельцы, а ты весь такой красивый подъезжаешь прямо ко входу на дешёвенькой грязненькой машинке с рекламой названия и номера такси, откуда эта самая машинка и была вызвана – это, конечно, беспроигрышный способ обратить на себя внимание, да только не в том ключе, в каком хотелось бы. Безусловно, многие присутствующие снисходительно сделали вид, будто и вовсе не заметили моего своеобразного появления, но всё равно такой метод мне на руку не играл. Моя вторая ошибка заключалась в том, что на данный момент у меня до сих пор не имеется костюма для подобного рода мероприятий, сшитого именно на заказ. Нет, безусловно, тот, что я выбрал, действительно мне шёл и сидел почти идеально, но… Но, как только я поднялся на второй этаж ресторана и узрел всех собравшихся гостей в дорогих и в большинстве случаев явно сшитых на заказ нарядах, тут же понял, что никакой «твёрдой четвёркой» здесь и не пахло – максимум, «удовлетворительно» с натяжкой, что также не играло мне на руку. Пришлось эту ситуацию обыгрывать, делая вид, будто так и было задумано изначально. Ну а пока я это проделывал, вспоминал одну свою старую знакомую, которая в прошлом новом году неудачно перекрасилась в светлый оттенок с фиолетовым отблеском, после чего на всех посвященных праздникам мероприятиях притворялась, будто именно такого цвета и добивалась. К тому же, посодействовала моя необычная для контингента присутствующих людей внешность, и благодаря моим длинным светлым волосам на фоне тёмно-синей ткани Виктору не составило труда меня отыскать.
А дальше началось то, чего со мной ещё никогда не происходило – меня решили представить лично каждому из собравшихся, количество которых уже давно перевалило за сотню. Признаться честно, нечто подобное я хоть и предполагал, но полностью к этому готов не был, потому чем большему количеству людей я пожимал руку при знакомстве, тем больше глотков игристого алкогольного напитка мною было сделано. К слову, от тяжёлой энергетики Виктора на тот момент не осталось и следа, и тут уже либо принятый мною алкоголь сделал своё дело, либо сама обстановка предрасполагала смену энергетики на более доброжелательную. Как бы там ни было, в уме я всё равно время от времени успокаивал себя прокручиванием плана с задействованием подвала, любезно предоставленным одним человеком в моё полное распоряжение на несколько дней. А посему, когда гости начали произносить первые тосты, я лишь молился о том, чтобы меня самого не постигла участь с лёгкой подачи кого-нибудь из присутствующих толкнуть великосветскую речь в честь праздничка, ибо на тот момент я был слишком растерян для того, чтобы в самую ответственную минуту не запнуться. Но всё обошлось – большинство гостей благополучно забыли о моём существовании сразу после знакомства, отчего сразу поле окончания фуршета я в уже полностью спокойном и расслабленном состоянии начал наблюдать за рассаживающимися по своим местам возле праздничных столов людьми.
Столы же от закусок и напитков не ломились, однако, как я понял уже после второй унесённой официантом тарелки, это был праздничный ужин из семи блюд. Боже, даже на самый голодный желудок я не смог бы не просто съесть, но хотя бы попробовать такое количество предложенных гостям кулинарных шедевров. А ведь перед основной подачей блюд был ещё и фуршет… Не выдержав такого изобилия предложенной пищи, после раздумий над третьей тарелкой незаметно вышел из-за стола и, захватив пальто, направился прямиком на отрытый балкон для перекура. Вдохнув морозный свежий воздух и вольготно устроившись возле колонны, достал сигарету, после чего начал искать ранее запрятанную куда-то зажигалку. И тут вдруг перед моим носом что-то чиркнуло, а через долю секунды появилось пламя, осветившее руку в тёмной кожаной перчатке с явно недешёвой зажигалкой. Блин, да что у человека за привычка такая – со спины подкрадываться?! Меня тогда, ей богу, чуть Кондратий не обнял… Обернувшись, увидел то, что и ожидал – непроницаемое выражение лица Виктора и его тяжёлый непонятный взгляд с холодным блеском, в полуночной темноте ставший ещё более угнетающим, нежели чем при дневном свете. Нервно выдохнув, быстро прикурил и с мысленной фиксацией вновь проявившегося инстинкта самосохранения отошёл к ближайшей стене на безопасное расстояние. И тут уже то ли алкоголь из моей крови так быстро выветрился, то ли сам Виктор вновь развернул свою подавляющую всё живое в радиусе метра-двух ауру, но мне от чего-то захотелось как можно скорее ретироваться. А посему после недолгого обмена стандартными фразами о проходящем торжестве я, так и не выкурив всю сигарету, пожелал ему приятного времяпровождения и бодрым шагом возвратился в зал второго этажа.
По возвращении довольно быстро заприметил собравшихся в группу интересных для меня людей и ненавязчиво присоединился к разговору. Теперь у меня была цель: выяснить как можно больше о жизни моего нового сотрудника. Так-так-так… Через час порхания от круга к кругу мне удалось найти ответы на часть своих вопросов при том, что число самих вопросов только увеличилось. Факт 1: саму встречу Нового Года организовал Виктор, который и выложил большую часть от всей суммы за достойное проведение мероприятия. Вопрос – откуда у человека столько денег? Факт 2: он только месяц назад переехал из Москвы в наш город, хоть в столице у него была и постоянная работа, и квартира почти в центре осталась. Вопрос – что побудило его к таким переменам? Факт 3: как уже говорилось ранее, Виктор живёт здесь совсем недавно. Вопрос – откуда у него столько высокопоставленных хороших знакомых именно в этом городе? Факт 4: ему действительно 48 лет. Вопрос – это какие же маски он на своё лицо накладывает, что выглядит не старше сорока? Факт 6: в нашем медицинском центре работает множество людей, которые могут скрасить общество своим присутствием гораздо лучше, нежели чем я. Вопрос – почему именно я, а не Кэп, который его в цент работать и привёл? Возможно, я просто излишне подозрителен, но эти вопросы не оставляют мою голову в покое до сих пор.
