3
Не знаю, от прочитанного ли на ночь глядя «Откровения» произошло во сне всё нижеописанное, то ли просто от того, что я иногда бываю особо впечатлительным, но факт остаётся фактом. А снилось мне вот что.
Кровавое зарево предстоящего столкновения затянуло весь небосвод. Это был не Рай и не Ад – скорее, нечто среднее. Выжженная земля виднелась на всех обозримых границах, каждый порыв ветра приносил с собой запах гари и серы с сожженными человеческими телами, хоть и никаких трупов поблизости не было. Восседая на своём вороном коне, я, облачённый в прочнейшие доспехи цвета чернильной пустоты, пристально всматривался вдаль. На душе было неспокойно. Нет, не от того, что совсем скоро появится армия противника: тогда в мыслях я раз за разом до мельчайших деталей обдумывал свой план. От накатившего отчаяния и безнадёжности я уже хотел было пойти на попятную, и в надежде найти хоть какую-то поддержку обернулся назад… Сотни тысяч тёмных душ, некогда живших в человеческих оболочках, а ныне проклятых и облачённых в доспехи с оружием под знамёнами самого падшего Люцифера смотрели на меня с уверенностью и жаждой последней битвы для освобождения от оков проклятий. Теперь эта армия не принадлежала Ему – в этот тёмный час расплаты за содеянное и долгожданное упокоение все Его легионы теперь всецело принадлежали мне.
Прикрыв глаза, я вспомнил последние события. Сидя в своих покоях, нервно тереблю на пальце ещё недавно преподнесённое Им в виде подарка кольцо. Вспоминаю, как когда-то тоже был самым обыкновенным человеком, у которого был свой домик в долине, где повсюду проросли высокие колосья с полевыми цветами. Вспоминаю, как около двери этого дома по вечерам к моему возвращению меня всегда ждал простой улыбчивый мальчишка с веснушками на щеках и копной светлых непослушных кучерявых волос. Злат… Вспоминаю, как после ужина он всегда рассказывал подслушанные байки на базарах, а после, насытившись его рассказами, я брал в руки гитару и начинал тихонько мелодично на ней поигрывать, будто выпроваживая солнце с линии горизонта, видневшееся через открытое окно… А потом нас забрали: кто-то ночью поджёг дом, древесина с соломой быстро воспламенились, мы не успели выбраться. Лишь перед смертью пообещали друг другу, что обязательно встретимся на Небесах. После этой ночи на Небеса попал только один из нас, и это был не я.
Уже позже, возвратившись в реальность из последнего воспоминания, всё так же сидя на постели в своих покоях, я понимал, что есть только один выход для исполнения данного обещания: уничтожить Его. Безусловно, эта дикая идея даже со всей тёмной армией была лишена возможности хоть какой-то реализации, отчего пришлось изрядно попотеть и, пробравшись тайком на Небеса, разучиться поддержкой всех командующих армией пернатых. И после всего этого только один вопрос не давал мне покоя: исполнят ли они свою часть договора? Потому что если нет… О том, что будет, если так произойдёт, думать не хотелось, а посему, стряхнув остатки воспоминаний, я лишь слегка прикрыл глаза, позволяя порывистому ветру, возможно, в последний раз, играть со своими тёмными короткими вьющимися волосами и всё так же напряжённо вглядываясь вдаль этого кровавого зарева, соприкасающегося с мёртвой землёй.
Мгновение спустя весь воздух будто сотрясся от самого сильного толчка землетрясения, а меня прошиб холодный пот с новой волной сомнения: Он вновь появился ниоткуда, материализовавшись на своём верном скакуне прямо плечом к плечу со мной. Уже на тот момент я начал бояться возможного чтения Им моих мыслей, как открытой книги, и даже я – его правая рука, по сей день служившая Ему достойно – не смогу этому воспротивиться, подчинившись и тем самым обрекая всё живое на гибель. Но, вопреки всем моим опасениям, Он не стал этого делать – лишь дотронувшись своими ледяными пальцами руки моего лица, мягко и ненавязчиво развернул к себе, встретился со мной взглядом. Сейчас эти обычные человеческие светлые серо-голубые глаза не выражали ничего, кроме вселенской усталости и толики разочарования. «Мой…» – пронеслась в голове мысль, не мною созданная, но Им подосланная. Мысленно устало согласившись с этим уже давно перешедшим из ранга вопросов утверждением, я ощутил прилив веры в свои действия: теперь-то уж точно сделаю всё от себя зависящее. Я твой, Люцифер. Но в последний раз…
Пернатые появились весьма вовремя: Он только хотел задать один из своих мудрёных вопросов, дабы по обыкновению своему пофилософствовать перед началом каких-либо масштабных действий, как вдруг на линии горизонта зарево начало расползаться, являя первые воздушные облака с виднеющимися издалека развевающимися на ветру золотисто-белыми знамёнами. Час настал. Материализовавшийся в собственных руках пламенеющий меч я лишь презрительно разглядел, ибо ничто не сможет уничтожить Его кроме Него самого и квинтэссенции тёмного со светлым, объединившей все свои силы против одного врага. Желая дать негласному союзнику время подобраться поближе, в первых рядах столь же бесчисленных легионов напротив разглядел его. В блестящих позолоченных доспехах и с угрожающе выставленными вперёд крыльями, держа оружие в руках, возможно, впервые, горько и так до обидного по-родному смотрел на меня. Злат…
Закрываю глаза, набираясь уверенности и попутно вспоминая тот сентябрьский ветерок в своих волосах, ещё не остывшие лучи заходящего солнца на собственной коже и повсюду разросшиеся колосья с полевыми цветами, оглаживающие мои тогда ещё тёплые руки. Мы вернёмся домой, Злат. Мы вернёмся домой… Открываю глаза, с лёгким сердцем вглядываясь в физиономии почти вплотную подошедших пернатых, осветивших своим приходом половину занятой обеими армиями территорию солнечными лучами и светло-голубым небосводом с воздушными белыми облаками. Как и было оговорено, Люцифер переместился в самый дальний край, дабы понаблюдать за происходящим с самой выгодной точки обзора. По слегка подозрительным озираниям стало понятно, что Он начинает беспокоиться, ибо ещё никогда пернатые не подходили к нашим рядам так близко и так спокойно. Секунда, и я больше не медлю: с диким громким рыком взмахиваю мечом, указывая им в сторону Люцифера. Тут же подключаются пернатые, расправляя крылья и взмывая ввысь. Но кое-что мы всё-таки не учли… Он отбивается от них, как от мух, собственных же сжигает изнутри по подселению мысли, секунду спустя материализуется возле меня, хватает за волосы и переносит обоих на один из пиков самого высокого горного хребта, где, не церемонясь, мощно впечатывает в слой векового льда и снега. А после, немного отойдя и обращаясь в большей степени к себе, говорит: «Думал, хоть ты сможешь… Но и ты не смог».
Тут же одним шагом Люцифер преодолевает созданное Им же расстояние, ногой выбивая меч из моих рук, а я только и успеваю, что перевернуться на спину, дабы хоть как-то отразить удар. Он с яростью во взгляде заносит руку с мечом… За секунду до жуткой непереносимой боли чувствую щекотание на носу. Силюсь приоткрыть глаза. Злат? Он пытается меня оттащить, но я уже полностью застрял во льду, и тогда вместо одного тела меч настигает двоих… «Ты ведь меня простишь?» – из последних сил выдавливаю звуки слов, получая в ответ лишь слабый кивок. «Скажи, мы ведь вернёмся домой?» Конечно, Злат. Мы вернёмся домой…
От 15 декабря 2015 года
Вчера вместе со своей старой знакомой от скуки посмотрел фильм. Да, она снова поссорилась со своим парнем и снова живёт у меня, потому что знает, на что давить. Но об этом чуть позже, а сейчас будет много критики, ибо лично я рассчитывал на нечто большее, нежели чем увидел. На самом деле мне хотелось получить хоть каплю удивления и наслаждения от просмотра киноленты, но тут уже и до её создания все тропы были пройдены не раз. В общем, ничего нового, поистине масштабного и хоть насколько-нибудь вкусного. Хотя, не исключено, что я попросту не смог оценить по достоинству всю прелесть данной истории.