Ну а пока я так ходил и с улыбкой на лице невзначай интересовался жизнью хозяина праздника, время подошло к трансляции поздравительной речи Президента и бою курантов, отмеряющих конец старого и начало нового года. Ещё на выходе из дома заранее приготовившись, я, не теряя ни минуты, вышел с бокалом шампанского всё на тот же балкон и, расчистив от снега поверхность одного из столиков, приготовил бумажку, ручку и зажигалку. Да, именно таким способом я загадывал тогда желание уже третий раз подряд за последние три года, но в этот раз желание целью быть никак не могло, ибо осуществление его мне действительно неподвластно. Рискнув тем самым в будущем испытать разочарование от его неисполнения, под звуки оповещения об окончании старого года дрожащими от предвкушения руками на маленьком клочке бумажки я быстро черкнул несколько слов, тут же скатав бумажку трубочкой и, удерживая её над бокалом, поджёг. С каждой секундой пепла в шампанское попадало всё больше и больше, пока весь листик не превратился в него, ну а я, в тот же миг опустошив фужер тремя глотками, прислушался к звукам в зале. По отголоскам понял, что успел, от чего на душе сразу стало как-то спокойнее. Надежда вновь появилась, а это значит одно – в этом году я, возможно, стану самым счастливым человеком на свете.
Мне сегодня по приезду в Москву за утренней чашечкой кофе и обсуждением того, как без лишнего привлечения внимания узнать информацию о Викторе, мой дядя сказал одну вещь: «Знаешь, Вальдо, иногда я вижу перед собой человека светлого, тёплого, умеющего понять и простить. Человека, который верит в остальных людей, верит в то, что каждый из них достоин светлого будущего, любви, заботы и сострадания. Но иногда я вижу перед собой тирана, диктатора, готового уничтожить всё живое на пути к своей цели, взбираясь по головам и сворачивая шею каждому, кто посмеет попытаться его остановить. Именно во втором твоём проявлении я боюсь за тебя. Боюсь за то, что в какой-то момент ты полностью погрязнешь в этой тьме и даже не будешь пытаться искать выхода оттуда, потому как она придётся тебе по нраву».
Так не будите во мне того, кого видеть не хотите.
Уже третьи сутки подряд заседаю в Москве, но пока об этом Викторе толком ничего узнать так и не смог: паспортные данные и данные о его образовании с информационной базой совпадают, ни в каких уголовных делах замешан не был, а в Москве был уволен по собственному желанию с поста заместителя ген. директора одной московской фирмы. И всё-таки меня терзают смутные сомненья на предмет того, по какой именно причине человек из такого огромного города переехал сюда и теперь работает самым обыкновенным травматологом в нашем захолустье. Спрашивается, ну вот чего я пристал к нему? Ведь живёт, работает исправно, никого не трогает. А вот и трогает. Незаметно, правда, за моей собственной спиной…
Ещё с утра вторника прошлой недели и до самого вечера среды Виктор морально домогался до моей секретарши с расспросами о том, где я родился, учился, как учёбу окончил, куда дальше пошёл, был ли в армии и в какой части, кто мои родители и родственники, чем занимаются, где проживают, как я с ними теперь контактирую, с кем я жил, куда ездил, в каких городах побывал, есть ли у меня увлечения, где вечера провожу, в каких местах чаще всего бываю, как отдыхаю, с кем встречаюсь и т. п. А вот теперь вопрос дня: а зачем ему о своём коллеге так много знать? Секретарша Таня сама мне такие вот подробности в курилке рассказывала да жаловалась на то, что тип этот уж совсем её заколебал. Поэтому мне и нужна информация – не люблю я, когда за моей спиной начинают утраивать подобные допросы с пристрастием без видимых на то причин. К тому же, у самого Виктора было достаточно времени за чашкой кофе меня самого расспросить обо всём, что его интересует. А так получается, что человек о себе и без того не очень приятное впечатление ещё больше портит. В общем, надо будет после каникул у всех остальных поинтересоваться, не замечали ли и они подобных действий к своим персонам со стороны нового работничка. А для пущей убедительности к Кэпу на огонёк заглянуть – если уж он его к нам привёл, наверняка что-нибудь знает.
Ну а пока что я отдыхаю, собираясь с силами: встаю поздно, часов этак в восемь, завтракаю, выпивая чашечку натурального и отменно свежеприготовленного заботливой женой дяди кофе и вкушая тоненькие ломтики любимого сыра, а после направляюсь на балкон для выкуривания первой сигареты. И всё это в ленивом неспешном ритме. Чуть позже с родственником хожу либо по встречам с нужными знакомыми, либо сразу еду к нему на работу, где и пытаюсь вникнуть в суть всех его дел в режиме онлайн, которые дядя удерживает в равновесии пока одной только силой мысли, чему и пытаюсь научиться. Нет, я никогда не видел себя на руководящей должности, однако в связи с последними событиями это качество теперь является наиболее полезным и эффективным для решения некоторых проблем во взаимопонимании с некоторыми отдельно взятыми личностями. Благо, возможность переиграть нюансы всё ещё есть… Ближе к обеду меня отпускают в вольное плавание, и тут уже я либо гуляю по улицам города, подмечая мелочи и открывая для себя что-нибудь новое и удивительное, либо вытаскиваю из недр пушистого пледа и завала эскизов с тату полусонного и вечно мёрзнущего Аркадия в какое-нибудь ничем не примечательное тихое местечко, чтобы уже там за очередной чашкой кофе вспомнить что-нибудь приятное, а заодно порадоваться тому, что у каждого из нас есть надёжный тыл в виде друг друга.
Уже после, насидевшись, нагулявшись и наморозившись, на всех парах пешком летим до моего временного места дислокации, успевая играть в догонялки, как в детстве, и всё также на ходу делая снежки и пытаясь попасть ими в противника. Да-да, я ещё припомню ему тот самый снежок с осколками сосульки, который попал мне прямо по мягкому месту, из-за чего теперь сидеть нормально не могу! Но это так, чтобы он знал и понимал, что ему потом грозит… Ну а когда время подходит к полуночи, и все в квартире разбредаются по своим комнатам для отхода ко сну, я с чашкой успокоительного чая усаживаюсь за ноутбук и вновь начинаю лечить свою рану.
Знаешь, а я ведь до сих пор благодарю всех богов за те последние пять месяцев ушедшего года, в которых все мои мысли на любые темы неизменно возвращались к тебе. Насколько бы горько ни было от осознания ситуации, насколько бы трудно ни давалось повторное пропускание всего того, что заключено в моих строках к тебе, я всё также рад твоему появлению в моей жизни и всё также продолжаю молиться за тебя, хоть и верующим меня язык назвать не повернётся. И всё также продолжаю раздумывать над названием книги…
Снилось вот что. Просыпаюсь в какой-то одноместной палате с решётками на небольших окнах, за которыми открывается вид на заснеженный город вдали, но солнца нет, а в самой палате с грязно-зелёной краской на стенах и протёкшим потолком очень холодно, будто отопление и не работает вовсе. Полусонным взглядом оцениваю свой внешний вид: спутанные длинные волосы, собранные в косу, пижама в бело-голубую полоску, перепачканную в каких-то тёмных пятнах, слишком бледная для живого человека кожа, в сгибах локтей следы от постоянных уколов и капельниц, на посиневших от холода ногтей стоп нет даже носков, а одеяла вблизи не видно. Медленно приподнимаюсь и оглядываюсь: справа от меня окрашенный в белый цвет штатив с двумя упаковками какого-то раствора, чуть дальше находится старый узкий шкаф из тёмного дерева, а за ним дверь выхода из палаты; напротив меня ржавая раковина с такими же кранами и зеркалом над ней в мутных разводах, в углу возле окна стоит горшок с давно завядшим и заросшим сорняками растением, а справа от меня находится тумбочка из того же тёмного дерева со всякими ампулами, шприцами, упаковками таблеток и использованными ватными дисками с капельками чьей-то крови.
Полностью приходя в себя, всё никак не мог вспомнить, каким образом и по какой причине вообще здесь очутился, но точно знал только одно – нужно выбираться отсюда как можно скорее. Если я ничего не напутал, был то ли час, то ли два дня, а это значит, что все ушли на обед, и в коридорах, кроме отдельных представителей персонала, никого быть не должно. Только вот для начала надо найти хотя бы тапки. Не слезая со скрипящей кровати, осмотрел весь плиточный пол. Тапок нет. То есть как это нет? А где они тогда? Не понял. Где, чёрт возьми, мои тапки?! Так, ладно, надо успокоиться. Если их здесь нет – значит, они в каком-то другом месте, и их надо просто поискать. Поразмыслив так ещё с минуту, таки встал с кровати и, морщась от прикосновения стоп к ледяной плитке на полу, начал осматривать всё помещение на предмет хоть какой-то обуви. Перерыв шкаф с тумбочкой, поползав немного по полу, заглянув во все щели, искомого так и не нашёл. И тут вдруг из коридора послышались чьи-то голоса: видимо, мед. персонал, проходивший мимо моей палаты. В тот момент я лишь успел расслышать единственную фразу одного из них: «Ну да, а то обед скоро заканчивается». Стоп. Обед скоро закончится?! Хрен с ними, с тапками – так пойду.
Проверив, не заперта ли дверь, как можно тише отрыл её, а после, высунувшись из проёма и осмотревшись, никого на пути не заметил, отчего также тихо прикрыл дверь и пустился бегом по коридору, каждые два-три метра замирая на месте и прислушиваясь к любому звуку на этаже. Тихонько проскользнул к лестничному проёму в конце коридора и начал спускаться вниз. Один этаж, второй, третий… Боже, да сколько их тут? Может, не та лестница? Так, главное – не поскользнуться. Надеюсь, что та, ибо я и без того уже до костей продрог, а ещё тапки надо найти – не голыми же ногами по снегу бежать. А если там мороз? Надо найти ещё тогда и верхнюю одежду… Добежав так до первого этажа, чуть было не попался на глаза какому-то врачу – благо, успел за стеной в проходе спрятаться. А после, переждав ещё немного, вышел и тихонько добрался до поста охраны. Так, охранник спит, это хорошо. Наверное, у него где-то тут должны быть тапки и верхняя одежда. Как можно тише пробираюсь прямо в пункт охраны и за спящим человеком медленно открываю створку шкафа, молясь, чтобы та случайно не скрипнула, обнаруживаю там куртку с мехом и сапоги. А ведь сапоги это даже намного лучше, чем тапки – в них и убежать дальше можно… Вот только куда же я побегу-то?
Пока так стоял, натягивая сапоги и силясь вспомнить хоть одного своего знакомого, в конце коридора показался санитар, который тут же меня заметил и на всех парах бросился за мной вдогонку. Я же, не будь идиотом, метнулся по направлению к выходу из учреждения, на ходу натягивая второй сапог, а, выбежав на улицу, перелез через забор и вновь остановился: ни кто я, ни что я, ни откуда я, ни кто мои друзья – вспомнить так и не вышло, как бы ни силился. А я ведь даже не знаю, где я, и куда в таком случае бежать… Пока я вот так стоял, мёрз и судорожно обдумывал дальнейший план побега, санитар настиг меня и успел схватить за локоть так, что вырваться и побежать, куда глаза глядят, удалось только с четвёртой попытки и только после сильного пинка. А глаза и ноги привели меня к какой-то недостроенной многоэтажке, в открытой подъезд которой я и влетел, из последних сил поднимаясь на самый верх. Добравшись до крыши, уже от безысходности опустился на колени и пополз к её краю. Куда мне идти? К кому? Никого и ничего не помню. Да и просто так меня теперь точно не отпустят – минут пять-десять, и меня силой приволокут обратно, вновь заколют до полусмерти какой-то дрянью и сделают так, чтобы снова ничего не вспомнил и вообще никогда надолго не просыпался. Не хочу так. Лучше вниз сигануть и покончить со всем этим…
А что? Ведь неплохая идея. Ну а что ещё остаётся? Обратно не хочу, но убежать далеко не смогу – тело от слабости совсем не слушается. Выхода другого всё равно нет. Вон уж и этот бугай поднимается по ступенькам последнего этажа, а сделать что-то с ним теперь всё равно не смогу. Кое-как встаю на ноги, стаскивая с себя ненужные более сапоги, подхожу к самому краю крыши и, не дожидаясь появления санитара, закрываю глаза, прыгая в пустоту… Тут же ощущаю весь скопившийся страх и ужас, будто гигантской волной накрывающие остатки моего разума и завладевающие ими до конца, а секунду спустя в голове проносится одна-единственная мысль: «Не хочу умирать!». И тут я начинаю кричать.
Будит дядя, трясущий меня за плечи и зовущий по имени. Когда полностью прихожу в себя, мне вновь говорят, что громко кричал во сне. Ну вот, теперь ещё и они знают. Я так чувствую, меня скоро совсем контузит. Нехорошо.