Взялся я за фильм «Ледниковый период» 2014 года производства. Тот факт, что главных героев закинуло в Египет, насторожил меня изначально, а после я убедился в существовании на деле своих догадок о причине, по которой это было необходимо. Суть задумки в том, чтобы создать наиболее яркий контраст в резкой смене климата и погодных условий, и эту идею создатели фильма развивали на протяжении всей киноленты. К примеру, решив добраться до конечного пункта как можно скорее, группа людей забрала в безвозмездное пользование нескольких верблюдов с ближайшей фермы. Тут меня вместо проникновения в трагичность ситуации почему-то пробрало на умиление. Или вот ещё: когда всё та же группа людей, наконец, бедных животных отпустила, внезапно наткнулась на замёрзшую и доверху занесённую снегом одну из пирамид (по-моему, она была самой высокой из всех). Насколько я понял, от начальной точки пути до движения к этой пирамиде по времени у людей заняло не больше трёх-четырёх часов, а снег во всех предыдущих кадрах был не настолько сильным. А вот теперь я стесняюсь спросить: как при таких условиях эту пирамиду могло так быстро занести аж до самой макушки? В общем, не реалистично.
Теперь немного о киноляпах. Когда всё та же группа людей останавливается на каком-то утёсе для уточнения дальнейшего маршрута передвижения, они заручаются изображением карты местности со смартфона и начинают рассуждать. Рассуждения выглядели примерно так: «Воон там (один из них указывает рукой вперёд и в сторону) должна быть дорога. Видишь? А воон там (вновь указательные движения рукой) должен быть мост. Нам нужно проехать воон по той дороге и пересечь воон тот мост, чтобы обогнуть гору (простите, откуда там вообще появилась гора?)». Возможно, всё это делалось для включения фантазии у зрителя, но по какой-то причине я ничего, кроме напускного тумана, искусственного снега и ветра от вентилятора на фоне белой плоскости, поставленной прямо перед актёрами и создающей иллюзию дополнительного пространства с помощью изображения сильной вьюги, не увидел. Вот тут меня уже пробрало на лёгкое разочарование… Так же был ещё один жёсткий киноляп, от вида которого у меня попросту резануло в глазах. Киноляп был в самом начале фильма уже после того, как вся семья с их новым знакомым, ещё тогда остававшаяся в Египте, нашла первое убежище, а после в поисках способа как можно быстрее и дальше убраться из эпицентра катастрофы направилась в ближайший аэропорт. Когда главные герои, взяв такси, застряли в пробке, для пущей убедительности в грозящей всем большой опасности создатели фильма вклинили несколько кадров с людьми, в панике выскакивающих из своих средств передвижения и решающих на своих двоих добраться до всё того же аэропорта. Так вот, одна женщина в сиреневом хиджабе и того же цвета остальной одежды бежала от белой машины в сторону аэропорта три раза точно так же, как и в первый раз. То есть это был просто повтор. Думаю, что-то ещё даже добавлять не нужно.
Но всё это мелочи по сравнению с концовкой, которая мня просто морально убила. На последних минутах фильма, когда все выжившие выбираются из пещеры, пропадает сын главы семейства. Отец, и без того уже изрядно намучившийся, никак не может его найти и от морально-физического истощения чуть ли не падет в обморок, заваливаясь на морской песок. Конечно, тут же подлетает персонал скорой медицинской помощи (да, это и была конечная точка, где всех добравшихся уже ждала помощь), мужчину укладывают на носилки… И тут внезапно материализуется сын в поле зрения своего отца, от чего тот сразу же выздоравливает, (!) вскакивает и затискивает ребёнка в проявлении своих чувств чуть ли не до смерти. Но это ещё не всё: последние секунды до начала титров вся семья стоит, обнявшись, смотрит вдаль с такими излишне трагично-героическими гримасами на лицах, будто все они до этого несколько лет принимали прямое участие в третьей мировой, а теперь вернулись с фронта с победой. Вот это меня и добило: как можно не доигрывать весь фильм, а в конце вот так просто взять и переиграть?
Вердикт: непрофессионализм актёров, неоправданная претензия на огромные масштабы действий (сам ход разрушений городов в эпицентре катастрофы нигде не показан – катастрофа вообще где-то в декорациях), недотягивание уровня качества спецэффектов (то ли из-за недостаточного бюджета, то ли ещё от чего-то), не до конца продуманная идея разворачивающихся событий вместе с попыткой её окупить всякого рода контрастами.
Ещё позавчера глубоким вечером, когда я, блаженно растянувшись на постели, почитывал «Тропик рака» Миллера и через несколько минут уже хотел было отойти ко сну, квартиру неожиданно пронзила трель дверного звонка. Странно. У нас не только домофон имеется, но и по ночам никто, кроме одной соседки, не шастает, а свидетели Иеговы, постоянно заходящие на огонёк к местному контингенту, ближе к ночи успокаиваются… С мыслями о возможном происшествии у соседей я встал с кровати, сделал приветливое выражение лица и направился посмотреть, что там за очередной камикадзе пришёл проситься на тот свет. Мельком глянул в дверной глазок, но никого на территории всей лестничной клетки не узрел. Опять же, странно… «Ладно, – думаю. – Если сейчас вылезет кто-нибудь подозрительный, я помню про левый ящичек в обувницы.» Открываю оба замка, оставляя цепочку нетронутой, и тут же слышу какой-то шорох со шмыганьем чьего-то носа. Только и успел, что предположить личность возможного ночного визитёра, как меня тут же опередили. В дверной проём встала она: на высоких каблучищах, в каком-то непонятного светлого цвета меховом манто, с трясущимися, почти посиневшими губами, красным носом, потёкшим макияжем (правильно, снег же), небрежно собранными в хвост волосами, одной длиннющей серьгой в правом ухе и уже знакомым чемоданом и сумочкой в левой руке. Смотрит жалобно. Тааак…
Пока отпаивал эту задубевшую от холода снежную красавицу чаем с бутербродами и параллельно раскладывал вещи по тем полкам, где они уже когда-то лежали, барышня неспешно повествовала мне о том, как именно она навсегда разошлась с тем самым распиздяем, который в прошлый раз таки явился забирать её домой, в родные пенаты. Уже после, когда она, собрав чемодан, вспомнила про меня и хотела позвонить, поняла, что забыла телефон в теперь уже чужой квартире, а возвратиться и потребовать его назад ей гордость не позволила. Доехала она до меня, конечно, благополучно, но вот когда возникла нужда подняться до самой квартиры, домофон оказался сломан. Так и сидела девушка на лавочке возле подъезда часа полтора, пока Евгения Михайловна с третьего этажа не вышла на ночь свою собачку выгулять. Ситуация эта меня смутила, но, помянув прошлый опыт, быстренько напомнил подруге все правила поведения в этой квартире и засим немного успокоился. В ту ночь я под уже ставшее привычным шуршание пакетов за стенкой раздумывал над тем, где же она будет жить дальше. Родственники её наверняка не примут, ибо слишком много стычек у них с её бывшим было, да и ей самой не особо хочется к ним на поклон идти; у подружек также отовсюду своя личная жизнь, да и не со мной же ей всю жизнь жить – надо и свою как-то налаживать. Хотя… У меня теперь ведь есть пустующая в плане жильцов квартира. Правда, она старая, там нет такого ремонта, как в моей здешней, да и я её продавать собирался, ведь сам там жить ни за что не буду – слишком много всего в тех стенах произошло. Для неё же это вполне неплохой вариант, потому как со своей зарплатой она сейчас съём хорошей жилплощади не потянет, если не будет при этом месяцами хлебом с водой питаться. По знакомству могу отдельную плату не брать – только коммунальные услуги со всеми прилегающими… Именно с такими мыслями я, взглянув на планшет с открытым недочитанным «Тропиком рака» понял, что сегодня уже не смогу дойти до конца, чуть позже провалившись в беспокойный сон.
Утро же началось с положительных изменений: посуда после завтрака добросовестно мылась и убиралась на место, никакой подгоревшей яичницы поблизости не наблюдалось, зато в ход пошла овсянка с размороженными ягодами и лёгким утренним разговором. Воодушевившись таким мирным ходом вещей, отдал ей свой смартфон с дубликатом ключей, предварительно переставив симку в планшет, и отправился на работу. Вот только уже по приходу в свой кабинет в голову закралась мысль, что что-то забыл сделать, но никак не мог вспомнить, что именно. Так и пробыл в неведении до самого обеда, пока подруга не позвонила сама и после обсуждения вещей насущных как бы невзначай бросила напоследок пару фраз о том, что после восстановления своей сим-карты разглядела в моём смартфоне приложение «Тейсти», и что я, по её мнению, неплохо пишу… Итить!!! На планшет-то установил, а со смартфона-то не удалил… Идиот.
Весь оставшийся рабочий день утешал меня лишь факт, что клиентов стало на порядок меньше: видимо, некоторые из них в преддверии новогодних праздников решили уже просто не париться и начать решать свои личные проблемы уже в новом году, а сейчас просто отдохнуть. Вангую: в январе работы точно станет как минимум на одну треть больше. Ну а пока я вот так размышлял, попивая свежий горячий кофе, ко мне на огонёк заглянул шеф. Как выяснилось, нашего дорогого травматолога оставили работать в больничном комплексе ещё на месяц. Бедный мужчина: пока все будут отмечать дома пришествие нового года, он будет вкалывать в два раза больше на благо государства все зимние каникулы, включая вечерне-ночные смены. Кроме этой новости была ещё одна, неприятная лично для меня: Даниэль Венихуэлович сразу после новогодних каникул выходит на заслуженную пенсию, а его пост займёт тот самый Кэп, который и был моим непосредственным начальником в диспансере, и по которому вот уже целый год вздыхает моя тамошняя помощница. Чует мой спинной мозг, революция в виде смены внутреннего дизайна помещения вплоть до покраски стен в светло-голубой или грязно-салатовый с требованием обязательного ношения белых халатов и искоренения из интерьера кабинетов всего лишнего, будь то картины или растения с прочей утварью, неизбежна. Чёрт, я готов был побежать к руководству, раскланяться на ковре и начать умолять, чтобы шефа оставили на своём посту, но вовремя взял себя в руки и лишь со смиренным выражением лица принял его приглашение на корпоратив в честь его ухода и предстоящих праздников, которые уже не кажутся такими радужными.
Вернувшись домой после рабочего дня, наскоро приготовил ужин. Сам-то я, безусловно, йогуртом с фруктами или творогом обойтись могу, но мне, если честно, на её 45 кг костей при росте 172 см смотреть жутковато. Ну а пока девушка, пришедшая с работы в своё временное место дислокации уставшей и немного потерянной, не без удовольствия за какие-то минуты разделывалась с ужином, я незаметно выудил свой смартфон из её сумочки, стоящей на тумбочке в прихожей, и постирал оттуда всё своё. Ибо нефиг. Уже чуть позже, немного приободрившись, она начала полуторачасовой монолог о своей несчастной жизни, прерываясь лишь на очередной глоток из бокала с содержимым предоставленной мною в её безвозмездное пользование бутылки белого полусладкого вина. Тогда я лишь молча время от времени присоединялся к ней, добавляя в окружающую обстановку струйки сизоватого полупрозрачного дыма. После, когда она замолчала в ожидании какого-то моего высказывания, я понял, что попал. В её взгляде плескалось цунами немого отчаяния, а я ведь знал, что не смог бы пожалеть. При получении порции жалости со стороны у человека просыпается жалость к самому себе, которая со временем, если не убрать, сломает его. Мне же не хотелось, чтобы она топилась во всём этом болоте, а риск тогда был большим. Я могу дать совет, могу дать пинка, могу разрулить ситуацию и морально, и материально, но жалеть – никогда.
Докурив в обоюдном молчании сигарету, я, глядя на свой планшет, тут же довёл до её ума одну небезынтересную идею: предложил почитать ей вслух того же Миллера. Ну а что? И она успокоится, и я завершу задуманное. Так мы и просидели до половины двенадцатого, пока содержание книги не закончилось, после чего мы тут же вспомнили, что завтра обоим на работу… Сутра меня на кухне встречали с недовольным взглядом, и тут даже не нужно было спрашивать, чтобы понять одну простую вещь: она заметила пропажу некоторых приложений. Я уже готов был буркнуть что-то вроде «это личное», как вдруг меня молниеносно опередили поистине стулосшибательной идеей: она решила зарегистрироваться на этом сайте. Боже, женщина, что ты творишь?! Зачем ты капаешь мне яд на нервы в преддверии новогодних праздников?! Возможно, ты и не запомнила мой ник, но ведь начнёшь-то ты с имени. А нас тут всего, чёрт возьми, двое! Уфф…
С уже опускающимся до безобразия быстро настроением в этот раз решил дойти до места работы пешком: прогуляться, проветриться, посвятить сорок минут вдыханию чистого свежего морозного воздуха, заодно и помёрзнуть слегка – куда же без этого. Уже на входе в центр понял, почему так не хотелось торопиться: на первом этаже около ресепшена стояли Даниэль Венихуэлович вместе с Кэпом и что-то бурно обсуждали. Я бы даже сказал, скрыто ссорились. Из всего разговора понял лишь, что новое начальство решило как можно скорее «въехать» в свои здешние рабочие апартаменты, чтобы уже сразу после новогодних праздников приступить к своим прямым обязанностям, а наш шеф напрочь отказался уступать какому-то зелёному клопу своё годами насиженное место раньше оговоренного срока. То есть, до 25 декабря включительно. От себя я в данной ситуации сделал всё, возможное: тихонечко проскользнул мимо них, ибо негоже вмешиваться в разборки начальства, потому как всегда есть вероятность того, что в итоге оба оторвутся на тебе.
В течение первой половины рабочего дня я вообще старался не высовываться лишний раз из своего кабинета, постоянно гоняя секретаршу Таню с порциями свежего горячего кофе прямо в кабинет и обратно. Сама же она, понимая всю степень надвигающейся на весь штаб сотрудников центра опасности, лишь сочувствующе поглядывала на меня, иногда стеснительно выражая своё недовольство сменой руководства, ведь, по её словам, этот тип со своей физиономией строгого монастырского праведника смело может составить конкуренцию даже самым придирчивым представителям налоговой инспекции перед новогодними праздниками. О, Таня, Вы даже не представляете, насколько я с Вами солидарен!.. Уже в обеденный перерыв я, не сумевший больше усидеть в этих стенах, двинулся в ближайшее кафе, надеясь, что оно окажется хотя бы полупустым. Но не дошёл, заприметив на витрине одного из супермаркетов то, что искал уже третью неделю подряд. Смотрю, стоит: невысокая, красивая, пушистая, украшенная гирляндой разноцветных огоньков. Подошёл поближе, глянул на цену и понял, что у меня в кармане только 500 рублей, потому как много денег с собой никогда не беру. Посмотрел на наручные часы: если взять такси, то за час должен уложиться.