Сейчас стало модным косить под всякого рода душевнобольных и субъектов с какими-либо психическими отклонениями по фазе. Для меня, как для психолога, самым удивительным было следующее: эти люди хотят попасть в, грубо говоря, больничку/дурку/психушку (то есть, в психиатрическую клинику), по поводу чего у них наблюдаются очень и очень сильные заблуждения. В частности, они свято верят в то, что вот уж там-то о них будут заботиться, холить, лелеять и каждодневно выслушивать их нытьё по поводу того, как же жизнь несправедлива. Чуваки, я вам секрет открою – эта ваша жиза (да простят меня все приверженцы исконно русского языка за такое извращение) вообще никогда справедливой не была. И, более того, надо учиться как-то не только с этим мириться, но и жить дальше. Ну а если вы действительно думаете, что за вами там бегать будут, то знайте, что это – самое большое заблуждение в вашей жизни. Бегать-то будут, да только не в косвенном смысле, а в самом прямом. К примеру, если вы сами не пожелаете пройти определённого рода процедуры, вас просто заставят это сделать. Если вы не примите лекарство – вас заставят это сделать. Если вы будете колобродить по ночам, мешая другим «выздоравливать» – вас заставят скушать пилюлю снотворного или же введут его внутривенно. А если и после таких мер вы будете себя плохо вести – вас поселят в такую палату, в которой потом сами будете лежать и жалеть о собственном непослушании.
Это я к чему? К тому, что в свои 22 я уже работал в психоневрологическом диспансере, пусть и недолго. Так вот, ничего радужного там нет. За тот месяц было несколько случаев, когда людей с обследования переводили на конкретное лечение, а я с этими людьми контактировал. И это совершенно не те личности, которые будут денно и нощно выслушивать ваш бред только потому, что они – ваши товарищи по несчастью, ибо там всё намного круче и хуже, чем вы вообще можете себе представить. При этом повторюсь: я всего лишь там работал…
Так что бойтесь своих желаний, потому как они могут осуществиться, да только вот не в том виде, в котором вы хотите. И всегда помните одну вещь – разница в том, что цирковым клоунам платят за изображение кипящего чайника, а больничных – лечат. Всем добра.
Вот и вернулся я домой в своё родное захолустье. За эту неделю много чего произошло, я многое узнал и многое понял, хоть и не получил пока ответов на несколько вопросов, мучающих мой воспалённый любопытством разум. Ну да ладно, с завтрашнего дня именно этим и займусь. Пока же занимаюсь распаковкой вещей, подарков и поиском ответа на один вопрос – почему же некоторые люди держат других людей на коротком поводке, появляясь на их горизонте лишь тогда, когда они сами посчитают нужным?
Один человек как-то раз сказал мне, что есть правило: никто никому ничем не обязан, и, делая какие-то шаги навстречу, всегда нужно помнить о том, что если тебе ответили – это не твоя заслуга, а желание ответившего. А что такое это самое желание ответившего? И с чем это желание связано? Что, если у этого желания есть негативный подтекст, и в любой момент оно может иссякнуть, словно его и не было вовсе? В моей жизни было немало подобных случаев именно с негативным оттенком, реже – с позитивным, когда находились действительно веские причины для обрыва связи на какой-то период. Это я к тому, что «отвечающий» вполне может играть с человеком, появляясь в большинстве случаев лишь тогда, когда ему самому это выгодно, тем самым не ослабляя интереса к своей персоне, но и слишком близко не подпуская. И вот тут уже возникает вопрос – зачем им это надо? Я тут посидел, повспоминал и теперь облёк ситуации из воспоминаний в словесную форму.
1. Потешить своё самолюбие и повысить самооценку. Бывали в моей жизни люди, которые постоянно нуждались в доказательствах важности собственного существования. Ну а как найти эти доказательства без помощи окружающих? Правильно – никак. Отсюда и начинается возня с привлечением внимания к своей персоне и внезапными уходами под личиной нежелания дальше отвечать на какое-либо предложение о продолжении контакта. Чем больше эмоций наряду с раболепием по поводу своего появления такие индивидуумы наблюдают, тем быстрее их самооценка вновь взлетает до небес и тем больше растёт их самолюбие. И тем меньше по времени длится контакт. Как убрать: если мягко (для начала) – сесть и высказать без стеснения всё, что волнует; если жёстко – игнорировать любые поползновения и делать вид, что тех, к кому обращаются, и нет вовсе. Вот просто нет, и всё. И неважно, кто и что подумает, ибо себя тоже надо беречь.
2. Сомневающиеся личности. Встречались мне и те, кто в дальнейшей нужде общения со мной сомневались, но терять все контакты не хотели. К примеру, это могла быть давняя дружба, при которой одна из сторон более в ней не нуждается, но и терять все связи при этом не хочет на всякий случай. Отсюда возникают метания ко мне и обратно, непонятные поползновения и в итоге появление на горизонте из раза в раз всё реже по принципу «оно само как-нибудь», а сам человек никогда самовольно до конца не отпускает – ведь столько лет общались. Что делать: поговорить и донести в словах все свои мысли по данному вопросу. Может, от этого дружба переживёт второе рождение. А если нет – нужно уметь отпускать людей, раз уж сами они этого сделать не могут. Да и так подобный контакт закончится на хорошей ноте, потому как человек будет благодарен за то, что кто-то решил всё за него, перенеся тем самым ответственность на свои плечи.
3. Когда не с кем скоротать время или же просто скучно/грустно. Также встречались индивидуумы, которым общение нужно было не для самого факта контакта с человеком, а именно для того, чтобы либо отодвинуть свою грусть/скуку на второй план, либо скоротать немного времени. В памяти сейчас проскользнул случай, при котором человек несколько раз на одном Интернет-ресурсе от скуки начинал строчить мне примерно следующее: «Привет. Мне так скучно, поболтать не с кем, тут никого нет, кроме тебя. Может, расскажешь что-нибудь?». На подобные заявления мне всегда хотелось ответить, что: а) я не базарная бабка, чтобы болтать – я беседую или общаюсь исключительно по делу и никак иначе; б) я – не шут и не рассказчик, чтобы тебя тут просто так развлекать, а ты – не королева Великобритании, чтобы меня о таком просить; в) иди и ищи другой запасной вариант, потому как я себя таковым не считаю. Либо полноценная беседа по делу, либо мимо… Да, подобные разговоры по подобным причинам всегда ввергали меня в некий ступор, потому как это до сих пор является показателем только одного – человек не ценит меня как собеседника. А если общение со мной не ценят, так зачем же тогда его производить? Как ответить: я занят. Неважно, чем. Если я онлайн, доступен для звонков и смс, это ещё не значит, что я только и делаю, что жду всего вышеперечисленного. Чтение книги, просмотр фильма, уборка помещения, расчёсывание шерсти у кошки, обдумывание чего-то важного, поход до магазина – тут важен сам факт. Более жёстко: можно попросить человека сделать одолжение и беспокоить только тогда, когда ему действительно будет, что сказать.