И вот уже через час я, на такси долетевший до дома за нужной суммой и возвратившийся обратно к супермаркету, а так же простоявший в очереди минут десять-пятнадцать, затаскивал купленную красавицу на второй этаж в свой кабинет, а секретарша смотрела на меня с умилением во взгляде. Да, купил. Да, доволен. Да, радостный. Радость мою не смог стереть даже неожиданный визит будущего начальства: Кэп с выражением сурового арийского гестапо на лице сам лично пришёл поздороваться и оповестить о скорых переменах, да только остановился на полуслове, заприметив лежащую возле моего кресла огромную коробку с нарисованной ёлкой. Быстро сообразив, что к чему, выдал мне абсолютно безрадостно: «К новому году готовитесь? Вот это Вы молодец, Вальдемар Натанович. Вот это правильно!» Да тьфу три раза на Ваше «правильно»! Разумеется, вслух я этого ему не сообщил, вот только так посмотрел, что он сам, огласив всё, что хотел огласить, быстро ретировался из кабинета.
В общем, вернулся я домой вместе с ёлкой, довольный и недовольный одновременно: откровенно говоря, ситуация на работе мне неприятна – уже могу предположить, что и как именно изменится; ситуация с соседкой тоже пока не решена, ведь к родителям она не хочет, стеснять меня долго тоже не хочет, а самостоятельный съём квартиры на данный момент не потянет. Но зато я наконец-то купил ёлку, и теперь в моей квартире станет чуточку теплее и уютнее, что и есть большой плюс.
В ночь с четверга на пятницу снилось нечто больное. Больное от того, что впервые за долгое время испытывал во сне страх вперемешку с нервозностью, чувством долга и тревожностью.
Ехал в каком-то поезде с точным ощущением, что на дворе ноябрь месяц, хоть из окон можно было разглядеть пейзажи заснеженных полей, лесов, озёр, рек, поселений и мостов. Сидя на месте прямо около окна за небольшим столом, безуспешно пытался отогнать ощущение тяжкой ноши, будто мне нужно было выполнить какую-то очень важную миссию, от которой зависело моё дальнейшее существование, но я знал, что не смогу, отчего с каждым преодолённым километром нарастала тревожность. Я лишь продолжал сидеть, наблюдая в окно за сменой местности и отогревая руки о чашку со слишком терпким, горьким и несладким кофе, давясь им до тех пор, пока напиток и вовсе не остыл. После, отодвинув чашку чуть дальше, начал кутаться в своё чёрное зимнее пальто, отогревая руки в кожаных перчатках, которые, к слову, совсем не спасали от воцарившегося во всём поезде мороза, собственным дыханием. Но не спасало даже это – всё так же было жутко холодно, отчего я решил хоть немного вздремнуть.
Проснувшись от весьма резкой остановки движения транспортного средства, понял, что, наконец, добрался до нужной станции, и, слегка пошатываясь от не до конца отпустивших меня объятий Морфея, сошёл с поезда. К своему удивлению не обнаружил с собой багажа, а секунду спустя после осознания ситуации понял, что надолго тут не задержусь. Совершенно дезориентированный в пространстве из-за абсолютного незнания местности города, до которого и проделал путь, я неспешно побрёл в центр, полагаясь лишь на собственное шестое чувство, твердившее, что в этом городе нужно возвратиться к своим истокам. После утомительного многочасового хождения по неприметным улочкам и скверикам, я, промёрзший до костей и уже готовый проклясть всё в этом мире за так и не атрофировавшееся собственное чувство долга, решил спросить дорогу до центра у мимо проходящего человека и хотел уже позвать его… У меня не оказалось голоса. Я просто стоял, открывал и закрывал рот, оставаясь нем, как рыба в воде. Несколько секунд спустя после тщетных попыток наплевал на этот нюанс и догнал прохожего, попытавшись ухватить его под локоть, чтобы хоть как-то приостановить… Мои руки прошли сквозь него. Подумав, что всё это – лишь игра собственного воображения, я пробежал чуть вперёд, остановился и пошёл прямиком на этого человека. И тут же прошёл сквозь него…
Обернувшись с ползущими от шока на лоб глазами, стал пристально рассматривать удаляющуюся фигуру незнакомца, после детального изучения которой посмотрел этому человеку под ноги: снег под его ботинками не хрустел. Точнее, он вообще не оставлял следов, проходя как бы сквозь снег. Тут же на смену тревожности с шоком пришла чистейшая паника, отчего, оглядевшись вокруг, на снегу я не заметил вообще ничьих следов, кроме собственных. Чтобы хоть как-то объяснить происходящее своим в конец расшатавшимся нервам, я, спотыкаясь и мысленно матерясь, выбежал на одну из многолюдных улиц с решением вновь проверить развернувшуюся картину реальности: начал пытаться найти хоть чьи-то следы на снегу с параллельными попытками ухватить хоть кого-нибудь за руку или же хотя бы просто ощутить живое твёрдое человеческое тело под своими ладонями. Но ничего не менялось: я проходил сквозь всех них… Пробегав так в панике ещё часа три-четыре, я, наконец, осознал, куда именно попал, и приступ панической атаки усилился вдвойне: этот город был не чем иным, как кладбищем для призраков, которые не смогли по каким-то своим причинам отойти на покой, после чего массово стекались сюда. Этот город был создан специально для них, ибо им всем было некуда идти, а это пространство было для них своеобразным прибежищем, где призраки могли продолжить свою жизнь, которая уже когда-то у них была. Внезапная мысль пронзила мой и без того донельзя напуганный мозг: моя миссия – найти в этом городе того, кто пока ещё не являлся призраком, но по какой-то случайности забрёл сюда в поисках того, чего здесь не было, и сделать это именно до захода солнца…
Это было немыслимо, невозможно, абсурдно, необъяснимо, мой мозг отказывался воспринимать всё происходящее всерьёз. Я не знал, куда идти, откуда начать, где искать, как именно выглядел искомый мною человек, и что потом мне с ним делать. В предчувствии, что миссия будет обречена на провал, если сейчас не успокоиться, заметил неподалёку полузаброшенный парк и тут же двинулся к нему. Уже тогда не чувствуя и половины своего заледеневшего от жуткого мороза тела, сел на ближайшую скамейку, обтёр снегом лицо, выдохнул и только хотел отправиться в путь, как вдалеке заприметил направляющегося вглубь парка человека в тёмной куртке с накинутым на голову капюшоном. Присмотревшись, тут же понял, что это именно тот, кто мне нужен: он не только оставлял следы на снегу, но и дышал с характерным выходящим из носа паром. Как только я поднялся с насиженного места, чтобы с облегчённым сердцем подбежать к нему, тут же один за другим от входа до самого центра парка начали зажигаться фонари, что означало только одно: время захода солнца вот-вот наступит.
Вприпрыжку обогнув дорожку и срезав путь, хотел было обмануть время и успеть, но с каждым моим рывком фонари загорались всё быстрее и быстрее, обгоняя меня самого. Я пытался позвать его, прокричать, чтобы он остановился и как можно скорее направился навстречу мне, но и тут голос подвёл. Не оставалось ничего, кроме как из последних сил выжимать скорость передвижения, пытаясь успеть… За секунды до включения освещения в последнем фонаре мои пальцы оказались в нескольких сантиметрах от его капюшона, и в попытке ухватиться за материю я оттолкнулся для придания телу наивысшей отметки скорости. Но нога оттолкнулась ото льда… Оступившись и полетев вниз, я грохнулся всем телом в снег, носом попадая прямо на лёд, отчего тут же пошла кровь, и лишь успел поднять голову, взглянув на человека, как тут же зажёгся последний фонарь, и секунду спустя он, обернувшийся на шорохи и устремивший свой удивлённый взгляд на меня, пропал.
От обиды, горечи и усталости с нервной измотанностью я не нашёл перспективы более привлекательной, чем лечь головой обратно на лёд и попытаться заснуть. Но кровь всё так же продолжала струиться из поломанного носа. Более не сдерживая себя, в попытке хоть как-то облегчить свою участь я начал истошно вопить. Всё так же не было голоса, но от поглотившего разум отчаяния я продолжал напрягать связки до получения каких-то невнятных хрипов. И вот только тогда в моё подсознание, наконец, вклинивается сознание, да так, что я начал слышать свои собственные дикие и слишком громкие для барабанных перепонок вопли у себя в голове вперемешку с отвратительным громким скрежетом. Организм не выдерживал такого натиска, и моё тело, корчась от нестерпимой боли в каждой его клетке, завалилось на бок в какой-то немыслимой позе. Я лихорадочно моргал, видя перед собой то всё тот же заснеженный парк с этими чёртовыми фонарями, то кромешную непроглядную тьму. Подсознание крепко держало меня тогда своей стальной хваткой, но сознание не уступало, и от этой борьбы в последние секунды я начал биться в самых настоящих конвульсиях без возможности дышать, потому что дикая адская боль, сковавшая лёгкие с гортанью и носоглоткой, не желала отступать. Я зажмурился…
Из оков сна меня вытащила соседка своей пощёчиной, после чего начала лихорадочно трясти за плечи до появления в моём взгляде полной осмысленности. Приняв сидячее положение, ощутил, что кожа лица мокрая – это она меня так святой водой крестила, чтобы я во сне успокоился. Говорит, что орал на весь дом, как резаный… Теперь понимаю, почему на меня некоторые соседи косятся. Чёрт…
В выходные я так никуда и не поехал. Волна ощущений спала, и, посмотрев на предложение союза более трезво и осмысленно, я понял одну вещь: начинать новый год с такими возможными проблемами и рисками мне ни к чему – у меня и без того их вполне достаточно для создания полного разнообразия в жизни. Не считаю себя настолько экстремалом, чтобы в каждый удачно подвернувшийся момент проверять свою нервную систему на прочность – в этот уходящий год мне таких проверок хватило сполна, добавки пока не требуется.
Зато в эти выходные вновь попытался успеть всё и сразу, плотно засев за создание своей второй книги и подключив к этому ответственному делу свою соседку. Помимо всё той же аннотации с обложной появилась ещё одна маленькая загвоздка. Суть её была в том, что я слегка слажал: прошерстив все возможные для хранения записей папки в памяти своего и без того доживающего последние дни ноутбука, понял, что всех писем именно в цифровом варианте на данный момент уже нет – видимо, удалил сдуру, дабы лишний раз себе ни о чём не напоминать. Облегчила участь только одна счастливая случайность: все записи имеются в рукописном виде, потому оставалось лишь разобрать свои каракули, чем мы с подругой весь воскресный вечер и занимались. Вернее, я разбирал каракули, девушка запоминала их значения, а после, когда она читала мне их вслух, я давился каждым звуком, содрогался от воспоминаний момента после каждой строчки, но писал. Выжимая из себя каждый знак, наступая на горло собственному малодушному страху туманного будущего этих пописулек и жизни, которую они могут перевернуть с ног на голову, я отбивал на клавиатуре чечётку часов пять до тех пор, пока девушка не пожелала отойти ко сну, сославшись на раннее пробуждение. Пришлось самостоятельно допечатать пятое письмо, изредка чертыхаясь из-за дрожащих от усталости пальцев.
В двенадцатом часу хотел было отойти ко сну, но понял, что вновь не смогу дать организму хоть как-то отдохнуть, отчего, наскоро одевшись, вышел на ночную прогулку. Уже выйдя из подъезда, понял, что на улицах города происходит самый настоящий дождь. Декабрь месяц, чтоб его. Возвращаться не стал – не хотел будить соседку. Добравшись до парка, присел на одну из крытых скамеек, закурил, откинувшись назад, а в голове вновь настойчиво звучала мысль: «Зачем я всё это делаю?» Это уже даже не мысль – скорее, вопрос, чёткого и внятного ответа на который более не требуется. Я доведу до конца то, что начал, а там уж хоть расстрел, хоть расчленёнка, хоть в гроб заживо, хоть злость, ненависть, ярость, неприкрытое презрение, или же всё сразу. Боже, только бы не полное бездушное безразличие – оно меня добьёт…
Вопреки всей теории вероятности, с утра я чувствовал себя довольно бодро, хоть боль в горле и присутствовала. Видимо, такой настрой передался большинству окружающих меня сотрудников на рабочем месте: к примеру, Кэп уже с утра носился по кабинетам с опросом штата работников на предмет того, что бы каждому из них хотелось изменить в работе и внутренней обстановке центра, вылавливая всех до единого. Когда очередь дошла до меня, я самым серьёзным тоном с не менее суровым выражением лица заявил, что ничего менять не хочу, потому что и так всё устраивает, да вообще работать нужно. Он весь аж просиял – видимо, расходы я ему подсократил… Разумеется, Кэп мог бы всех нас собрать в назначенный час в назначенном месте, но ему сейчас совершенно некуда себя деть: в его личном кабинете идёт ремонт, в диспансере он не намерен провести ни минуты более, со всеми бумагами ведёт дело его личный секретарь, а создать ИБД вокруг себя с целью поднятия боевого духа сотрудников как-то надо. И, если Кэпу сегодня, быть может, вкололи нехилую доху сильнодействующего энергетика, то рядом с нашим Даниэлем Венихуэловичем явно завёлся энергетический вампир. Мрачнеет он не по дням, а по часам: ещё в пятницу он готов был Кэпу перегрызть всё, до чего смог бы дотянуться, а сегодня на этого носящегося по всем этажам субъекта даже внимания не обратил. Хотя, тут его можно понять: человек этот более десяти лет проработал тут, а после такого срока на добровольно-принудительной основе отдавать святое место какому-то «правильному» выскочке не особо хочется. Если честно, мне самому жаль, что проработал с ним довольно недолго: он не просто талантливый руководитель, но и замечательный человек. Надеюсь, после того, как шеф уйдёт в отставку, у него всё будет хорошо, ибо он – тот, кто этого самого «хорошо» действительно заслуживает.
Один знакомый психиатр, с которым мы сошлись ещё на сентябрьской конференции, при встрече в субботу подкинул очередную пищу для размышлений. Когда речь зашла о моей личной жизни, он тут же затронул изначально подозрительную тему:
– Вот смотри. Вспомни всех тех, с кем у тебя была хоть какая-то связь после долгих отношений. Почему бы тебе не выбрать кого-то из них?
– Нет, из них никто не подойдёт.
– Почему?
– Возможно, потому, что все они рассчитывают на какое-то определённое количество встреч со мной…
– То есть… Так, ну-ка стоп. То есть ты хочешь сказать, что рядом с тобой невозможно рассчитывать на что-то большее?
– Подожди. К чему ты клонишь?
– Кажется, я понял… Проще говоря, ты боишься, что тобой воспользуются и убегут.
– Эм… Что? Нет, ты не так понял. Я, проще говоря, вот именно с ними лишь от души развлекаюсь и делаю всё для того, чтобы не одичать. Но не более того.
– Нет, нет и нет. Вот когда ты в последний раз знакомился с кем-то, не задумываясь о последствиях? Ну, давай, скажи.
– Да подожди ты…
– Чего ждать-то? Очевидно же: ты думаешь, что каждый из них может просто бросить тебя после того, как получит своё. Ты как будто считаешь, что большего не заслуживаешь…
После этой фразы я лишь молча допивал кофе и выкуривал сигарету, пока он говорил ещё что-то. Я больше не слушал – лишь переваривал полученную информацию. Откровенно говоря, никогда не думал о ситуации своего постоянного нахождения в гордом одиночестве именно в этом ракурсе. Но, если так посмотреть, причина всех моих так и не состоявшихся отношений вполне чётко и ясно обрисована… На самом деле я не грызусь за возможность быть с тем, кто мне действительно дорог, не от того, что гордый. Не удивляюсь своим промахам не от того, что в край самодостаточен и проживу без того, к чему стремился. Не рассчитываю на чью-то помощь со стороны не от того, что я весь такой независимый и самоуверенный. Я могу придумать массу причин и отговорок не для того, чтобы себе лишний раз что-нибудь отдавить, а потому что не чувствую, что заслужил нечто большее.