4. Вытягивание информации. Были случаи, когда из меня окольными путями пытались вытянуть как можно больше информации о ком-то другом, а после, получив её или не получив, растворялись в тумане и принимали видимый облик лишь тогда, когда нужна была очередная порция. Конечно, порой меня такое поведение раздражало, ибо всегда считал, что лучше пойти и узнать всё теми же путями от первоисточника, нежели чем получив информацию от третьих лиц, без каких-либо доказательств уповать на то, что она является достоверной. Как ответить: ничего не знаю, ничего не видел, ничего не слышал, не при делах, с такими вопросами не ко мне, это вне моей компетенции. В любом случае, главное – не дать развести себя на поток информации, тем самым поберечь и своё время, и свои нервы, ибо в большинстве случае расспрашивать просто-напросто перестают – всё равно ведь нужных фактов получить не смогут.
А вообще, нужно просто научиться ценить тех, кто на добровольной основе до сих пор остаётся рядом.
Сегодняшний день был богат на события, но всё остальное запишу чуть позже. Главной же стала одна вещь, мимо которой я просто не смог пройти. До сих пор помню те несколько лет мучительных и пугающих снов с тем самым нечто. Все еще помню сон, в котором это нечто обратилось в блондина с короткими волосами и глазами с жёлтой радужкой и вертикальными чёрными зрачками. Тогда я ещё не был светловолосым, хоть мне и казалось, что где-то уже видел это лицо.
Так вот, сегодня, придя домой после рабочего дня, я собрал волосы в тугой низкий хвост и мельком глянул в зеркало. То, что я там увидел, заставило меня в буквальном смысле слова присесть на пол – это лицо из сна… Это было мое собственное лицо, только без специфических глаз. Не отметил этой ошеломляющей схожести до сего дня только потому, что раньше волосы так не собирал, а значит, не мог разглядеть и сопоставить всех черт с тем обликом, что снился мне ранее. Уже приземлившись на пол, закурил и стал пытаться собрать мысли в кучу, и чуть позже пришёл к тому, что то самое нечто, от которого я в своих снах бегал по всяким пустыням, лабиринтам, помещениям и другим территориям – это и есть я. То есть, нет, не так – это моя тёмная сторона, выхода которой за пределы установленных собой же рамок я всячески боялся и существование которой в таких масштабах я не желал признавать. Впоследствии же выяснилось, что эта самая тёмная сторона не хотела причинять мне вреда, а наоборот – хотела меня защитить. Вот только от чего? От кого?.. Я просидел так ещё полчаса, пока не смог собраться и как-то втянуться в реальность. В общем, это похоже на начало какого-то очередного личного мини-апокалипсиса.
Вчерашний день был весьма насыщенным до такой степени, что записать всё это руки дошли только сегодня. В понедельник мне предстояло разузнать информацию по поводу аж целых двух немаловажных вопросов: а) что же там творится у Кэпа, куда делась его жена? б) с какого перепугу Виктор обосновался в нашем захолустье? С первым пунктом решил разобраться прямо с утра, а заодно подготовить почву для разбирательства со вторым. На самом деле было даже легче, чем представлялось изначально – у Кэпа в кабинете до сих пор не завершен ремонт, а деваться ему время от времени куда-то нужно. Ну и отловил я его по такому случаю около рецепции на первом этаже да пригласил на совместное утреннее кофепитие, не отходя от кассы – всё равно первый клиент был записан только на десять утра.
После моего хождения вокруг да около, которое длилось минут двадцать, начальство подтаяло и само со всей решительностью заявило о том, что уходит от своей благоверной, ибо слишком много она себе в последнее время позволяла, а глаза закрывать на её выходки мужчина уже устал. В частности, ему денно и нощно промывали мозг по поводу и без, давили на жалость с помощью имеющегося ребёнка, нередко устраивали скандалы и истерики с последующим выгоном за дверь – правда, потом же сами и просили вернуться. Сам Кэп и рад был бы прийти обратно, да только вот не эту женщину он полюбил и не эту женщину взял в жены. В общем, изменилась она за эти несколько лет до неузнаваемости… После этого разговора дабы настроить рассказчика на благоприятную волну, пришлось прибегнуть к более тяжёлой артиллерии, нежели чем обычный двойной эспрессо: у меня в кабинете на одной из полок с документацией ещё с прошлого года так и осталась стоять бутылочка хорошего коньячка, которую сам Даниэль Венихуэлович когда-то отдал в руки. Вот её-то и не пожалели.