За всю свою жизнь я не помню ни одного случая, при котором хоть кто-то из ближайших родственников, пытающихся воспитывать меня аж до самого совершеннолетия, хоть раз в мой адрес сказали бы фразу, что я достоин чего-то большего и лучшего. Нет, безусловно, иногда присутствовала похвала как бы невзначай, только вот чаще всего те же ближайшие родственники высказывали умозаключения о том, что я постоянно не дотягиваю до какого-то более высокого уровня, что у меня постоянно всё не как у нормальных людей, и что сам я ненормальный. Я не беру более высокую планку в учёбе или в какой-то другой сфере деятельности – значит, я не достоин ни похвалы, ни поощрения, ни приближения к своим персонам, ни какого-то особого внимания, кроме ежедневного стандартного разбора полётов. Если я делаю не то, что они, нормальные люди, советуют – значит, я просто не понимаю их мудрости и, опять же, не как все нормальные дети. Глупо, конечно, но со временем эти ярлыки всё равно прикрепляются, хотелось мне тогда того или нет. Со временем я научился хвалить себя сам, делать обстановку уютнее вокруг себя сам, подбадривать себя в особо трудные минуты сам, верить в себя сам, сам себе внушать мысли, что я более чем достоин лучших условий жизни, лучшего к себе со стороны других отношения. Но…
Механизм, привитый ещё с младенчества, зафиксированный подсознанием, активно развиваемый и поддерживаемый чуть ли не до полноценных восемнадцати лет, не отпадёт сам собой за год-другой. А, если его в себе ещё толком никак не различить… Самое досадное заключается в том, что всё это я начинаю в себе замечать только сейчас, когда какие-то большие проблемы решились, и появилось свободное время всё хорошо обдумать. Это равнозначно ситуации с двумя установленными на один жёсткий диск операционными системами, одна из которых, более старая, никак не даёт новой прижиться посредством постоянного конфликтования. В общем, есть, над чем задуматься и от чего отталкиваться в дальнейших действиях.
Всё чаще и чаще на просторах интернета мне попадаются не всегда внятные и понятные сокращения обыкновенных и часто мной самим используемых слов. Не говорю, что это хорошо или плохо – для меня это что-то вроде сомнительного рода революции, которая по причинам своего зарождения не понятна. А ещё больше мне не понятна ситуация, при которой люди обижаются, если я переспрашиваю у них полную расшифровку какого-либо сокращения. Только это ничуть не останавливает, и я всё равно продолжаю приставать. К примеру, до некоторых пор считал сокращение до букв «МБ» каким-то длинным научным термином и неоднократно просил уточнить, из какой именно области этот термин взят. Это уже потом мне один добрый человек пояснил, что никакой это не термин, и, тем более, не научный – это всего лишь сокращение словосочетания «может быть». С буквами «ХЗ» было почти так же, но здесь додумался сам… Я бы понял причину, если сокращения были бы действительно стоящие, вроде «ИБД» (имитация бурной деятельности) или «НЛО» (мед.: не двигающийся лежащий объект = человек в коме). Но тут…
Также я наткнулся на сокращение слов путём убирания из него нескольких букв, после чего его порой практически невозможно идентифицировать с изначальным словом. К примеру, раньше слова «прив», «пок» и «споки» не вызывали ничего, кроме лёгкого недоумения. Тогда у меня даже была версия относительно причины появления подобных сокращений: возможно, с людей, сокращённые слова постоянно употребляющих, за каждую напечатанную букву оператор связи взимает по пять рублей, и вот так люди пытаются хоть что-то сэкономить. Кризис же, мало ли, когда деньги понадобятся. Уже позже появился человек, высказавший свою точку зрения относительно причины: люди, употребляя сокращения, просто всё время куда-то торопятся, у них нет ни малейшей лишней секунды, они не успевают ни за ходом времени, ни за собственными мыслями, ни вообще за чем-либо ещё. Ладно, это ещё цветочки. Меня тут недавно один знакомый ещё с академических времён при смс-переписке поверг в ступор, настрочив в ответ сокращение «сяб». Признаться честно, я долго додумывал, что это такое вообще может быть, а через несколько дней, не выдержав, спросил его прямо. На мой вопрос поступил просто стулосшибательный ответ, до которого сам бы додумывался ещё около недели: «сяб» = «спасибо». То есть по-человечески благодарить уже не можно? Ну, обалдеть теперь…
Ещё для меня до сих пор остаётся загадкой расшифровка с уместным употреблением таких слов, как «ЛЁЛ» (или «ЛОЛ»), «АМВ», «ору», «абассака», «гыы», «АПВС», «ББ», «афаик» (это вообще как???) и многих других. Значения некоторых слов и вовсе изменяется, что заставляет меня окончательно путаться в расшифровке всего предложения. К примеру, некоторые предложения: «У Яшки спрашивал» (имелась в виду поисковая система «Яндекс» или имя?); «Да он альт!» (имелся в виду человек, слушающий альтернативную музыку или певческий диапазон?); «Вот это баян!» (имелась в виду очень старая шутка, история с сомнительной подлинностью или музыкальный инструмент?); «Ты библию новую видел?» (имелась в виду книга или библиотека?). Примеров множество, и встречаются они повсеместно. Нет, безусловно, я сам вращался в кругах с подобным сленгом, только вот даже тогда приходилось подключать шестое чувство, дабы хоть что-то разобрать в подобных разговорах, а теперь, когда от всего этого отошёл, откровенно говоря, боюсь, что сбудется мой ночной кошмар, и когда-нибудь я таки-застану книгу с диалогом вроде этого:
– Прив, кадила?
– Прив, намана.
Конечно же, не надеюсь на то, что молодёжный сленг вовсе исчезнет с лица земли, ведь вместе с поколениями меняются и употребляемые сленговые выражения. Но: я видел замену русских слов иностранными (причём, с умопомрачительным написанием звучания с иностранного языка на русский); я видел подмену одного слова другим, более простым; я видел подмену и расширение значения употребляемых и в повседневной жизни слов. Только вот сейчас это упрощение дошло, на мой взгляд, до пиковой точки, когда люди, упростив свою и без того не слишком тяжёлую жизнь, до минимума, теперь упрощают и без того элементарные в написании слова. Опять же, не осуждаю, просто никак не возьму в толк: неужели настолько сложно взять и за каких-то две лишних секунды дописать несколько букв к слову «сяб» или «прив»? Сами же потом обижаются, что кто-то не ответил на сообщение или звонок. А ведь на самом деле это неприятно: когда вместо нескольких слов благодарности ты получаешь несколько букв загадочного значения в виде «сяб»…
Я чувствую себя старым. Не физически, разумеется – по паспорту мне всё те же 22 года, и в зеркале всё соответствует заявленным параметрам в корочках. Стареет душа. Или же она изначально была такой, и это просто я не замечал? Не знаю. У меня и раньше проскальзывало подобное ощущение, но накрыло с головой только сейчас. И ещё то самое чувство дежавю, теперь уже кричащее о том, что вся эта реальность уже была мною когда-то изведана, а теперь я лишь вспоминаю то самое «когда-то» при попадании в схожие ситуации. Будто смотрю на этот мир со стороны, лишь иногда принимая участие в каких-то действиях, как бы корректируя то, что нужно скорректировать, и направляя что-то, что нужно направить.