Уже после того, как часть содержимого из красиво оформленной стеклотары перекочевала в чашки с недопитым кофе (понедельник – день тяжёлый, как ни крути), из Кэпа удалось начать капля за каплей выуживать ответ на мучивший меня всё это время вопрос о прошлом нашего нового сотрудника, как вдруг в дверь моего кабинета вновь забыли постучаться. Срань Господня! Будто чует, что о нём вспоминают! Абсолютно безо всякой доли неуверенности в своих действиях (видимо, таки придётся поставить капкан) открывает настежь дверь и буквально влетает в помещение с толикой удивления на лице наш травматолог Виктор. Ну, оно и понятно – не каждый день у меня на журнальном столике помимо чашек с кофе увидишь ещё и бутылку недешёвого коньяка. Я, не будучи идиотом, тут же поднялся с места, схватил бутылку и, наглухо закрыв горлышко, метнулся с ней к полке, дабы уберечь это чудодейственное успокоительное от ворвавшегося в кабинет подозрительного типа. Но даже это не остановило Виктора от того, чтобы напроситься на чашку горячего крепкого кофе – он, видите ли, только что по морозу до работы добирался. Ага, как же, по морозу – машинка-то на парковке стоит… В общем, так толком ничего не узнав, проводил начальство до дверей, оставив их открытыми на всякий случай, а сам не успел отдать распоряжение секретарше о приготовлении ещё одной порции кофе, как неожиданно услышал произнесённые вкрадчивым тихим баритоном собственные инициалы, на рефлекторном уровне тут же развернувшись и попятившись назад, тем самым через два-три шага упершись спиной в стену. Виктор не стал терять ни секунды, любуясь моей удивлённой физиономией, и тут же начал разговор, которого в настолько ближайшем будущем я ну вот никак не ожидал: для разминки был задан вопрос о том, от чего же я, далеко не глупый парень, лезу туда, куда лезть не надо. Судорожно соображая о том, что делать дальше (плана-то на такой случай нет!), через несколько секунд, собрав всю наглость и посмотрев ему в глаза, осведомил Виктора о том, что как раз хотел спросить у него то же самое, подкрепив свой вопрос аргументами в виде жалоб секретарши о беспричинных и необязательных к ответу о моей биографии вопросов нового работника ещё со вторника последней недели прошлого года. М-да, коньяк-то в голову ударил… Еще пару секунд спустя я, вконец осмелев, не стал больше церемониться с этим налётчиком и задал прямо вопрос о причине переезда в нашу глушь, но в ответ лишь получил несколько фраз о том, что подобная информация меня не касается. Однако, какие мы скрытные! Прям как Штирлиц в свои лучшие годы! Значит, как в чужую биографию нос совать – так это пожалуйста, а как про себя рассказать хоть что-то, кроме ФИО и специальности – так это личное?! А вот хрен тебе, чувак.
Пока Виктор сверлил в моём лбу дырку одной силой мысли, предлагая какой-то там мир и дружбу по-хорошему, мне хотелось одновременно провалиться на цокольный этаж и вышвырнуть за дверь этого недоделанного Мориарти. И только чуть позже, согласившись с разумом о том, что не надобно бы накалять сейчас обстановку до предела по той простой причине, что пока плана, как такового, в наличии не имеется, руку этому травматологу пожал, сдерживаясь от того, чтобы взять его за ухо и тут же выпроводить – подобные воспитательные меры пока ни к чему. Весь оставшийся день в перерывах между клиентами просидел в задумчивости. Если бы он просто хотел выпендриться – поступил бы красивее и уж тем более не стал бы устраивать тихой моральной казни. А тут он прямо-таки влетел в мой кабинет – значит, новость о моих поползновениях в биографию и бумажки не прошла мимо его ушей. Надо бы выяснить, от кого именно он узнал о моих поползновениях. Если только от гостей – значит, всё в порядке, и можно продолжать существовать рядом с ним и дальше. А если нет, то, возможно, придётся принять меры…
Некоторые индивидуумы до сих пор считают, что люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией либо неправильные, либо психически (!) больны. То есть для них подобная ориентация – это, прежде всего, психическое заболевание, с которым всенепременно нужно бороться посредством помещения человека на лечение в психиатрическую клинику. К примеру, одно из мнений: «Давайте шизофреников демонстрировать вовсю. Это не норма. Люди с психическими отклонениями должны быть безопасны для общества. Раскрытие может привести к навязыванию такой нездоровой позиции молодым и неокрепшим умам. Так быть не должно». Это притом, что «лечение», как и сам «диагноз», отменили ещё в прошлом столетии. Человек (если оный действительно учится в медицинском) явно пропустил несколько лекций по данному вопросу. А, возможно, и не пропустил – просто открещивается от реальности, как может. Но, тем не менее, это не просто финиш и занавес – это чистой воды позор для него как для специалиста в области медицины. Люди, в каком веке вы живёте? Может, хватит уже жить моралью своих праотцов?
Мне иногда очень стыдно за тех, кто кичится медицинским или гуманитарным в сфере психологии образованием и при этом не знает элементарных вещей. «Потерянное поколение» – теперь я ещё больше понимаю, почему некоторые так говорят.
Вновь происходит что-то невразумительное. В конце декабря обратился в агентство недвижимости с целью продать квартиру матери – всё равно моя бывшая соседка таки отправилась на пмж к родственникам, сам там жить не собирался, а незнакомых лиц пускать – не комильфо как-то. Ещё в выходные перетаскав оттуда на свою жилплощадь всё самое ценное, во вторник связался с агентством, дабы узнать, в каком направлении движутся дела, а меня уведомили о том, что есть человек, заинтересовавшийся приобретением предложенной недвижимости. Ну и я, соответственно, окрылённый такой хорошей новостью, согласовал встречу с представителем агентства и этим человеком на вторую половину сегодняшнего обеденного перерыва. Чуть позже, как путный Вася, уже в половине первого дня сидел в кафе неподалёку от места работы, обжигая горло горячим кофе.
Без двадцати минут дверь кафе открывается, внутрь заходит представитель агентства и… И мерзопакостный Виктор. Да срань Господня! Нет, это уже выходит за все рамки. Я готов был выплеснуть на него весь кипяток из чашки, чтобы хоть как-то стереть с его физиономии до невозможности довольное выражение – этот тип явно всё спланировал. Благо, вовремя вспомнил, что данное действие может показаться не совсем вежливым по отношению к только что вошедшим. В общем, дрогнул только представитель, за версту ощутивший мою откровенно враждебную энергетику и поспешивший занять место за столиком как можно дальше от объекта опасений – даже стул ближе ко входу рефлекторно придвинул. Зато дружок наш не растерялся и, усевшись поближе, начал бодро что-то вещать про выгоду сделки. Слушать его, откровенно говоря, не хотелось, поэтому неожиданно для самого себя зачем-то заказал мороженое и начал потихоньку успокаиваться. Делать этого не стоило, ибо когда он назвал цену, у меня это мороженое чуть поперёк горла не встало… Зато появилась одна из версий о причинах происходящего: состыковав в полтора раза увеличенную цифру с его недавними словами, мне подумалось, что наш травматолог хочет купить не квартиру, а те самые мирные отношения, которые предлагал ещё во вторник.