Ко всему прочему у меня стало пропадать чувство времени. Есть ощущение, что жизнь этого мира бьёт ключом, время безостановочно движется всегда только вперёд, люди ежедневно куда-то торопятся, спешат, передвигаются на своём жизненном пути. Я же лишь смотрю на всю эту нескончаемую гонку со стороны: какой бы быстрой ни была перемотка времени вперёд, насколько бы сильно люди ни спешили, я всегда всё вижу, улавливаю, подмечаю. Наблюдаю, но не подхожу, подпитываюсь со стороны всей этой живительной энергетикой, на время оживляющей, после начинаю и корректировать её, и направлять, и прочее. Пока ещё не думаю, что мог бы быть энергетическим вампиром или подобным существом, только факт остаётся фактом. Видимо, даже зима без снега может ввергнуть меня в состояние тотального созерцания, улавливания нужной для себя волны чужой энергетики с целью поддержания минимума собственных сил и чего-то ещё. Возможно, это состояние некоего душевного сна. Не покоя, а именно сна: этот сон холоден, слегка мрачен, но от этого не менее желанен.
От подобных ощущений формируется весьма своеобразное праздничное настроение. Вроде бы не хочется отмечать этот праздник в одиночестве, а вроде бы и какой-то шумихи, суматохи, толпы людей возле себя наблюдать тоже не хочется. Хочется просто кого-то рядом. Нет, это не старые песни о главном. Дело в том, что я сейчас себя ощущаю лет на пятьдесят, от чего мой мозг постоянно негодует: «Как это так? Ты столько прожил, а у тебя даже семьи нет!». В такие моменты сам себе удивляюсь. Интересно, что там обещают астрологи одиноким ракам в следующем году?..
Вновь плохо сплю. Нет, вовсе не от того, что меня мучают кошмары, бессонница или нечто подобное. Теперь сам на полноценно добровольной основе отказался от двух-трёх дополнительных часов пребывания в царстве Морфея по причине довольно своеобразного лечения загноившейся в сердце раны. Суть же лечения состоит в том, что нужно полностью очистить рану, чтобы дальше она смогла полностью зажить, затянуться и в итоге после своего существования оставить только один длинный рубец. Но, чтобы рану эту прочистить, её для начала нужно повторно вскрыть… Я вскрываю её. Раздираю совсем недавно наложенные швы без какого-либо применения ножниц, выдирая нить с кусочками плоти, а после, взяв в руки раскалённый острый нож, начинаю медленно, но верно избавляться от мешающих заживлению скоплений. Только вот в роли ножа теперь выступает клавиатура доживающего свои последние дни ноутбука, которой, впрочем, орудую теперь не хуже лезвия.
Соседка, укладываясь спать, вот уже который вечер подряд угрожает вывернуть мои пальцы, если не лягу до двенадцати ночи. Безусловно, я с ней соглашаюсь и даже делаю вид, будто действительно отхожу ко сну. Уже лёжа в постели, читаю «Тропик козерога» в ожидании, когда же она перестанет ворочаться за стенкой и, наконец, затихнет. После включаю ночник, достаю ноутбук с бумажными записями и заступаю на пост своей второй работы. Почему поступаю именно так? Не хочу, чтобы кто-то лишний раз за меня беспокоился, особенно если беспокойство это выражается в чтении лекций на тему оптимизации режима дня, плавно перетекая в плевки фразами в духе «Ну я же для тебя стараюсь!» жалобным обиженным тоном, после чего она просто выходит из моей спальной, а на утро вообще на моё присутствие не реагирует. Мне по большому счёту плевать на такое её поведение, вот только порой такими причудами она напоминает мне мать, что в ней и раздражает. Именно поэтому уж лучше так: экономия нервов, сил, и никакого объявления третьей мировой.
Как только касаюсь подушечками пальцев всех этих своих мыслей, облечённых в строки на бумаге, руки непроизвольно начинают слегка подрагивать, отчего иногда не попадают по нужным клавишам. Но мне нужно это сделать, как можно скорее избавиться от этой раны, потому я так спешу… Все следующие три часа как можно тише отбиваю чечётку по клавиатуре. За это время каждая строчка отдаётся тупой ноющей болью, приближая меня к цели. Каждая фраза воскрешает в памяти все моменты уже прожитых дней, буква за буквой облегчая задачу. Каждый новый абзац даёт шанс обдумать всё ещё раз, чтобы после прийти к единственно верному решению – доделать то, что начато. Иначе теперь уже нельзя. По-другому зашитая рана вновь загноится, и её вновь придётся прочищать, и так раз за разом, пока от сердца не останутся лишь одни жалкие клочочки некогда живой плоти…
Я причиняю себе боль инструментом, превосходящим все остальные орудия пыток, когда-либо созданные человечеством, и имя ему – память. Только память может быть столь услужлива. Только память может дать шанс прочувствовать и вновь пропустить через себя всё то, к чему хотелось бы вернуться и, возможно, даже переиграть, но возможности как не было, так нет и не будет. Только память может зацепить несколько моментов и на этой почве подкинуть парочку мыслей для полуночных размышлений о бренности бытия в самый неподходящий момент… Я топлюсь в своих воспоминаниях, раз за разом воскрешая их, пропуская через себя и выводя на экран ноутбука в новом отфильтрованном свете с послевкусием терпкого горького остывшего кофе без сахара и сливок.
Именно так проходят эти три часа, пока организм, уставший от тщетного ожидания каких-либо реакций на его измотанность со стороны хозяина, не берёт дело в свои руки и начинает пытаться отключить питание мозга. Только тогда начинаю закругляться, потихоньку выплывая из мутного океана воспоминаний, оставляя работу с некоторыми из них до следующего раза. Организм же после такого жеста хозяина удовлетворённо впадает в состояние полудрёмы, давая мозгу на последнем кругу мыслей поймать за хвост единственную: завтра ему предстоит пережить точно такое же состояние мертвецкой усталости, ведь завтра хозяин вновь будет пытаться вылечить свои раны.
Ещё утром, придя на работу, узрел носящегося по всем кабинетам с лихорадочным блеском в глазах Кэпа. Безусловно, я был ещё в вечер четверга осведомлён о том, что на следующий день, начиная с обеда, у шефа проводится развлекательное мероприятие под кодовым названием «корпоратив», и после, естественно, никто работать не будет. Но вот никак не думал, что половина персонала с самого утра забьёт большой болт на свои прямые обязанности и вместе с Кэпом начнет подготовку кабинета к фуршету. В частности, при входе на второй этаж я не наблюдал ни секретарши Тани, ни свежеприготовленного кофе. В общем, рабочий день как-то сразу не задался, ибо чуть позже мне даже самому пришлось встречать свою клиентку – видимо, Танечка совсем где-то заблудилась. К тому же ещё и время консультации было сдвинуто без предупреждения – появление женщины в стенах центра было назначено на восемь утра, но пришла она только к девяти. Почему меня не оповестили? Потому что Таня не смогла ответить на звонок, ибо на тот момент у неё было куда более важное дело в виде укладывания красной икры и веточек укропа с петрушкой на слой масла в тарталетки. Я, конечно, понимаю, что к будущему управленцу подлизаться нужно как можно скорее, но на данный момент я пока ещё её прямое начальство, которое при таком регулярном отношении к работе может саму секретаршу отсюда и попросить. Но это так, на будущее…
Признаться честно, я был даже рад тому, что кто-то в первой половине рабочего дня будет меня отвлекать своими проблемами от всей той суеты, что с каждой минутой нарастала за стенами моего кабинета – даже не заметил, насколько легко и быстро пролетели последующие два часа беседы с очаровательной девушкой. Зато вот проблема у неё для моего опыта была весьма нестандартная: у неё нет близкого человека в виде какого-нибудь юноши, близких друзей тоже не имеется, родители относятся к ней довольно прохладно и каждый день напоминают о том, что надо бы уже найти своего спутника и выпорхнуть, наконец, из семейного гнёздышка. А вот ей спутник-то и не нужен – как оказалось, ей нужна спутница. Но родители об этом не знают и, более того, продолжают не замечать её намёков. Сама же девушка сказать об этом семье напрямую боится из-за подозрений, что после таких заявлений её сразу же выставят на улицу, но и так мучиться тоже больше не может. В общем, постараюсь решить этот вопрос до наступления нового года, ибо хочется подарить кому-то кусочек чуда, но для начала нужно будет прощупать почву на предмет её опасений. Если же они подтвердятся, то действовать быстро здесь нельзя. Хотя у меня ещё есть время обдумать план действий…
Проводив девушку до выхода, спинным мозгом почуял, что в стенах центра намечается что-то поистине стулосшибательное. Для начала уже явно поддатый и слишком довольный Кэп пригласил меня присоединиться к фуршету. Если честно, хотелось по-тихому слинять, и от этого действия удерживало только одно – у меня была ответственная миссия в виде напутственно-подбадривающей речи для шефа, и тут я мог либо сделать, либо сдохнуть, но сделать, ибо он уже который день ходит мрачнее чёрной тучи, даже не заглядывая ко мне в свободное время.