После пришествия хоть какой-то мысли я и вовсе перестал беспокоиться о чём-то, пообещав обоим подумать над предложением, а уже вернувшись в кабинет и буквально развалившись в кресле, смирился с тем, что план действий этого типа был изначально качественнее и эффективнее моего собственного. На повестке дня оставался главный вопрос: кто его проинформировал? Сам я травматологу ничего о планах не говорил, а следить за мной настолько ему и в голову не придёт. Надеюсь. Значит, остаётся только один вариант: тот, с кем я мог делиться подобной информацией – то есть Кэп и секретарша. Кэп не будет рассказывать подобное без моего согласия – он для этого слишком правильный. Секретарша… Таки выпотрошил информацию, да? А сама ведь бегала и жаловалась, уверяя в том, что на личные вопросы даже головой в ответ не кивала. Вот же ж. Так, ладно, надо будет её выловить и выспросить о том, что она там ещё ляпнуть могла. Лишить бы её зарплаты, но, к сожалению, полномочий при таких причинах не имею.
Ещё и это предложение. Что-то у меня уже совсем ничего в голове не укладывается. Плата за мир? Смешно. Да и какой адекватный человек будет платить тому, кого он, в принципе, не боится, и который ему, по большому счёту, ещё долгое время ничего бы не сделал? Да и вторая квартира в городе Виктору явно ни к чему, на мой взгляд. Показательное выступление для пущей убедительности в его ко мне отношении? Не думаю, ибо не до такой же степени он идиот, чтобы вот так безбожно понтоваться, да и видел я уже размеры и применение его финансов. Может, в той квартире он надеется найти что-нибудь? Господи, да чего там искать-то? Глупость какая. Может, он – маньяк, и таким вот изощрённым методом пытается довести жертву до состояния психоза? Ну нет… Возможно, он лишь пытается таким вот мудрёным способом тихонько покапать мне на нервы? Но опять же, зачем, если у нас «мир»? Или это что-то вроде «слово дал – слово назад забрал»? Разумеется, в мир этот я изначально не верил, но и не ожидал, что хотя бы ради создания видимости этот недоделанный Мориарти не потерпит недельку-другую.
Хорошо, мне вот интересно, что он будет делать, если я соглашусь? Попятится назад или пойдёт до конца? В любом случае просто так он жилплощадь эту не скоммуниздит, ибо время для переоформления документов на московского родственника ещё есть, а там буду тянуть столько, сколько нужно. Ведь я же имею право на то, чтобы подождать ещё, как минимум, два предложения? К тому же иногда вспоминаю его слова: «Я тебе предлагаю мирные отношения по-хорошему». То есть, получается, если я откажусь от продажи именно ему – скорее всего, начнётся что-то ещё более неприятное, нежели чем то, что происходит сейчас, и тут уже никакой подвал не поможет. Вообще, подкопленные финансы сейчас позволяют взять отпуск и метнуться куда-нибудь на Кубу, а там, глядишь, и травматолога маразм отпустит. Так что думаю…
Мне тут знакомый психолог вчерашним глубоким вечером выдал задание на дом в электронном виде. Суть в том, чтобы в течении месяца записывать весь свой поток мыслей. Абсолютно весь. Похоже, это какой-то его авторский метод. Ну да ладно, попробовать стоит – всё равно уже ничего не теряю. Взял отгул, чтобы уладить все дела с квартирой, поэтому время есть. Сейчас будет что-то наподобие введения. Оно не очень краткое, но какое есть.
Я часто оказываюсь пуст изнутри, и всегда было нечто такое, что меня буквально добивало. Допустим, среднестатистический человек в месяц может решить десять немаловажных проблем. У меня всегда была одиннадцатая, при которой приходилось просто терпеть, двенадцатая, при которой стискивал зубы, тринадцатая, при которой сам себя успокаивал, и четырнадцатая, которая и была пиковой точкой. Дальше – пустота… Я редко испытывал сильные эмоции. В основном тогда, когда происходило что-то поистине масштабное – и то не всегда. Ещё мой эмоциональный спектр расширялся от уровня зубочистки, когда ничего не мог сделать. Хотел, делал, но всё равно в итоге не смог. Через недлительный промежуток времени успокаивался, запрятывая ощущения обратно, и снова чувствовал себя пустым. Чем бы и как бы ни пытался себя наполнить, время шло, а пустота будто не заполнялась, поглощая всю ту «пищу» в виде ощущений и эмоций, которую оставлял там. Как чёрная дыра, затягивающая всё живое. Мне иногда кажется, что однажды она поглотит всего меня, и тогда вместо моего внутреннего «Я» останется лишь телесная оболочка с иллюзорным внутренним миром…
У меня мало друзей. Нет, не тех, с кем общаюсь посредством интернета, а именно тех, с кем могу встретиться, кто уже не раз был проверен дружбой, кто продолжает меня терпеть, находя в этом какую-то свою прелесть. Видимо, они мазохисты. Их так мало от того, что, возможно, большинство людей, со мной контактирующих, просто не получают того количества эмоций и ощущений, которые отдают сами. Большую часть этих ощущений поглощает эта чёрная дыра. Многие говорили: «Раскройся. Не скрывай свои истинные чувства и эмоции. В этом нет ничего постыдного. Покажи людям, какой ты на самом деле!». Но что мне показывать, если почти ничего нет? Какие эмоции мне демонстрировать, если, по большому счёту, это лишь жалкие крупицы? Откуда мне их брать? Я стараюсь. Нет, правда, стараюсь: смотрю фильмы, читаю книги, стараюсь контактировать как можно больше, больше узнавать, проявлять любопытство. Но иногда кажется, чем больше стараюсь, тем больше становится чёрная дыра. Наверное, закон подлости в какое-то назидание, что ли. Не знаю. Говорят, что даже мой дневник – безэмоциональный бортовой самописец. В принципе, так оно и есть – чего уж тут…
Я не доверяю людям. По крайней мере, не с первого знакомства и второго/третьего контакта. Некоторым не доверяю вообще никогда, хоть и общаюсь. Парадокс. Не потому, что где-то когда-то чего-то там произошло, а потому что большинство просто врали. Кто-то врал по мелочи, кто-то – по-крупному, кто-то подставлял, кто-то пытался нажиться за чужой счёт. Много чего было. Я тогда отпускал людей, выдирая из памяти клочочки совместных воспоминаний, и это было жутко больно – особенно, когда отпускать на самом деле не хотелось, но и контактировать смысла уже не было. Поэтому долго не мог смириться с тем, что они сделали. Иногда возникало чувство, будто у меня на лбу написано красным: «Наеби ближнего своего». Такое отношение порой выводило из себя, хоть всегда держал подобные мысли при себе, предпочитая оставлять такого человека наедине с собой. Видимо, так создалась чёрная дыра. Нет, людей я люблю, но доверять им… Не знаю. Делать это на полном серьёзе как-то не получается. Наверное, привык к тому, что кто-то где-то когда-то что-то сделает, поэтому уже не удивляюсь, если о чём-то таком узнаю. Для меня это уже нормально. Возможно, я так и остался тем самым семнадцатилетним парнем, шастающим с вечера до утра по улицам со знакомыми в поисках «поесть» и «поспать». В те годы в уме выработался мощнейший инстинкт самосохранения в духе «никому не доверяй, всегда держи ножичек наготове». Помню, как меня несколько раз пытались ограбить, и из пяти раз три – те, кого я знал и с кем даже время от времени контактировал. Они знали, что с меня нечего взять, но всё равно это делали. Зачем? Ведь я и без того продал даже свой первый телефон перед тем, как начать проводить вечера и ночи на улицах неприветливого города, о чём они тоже знали. Всё же внутри я так и остался парнем с улицы – просто расширил свой кругозор, пополнил словарный запас с багажом знаний, нашёл работу и достиг нескольких важных целей. По крайней мере, до сих пор не научился жить по законам цивилизованного высокодуховного благородного общества.
Я не могу простить себя за некоторые вещи. Особенно за те, которые мог бы изменить в лучшую сторону, но не смог этого сделать. И дело тут не в том, что я ассоциирую себя с Богом – таковым себя вообще никогда не считал, потому что всё время себя критикую, спускаю на грешную землю. Даже тогда, когда мне говорят комплименты, льстят или же называют каким-то приятным прозвищем. В этом плане всегда держал своё эго в узде и продолжу, насколько сил хватит. Просто… Чёрт. Просто злюсь на себя в те моменты, когда уже ничего не могу сделать. Но, похоже, я сам у себя их всех отбираю.
Никогда ничего не делаю без смысла, хоть и ищу его в каждом своём телодвижении. Некоторые попрекают за бездействие. К примеру, когда спорит знакомый человек с кем-то из незнакомцев и во время спора просит сказать меня что-то в его защиту, а я сижу и думаю: «Зачем?» Не потому, что сволочь, а потому, что так он не только ничему не научится, но и в будущем, привыкший к защите со стороны, будет точно также просить помощи, будто прячась за мамкину юбку. А мне бы хотелось, чтобы он научился быть более самостоятельным и самодостаточным, не реагируя на какие-либо колкие замечания, не устраивая спор из-за ничего и тем самым не давая себя хоть как-то поддеть, со временем становясь почти неприкасаемым. Как-то раз после подобной ситуации пытался объяснить эту мысль обидевшемуся на меня за такое сволочное поведение знакомому. Меня тогда покрыли отборным трёхэтажным и удалились с горизонта навсегда…
Я не бегаю за людьми за редким исключением. Не потому, что мне от них что-то нужно, а просто потому, что это они. Ну как, бегаю: расщедриваюсь на окружение достойного их внимания, заботу, теплоту и понимание. На взаимодействие, причём довольно долгое. Да, иногда приходится делать над собой усилия, чтобы родить какие-то эмоции в ответ, но в итоге довольными остаются все, включая и меня. Остальные же обижаются, злятся, негодуют, требуют и в итоге забывают обо мне. Нет, мне не жаль, мне непонятно: на что тогда рассчитывали? На то, что стоит им только появиться – и я побегу за ними вдогонку? Нет, не побегу – за свою жизнь и так набегался. Не требую к себе какого-то огромного внимания лишь потому, что сам не могу его дать в запрашиваемом количестве. Большинству людей даже для малейшего контактирования требуется хоть какая-то эмоциональная связь с собеседником. Я же этой связи с самого начала дать попросту не могу, хоть позже и пытаюсь её развить с кем-то конкретным. Только кто-то не готов ждать, и тут прекрасно всё понимаю, никого не стараясь удержать… Пожалуй, пока хватит.
Здравствуй. Меня совсем недавно друг один спрашивал, отчего же всё никак не решусь рассказать тебе о любви своей. И я бы ответил ему прямо, да только вот не знает он всего того, что знаю я. Что от одной мысли о том, чтобы пойти и разрушить и без того наше с тобой хрупкое общение собственными руками, меня в дрожь бросает. Ибо знаю, что по большому счёту не имею для тебя особого значения, а ежели узнаешь ты о том, как всё на самом деле обстоит, разгневаешься и не пожелаешь больше ни видеть меня на своём горизонте, ни слышать ничего обо мне. Стыжусь своих чувств к тебе, ибо негоже любить так тех, кто на тебя, кроме как на друга, никогда посмотреть не пожелает. Негоже дружбу ломать из-за эгоизма своего. От того и продолжаю лишь мысленно позволять себе обращаться к тебе вот так, иногда строки полуночного бреда своего по тебе на бумагу перекладывая…
Всё также плохо сплю по ночам, хоть и вру тебе же о том, что всё в порядке. Места себе не нахожу, терзаясь догадками о том, где ты сейчас и с кем. Быть может, проводишь ночь с очередным малознакомым человеком, топясь в агонии собственных ощущений, но не чувств. А, быть может, с тем, о ком думать сам себе запрещаю, чтобы от мыслей таких и от ревности, после них просыпающейся, совсем рассудка не лишиться. А после пытаюсь запретить себе ревновать, ибо не мой ты, чтобы волен был я нечто подобное к тебе испытывать – только молчаливую покорную любовь, томящуюся в сердце и отравляющую его изнутри… Знаешь, когда-то один человек сказал, что и в мою душу когда-нибудь обязательно придёт чувство, которое, протекая сладостным ядом по венам моим, будет отравлять на пути своём всё живое, пока не дойдёт до главного – сердца. И вот тогда будет для меня лишь одно спасение – взаимность. Но так уж устроен этот мир, что не для всякого из нас придумано такое лекарство, и кто-то должен будет пройти весь этот путь до конца, чтобы другие знали, что их ожидает, если постигнет их такая болезнь, а исцеления не произойдёт. Но знаешь, я не боюсь: как бы я ни стыдился всего того, от чего не могу до сих пор излечиться, страха в этом почти нет.
Конец ознакомительного фрагмента.