Начиналось всё довольно тихо и спокойно: произнесли первый тост, выпили, закусили, повторили. Чуть позже высказался и я, после чего все проделали почётный круг предыдущих действий по третьему разу. Кто-то догадался поставить музыку, но позже не додумался её сменить, так что отмечали мы под весёленький репертуарчик Верки Сердючки, от чего начал улыбаться даже я. После двух первых часов нарастающего ритма уже хотел было откланяться, как вдруг Кэп, завидев мои телодвижения по направлению к шляпе и пальто, громогласно объявил начало первого конкурса с выдачей весьма оригинальных призов. Мне вот до их пор думается, что идея покупки этих призов исходила именно от Танечки – для неё большинство из нас белые и пушистые. В итоге по окончании двадцатиминутного квеста под улюлюканье со стороны персонала меня наградили вот этим:
Точно не знаю, зачем они мне самому, но коллеги сказали, что мне жутко идёт. Хвостика же в виде приза в других конкурсах завоевать не удалось, поэтому я всё оставшееся время чувствовал себя зайчиком-калекой. Ну да пофиг, пляшем. А плясали мы до тех пор, пока кому-то в голову не пришла гениальнейшая идея спеть всем вместе в караоке. Тут же наш невролог вспомнил о том, что где-то тут было припасено всё снаряжение, после чего у Кэпа сразу появилась очередная задумка для конкурса. В итоге все убедились в том, что будущее начальство не такое уж святое и правильное: в конкурсе на лучшее исполнение песни победил вконец нализавшийся и разомлевший Кэп, от души оторвавшийся и на песне «Belle» из мюзикла «Notre Damme De Paris», и на шефе, предлагая ему совместный танец. В общем, допредлагался он до того, что Даниэль Венихуэлович, и без того раздражённый присутствием этого «стервятника возле чужой добычи», не выдержал и, схватив пьяного Кэпа под локоток, дотанцевал с ним до выхода из мед. центра под предлогом совместного перекура. Как только массивная железная дверь за ними захлопнулась, тут же начало ощущаться общее беспокойство на пару с напряжением. Нет, ну не могут же двое взрослых людей… Или могут?
Понимая, что от намекающих взглядов коллег в духе «ну тыжпсихолог, иди и успокой их» мне так просто не отделаться, я, прихватив пальто, быстренько юркнул из кабинета по направлению к выходу, по пути обдумывая план под названием «Доставка Кэпа восвояси». Открыв дверь, понял, что обдумывал не зря. Да ядрёна вошь! Эти двое стоят на холодном ветру в одних тонюсеньких рубашечках и уже вовсю словесно цапаются! Не теряя ни секунды, встрял между ними и с мысленным желанием воспользоваться скотчем взял командование ситуации в свои руки. Минут через двадцать моих призывающих к спокойствию и трезвому рассудку речей шеф вернулся к фуршетному столу мрачный, как тучи перед смерчем, ну а из Кэпа с горем пополам удалось вытянуть адрес его «доставки», после чего вызвать такси. Пока я пытался запихнуть это двухметровое пьяное чудовище в скромненькую машинку, Кэп нервно брыкался с пьяными возгласами: «Дома никто не ждёт». Уже весь исчертыхавшийся, я напомнил ему о жене с детьми, которые сейчас наверняка дома, на что мне как-то уж слишком агрессивно зарядили в обратную: «Да нету у меня никакой жены! Понимаешь?! Нету!». Эм… То есть как это нет? Но она же была. А куда тогда делась? Почему тогда кольцо на пальце, если её нет? Решив оставить обдумывание этих вопросов на потом (мало ли, что он может в таком состоянии ляпнуть), таки впихнул его вторую ногу в такси и, захлопнув дверцу, с чувством выполненного долга засобирался домой. Всё же не люблю я корпоративы. Наверное, от того, что не люблю пьяных людей возле себя.
Думаю, нужно подвести итоги уходящего года, отметив всё то, что было задумано, осуществлено или же, напротив, отклонено. Посему надобно бы свой списочек откопать да глянуть, что за этот год успел сделать. А успел я:
1. Закончить обучение. Это было долго, но я это сделал, хоть и не с красным дипломом… Но уже вот подумываю над тем, чтобы получить второе высшее, но уже в области психиатрии. На какое-то время на своей личной жизни придётся поставить крест, ибо при таком раскладе вещей с работки сразу же буду торопиться на учёбу, после которой мне уже ну совсем не до чего будет. Хотя чего тут мелочиться – адекватной личной жизни у меня не имеется и без того уже несколько месяцев. Так что мысль о второй вышке и по сей день остаётся актуальной.
2. Найти работу по своему профилю. И я таки нашёл её. Безусловно, были и непредвиденные инциденты, и, более того, я даже не сомневаюсь в том, что они будут продолжаться. И тут лишь надеюсь на то, что точно также буду продолжать их успешно решать с положительным исходом для обеих сторон.
3. Сделать какую-нибудь татуировку. Татуировка сделана. И даже не какая-нибудь, а именно та, которая более всего подошла мне по словам, несущим в себе определённый подпитывающий энергетический посыл. На данный момент планируется дополнение новым изображением в виде самого взлетающего дракона, выполненного либо в светлых тонах с тёмным контуром, либо с помощью техники «Какуси боро».
4. Дойти до выполнения силовой хатха-йоги. И я дошёл-таки до него. Правда, на протяжении первых двух месяцев было весьма тяжело, но потом организм, наконец, перестал сопротивляться и дал зелёный свет для продолжения без каких-либо особых затруднений. Поэтому сейчас подыскиваю новый курс, хоть пока и не могу найти ничего более-менее внятного.
5. Найти своего человека. А вот тут я тотально проиграл себе же самому. Найти-то его я нашёл, да только ж вот… В общем, мы любим тех, кто нас не любит. И вообще в упор не замечают. А ещё френдзонят и при этом ну вот никак ни о чём не догадываются. А, может, и догадываются – но его же фиг разберёшь. А самое изматывающее нервы свойство этой «находки» заключается в знании, что ожидать чего-то в ответ абсолютно бессмысленно и бесполезно. Зато подобные переживания подтолкнули меня к написанию второй книги, так что даже в такой ситуации есть свои плюсы.
На будущий год хочется поставить себе какую-нибудь почти невыполнимую цель, да так, чтобы всякий раз нужно было прыгать выше своей головы для того, чтобы хоть на немного к её осуществлению приблизиться. Только вот есть один нюанс – накаливать ситуацию в случае со мной нужно постепенно, дабы я хоть как-то успевал это накаливание остужать, иначе могу, наплевав, всё бросить и эпично удалиться в закат. Спрашивается, зачем же я тогда вообще планирую совершить нечто подобное? Ответ прост – чтобы и дальше на протяжении следующего года чувствовать себя живым, ведь именно подобные ощущения помогают мне понять, что все это делаю не зря. Так что в ближайшее время нужно будет найти какую-нибудь действительно почти невыполнимую миссию и снова начать прыгать выше своей головы. А то что-то в последнее время совсем расслабился.